Валерий Роньшин - Корабль, идущий в Эльдорадо

• Название: Корабль, идущий в Эльдорадо
• Автор: Валерий Роньшин
• Издательство: АО „Издательство «Новости»"
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-7020-1132-5

Молодой сценарист Александр едет в город своего детства, где живет его первая любовь. Оказавшись в поезде попутчиком известного кинорежиссера, Александр просит мэтра прочитать его сценарий и помочь продвинуть его на киностудию.

Но любимая девушка давно вышла замуж, а столичная знаменитость, вместо того чтобы заниматься сценарием Александра, пытается отбить у него новую подружку. Клубок любовных отношений все-таки распутывается, а случайная встреча со знаменитым режиссером приносит Александру фантастическую удачу.

---

— Ерунда все это. — Я обнял ее за плечи. — Давай лучше поцелуемся.

— Ишь какой шустрый, — прищурилась Ксения.

— Просто у меня сегодня сексуальное настроение, — сказал я как бы в свое оправдание.

— Ну, тогда давай.

Мы начали целоваться. Моя рука нащупала замочек «Молнии» на черных джинсах. Я потянул его вниз. Пальцы ощутили тонкие шелковые трусики и под ними бритый лобок.

— Перестань! — резко отстранилась Ксения.

— Почему?

Не ответив, она быстро пошла к машине. Я поплелся следом. Настроение опять испортилось. Как, впрочем, и хорошая погода. Небо заволокли тучи. Стал накрапывать дождик. А когда мы поехали обратно, по крыше «кадиллака» забарабанили крупные капли. Начался настоящий ливень.

До самого города Ксения не проронила ни единого слова.

9

Матери дома не было. На столе лежала записка.

«Тебе звонил Журавлев. Оставил телефон…» Далее следовал номер.

Я позвонил.

— Слушай, старичок, — не здороваясь, заговорил Журавлев, — у меня к тебе срочное дело. Ты не можешь через часок подгрести к гостинице «Северной», то есть к отелю «Северный Палас»?

Я сказал, что могу, и он, не прощаясь, бросил трубку.

— Этот твой Баварин какой-то чокнутый, — с ходу затарахтел Журавлев, едва мы только встретились. — Я, конечно, понимаю, знаменитость и все такое… Но всему же есть предел! Ты думаешь, когда я его сюда привез, он пошел на фуршет?! Черта лысого! Был форменный скандал. Народ-то собрался… И я же оказался крайним. Не сумел, видите ли, подобрать ключик к великому человеку. — Он на минуту замолчал, переводя дыхание.

— А я тут при чем?

— Понимаешь, старичок, главный задумал серию передач о Баварине. И первая передача — большое интервью с мэтром. Вот он меня и послал взять это интервью. Хочет, гад, лишний раз подставить. Ведь ему отлично известно, что Баварин отшил всех журналистов, которые к нему тут подкатывали…

— А что ты от меня хочешь? — все еще не понимал я.

— Пойдем вдвоем, а?! Может, при тебе он себя по-другому поведет.

— Ладно, — согласился я, хотя очень сомневался, что при мне Баварин станет вести себя по-другому.

Мы прошли сквозь стеклянные двери, которые открылись сами собой, и оказались в просторном холле с мягкими ковровыми покрытиями, зимним садом, представительным усатым портье и двумя крепкими молодцами в пятнистых комбинезонах.

Журавлева здесь, как видно, хорошо знали. Портье вежливо улыбнулся. Крепкие ребята пожали нам руки.

— Баварин у себя? — деловито спросил Журавлев.

— У себя, у себя, — с готовностью покивал портье. — Только он никого не велел к себе пускать. «Я, — говорит, — новый шедевр обдумываю».

Журавлев презрительно фыркнул.

— Сейчас поглядим, какой он там шедевр обдумывает.

Мы вошли в лифт. Журавлев нажал кнопку последнего этажа.

— Гостиницу купил местный долларовый миллионер, — стал объяснять он по дороге. — И переоