Валерий Киселев - Непобежденные. Кровавое лето 1941 года

• Название: Непобежденные. Кровавое лето 1941 года
• Автор: Валерий Киселев
• Жанр: О войне
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-73108-4

Они приняли боевое крещение в июле 1941 года под Могилевом. Их дивизия пошла в бой против самого сильного соединения Вермахта – 2-й танковой группы Гудериана, – имея в строю 14 тысяч штыков. Через три месяца из третьего по счету окружения прорвались 806 бойцов. Израненные, обескровленные, черные от голода и недосыпа, едва держащиеся на ногах, видевшие все круги фронтового ада, – но несломленные. Непобежденные. Непобедимые… Этот роман основан на реальных событиях – автор не только опросил всех оставшихся в живых ветеранов 137-й стрелковой дивизии, но и сам прошел пешком весь ее боевой путь. В этой книге нет ни слова вымысла, ни умолчаний, ни парадных мифов. Это чистая, неразбавленная, обжигающая, как фронтовые 100 грамм, перехватывающая дух и пробирающая до слез «окопная правда» Великой Отечественной. Это – гимн непобедимой русской пехоте, стоявшей насмерть летом 1941 года.

---

Подъехали полковник Малинов и старший лейтенант Меркулов, начальник артиллерии полка. Шапошников коротко доложил им все, что рассказал ему Шажок, показал по карте. Малинов выслушал молча, но на его лице появились растерянность и недоумение.

– Надо останавливать полк, капитан, – сказал он Шапошникову. – Разворачивайте батальоны в боевые порядки. Если противник действительно в Червоном Осовце, то надо готовиться к бою. Пошлите вперед разведку, пусть уточнят расположение сил противника. Установите связь с майором Фроленковым, он идет левее километрах в пяти. Сосед справа тоже должен быть на подходе, Полтавская дивизия.

– Товарищ полковник, может быть, батальон Горбунова во втором эшелоне пока оставим? – спросил Шапошников Малинова.

– Да-да, а батареи обе – в батальоны, вперед. Я поеду к Гришину, вернусь часа через два.

Через полчаса батальоны 771-го стрелкового полка были остановлены и люди начали готовиться к бою.

Разведгруппы вернулись поздно вечером, пленных взять не удалось, но наблюдением было установлено, что в полосе полка, в селах Пустой и Червоный Осовец, расположились на ночевку довольно крупные силы противника – до батальона мотопехоты с танками в каждом селе.

Часам к десяти вечера на командный пункт полка Малинова двое красноармейцев притащили катушки со связью. Быстро развернули аппарат, один из них подул в трубку и оглянулся, разыскивая глазами старшего по званию.

– Волга, Волга, я Сосна, как слышите? Прием. Есть! Товарищ капитан, просят командира.

– Начальник штаба семьсот семьдесят первого полка капитан Шапошников. Да. Полковник Малинов уехал в штаб дивизии… Сведения предварительно такие: на плацдарме в районе Сидоровичи, Перекладовичи, Усохи установлено скопление танков противника до трехсот единиц… Считала разведгруппа лейтенанта Шажка, сведения сегодняшнего утра и дня.

– С кем ты? – спросил Шапошникова подошедший к связистам батальонный комиссар Васильчиков.

– Генерал Еремин, – прикрыл на секунду ладонью трубку Шапошников. – Полк занимает рубеж восемьсот метров восточнее Пустой Осовец и тысяча метров восточнее Червоный Осовец. Да, впереди точно противник, до двух батальонов мотопехоты, есть танки… Не удалось установить точно… Есть. Понял.

Шапошников положил трубку, посмотрел в глаза Васильчикову, немного помедлил и сказал:

– Не верит, что у немцев на плацдарме триста танков. Не может, говорит, этого быть. «Ты знаешь, сколько один танк стоит?» – повторил Шапошников вопрос командира корпуса. – А может быть, Шажок действительно что-то там напутал, – задумчиво и с тревогой произнес он. – Ну, пусть не триста, а двести, и часть из них бронемашины, это же как минимум две дивизии, даже с учетом потерь, что они понесли от границы. Кроме того, у Могилева одна танковая дивизия. А это уже корпус.

– Может быть, снова позвать Шажка? – спросил Васильчиков.

– Не надо, пусть отдохнет парень. Двое суток в седле.

Шапошников в глубине души тоже не верил, что против их дивизии стоят, готовые к броску, триста танков, но и сведениям Шажка не верить не мог. За год, что он его знал, много раз приходилось убеждаться в его исключительной добросовестности. Это был труженик, смельчак, да к тому же и с головой. Шапошников удивлялся, как это он за один день смог столько сделать. Пусть и на конях, но накрутили за день не меньше восьми десятков километров. Нет, в добросовестности Шажка он не сомневался, другое дело, что некоторые группы танков в той сумятице мог посчитать дважды.

«Завтра все станет ясно, – подумал Шапошников, но тревога в душе осталась. – Скорей бы начиналось…»

Почти две недели прошло, как полк выгрузился в Орше, но все это время были только изнурительные марши, нервотрепка, переходы казались бессмысленными, тем более что вдоль фронта.

– Тюкаев, позовите Степанцева, – оторвался Шапошников от карты.

В блиндаж, светя фонариком, вошла группа командиров.

– Уже устроились? Быстро. – Шапошников по голосу узнал полковника Гришина. – Куда бы сесть?

Шапошников показал на чурбачки:

– Садитесь, товарищ полковник, – как всегда, подчеркнуто спокойно и с достоинством сказал он.

В блиндаж вместе с Гришиным вошли Канцедал и Малинов. Все управление полка было в сборе.

– Обстановка такая, товарищи… – едва разжимая свои тонкие губы, задумчиво протянул полковник Гришин.

Все стояли молча, с тревогой ожидая, что командир дивизии скажет сейчас что-то очень важное. После тягостной паузы Гришин встряхнулся и собранно, деловито продолжал:

– Слушайте боевой приказ. Атака в пять ноль-ноль. Ближайшая задача полка: взять Червоный и Пустой Осовец. Пойдем без артподготовки, «сорокапятки» – с пехотой. Батарею Похлебаева передать в распоряжение майора Фроленкова, в батальон Козлова. Их задача – они будут вашим левым соседом – держать дорогу на Давыдовичи. Кроме того, батальон должен выручить штаб сорок пятого корпуса Магона, сидят они там в роще, как в мешке. Так, что еще? – Гришин наморщил лоб, что-то вспоминая.

Шапошников, сидевший напротив, заметил, как осунулся их комдив за эти дни и под глазами появились тени.

– Как настроение у бойцов, Васильчиков? Да, с речью товарища Сталина от третьего июля ознакомили?

– Ознакомили, товарищ полковник. Настроение в полку боевое. Люди стали серьезнее за эти дни. За моральное состояние полка ручаюсь, – твердо сказал Васильчиков.

Он был уверен, что расстрелянные вчера перед строем четверо бойцов, к всеобщему стыду кадровых, призванных, правда, из Западной Украины, были последними трусами в полку. Эти самострельщики сами выкопали себе просторную могилу на четверых и молча и покорно встали спинами к строю. Трупы расстрелянных быстро закидали землей, могильного холмика делать не стали.

– Готовьтесь к бою. Как говорится, ни пуха… Завтра, впрочем, тринадцатое июля. Все свободны. Шапошников, на два слова.

Они вышли из блиндажа.

– Ты сегодня с Ереминым говорил… – Гришин тронул Шапошникова за рукав. – Впредь остерегайся докладывать такое. А то могут не только в преувеличении сил противника обвинить, но и в паникерстве. А это сам знаешь чем грозит, пусть и на фронте. Понял меня? А так – надеюсь на тебя, учти. Связь всю проверил?

– Все на месте, товарищ полковник.

– За тобой Малых дивизион поставил. Свяжись с ним, договорись о взаимодействии против танков. Петр Никифорович, – позвал Гришин подошедшего Канцедала, – я к Малыху, а ты давай к Смолину. Дорогу не забыл? И завтра будь там.

Фигуры Гришина и Канцедала исчезли в темноте.

Сгущалась июльская ночь, короткая, но темная…

– Товарищ капитан, – услышал Шапошников тихий голос сзади.

– Степанцев? Где сейчас ваши люди? Давайте их всех сюда поближе к штабу, и без моего приказа никуда, и сам чтобы под рукой был. И смотри за хозяйством Татаринова.

Лейтенант Александр Степанцев был командиром химического взвода полка. Немолодой, семейный, небольшого роста, но крепкий, очень подвижный. В полк он был призван в мае, но и за столь недолгое время успел показать себя как хороший организатор. До этого Степанцеву довелось повоевать на финском фронте, участвовал он и в походе в Западную Белоруссию – словом, человек был с опытом, к тому же серьезный и грамотный. На гражданке был на комсомольской и хозяйственной работе, инструктором райкома партии. Взвод свой сумел сколотить и подготовить на редкость быстро. И взвод силы был немалой: пятьдесят человек. Перед самой войной Степанцев был назначен и начхимом полка, благо должность была свободной.

«В случае чего, будет на кого опереться в трудную минуту», – думал о нем Шапошников. Многолетний армейский опыт научил Шапошникова, что лучшей опорой всегда будут те, кого знаешь лично, а не только по службе. Со Степанцевым они были к тому же земляки, а одно это значило много. Как сложится завтрашний день, можно было только гадать, но из головы у него не выходили эти триста танков, о которых доложил ему Шажок.

Когда Шапошников вернулся в блиндаж, полковник Малинов работал над картой, Васильчиков и Наумов о чем-то тихо переговаривались.

– Дай-ка Леоненко, – тронул Шапошников за плечо связиста.

Боец покрутил ручку аппарата, подал трубку.

– Как там у тебя? – спросил Шапошников.

– Тихо. И ни черта не видно, – ответил Леоненко. – Выслал взвод в направлении села, в охранение. Немцев не слышно. С час назад, правда, слышался шум мотора, но не разобрать было – танк или машина.

– Дозоры проверь и поспи часок.

В батальонах Московского и Горбунова тоже было тихо. Уже кончая разговор с Горбуновым, Шапошников вдруг услышал, как в связь вступил кто-то посторонний.

«Немец! – ожгла мысль. – Что он говорит?»

– Савин, Чайко, – выйдя из блиндажа, негромко окликнул Шапошников бойцов комендантского взвода. – Быстро по линии к Горбунову. И тихо: диверсант на ней сидит. Взять живым.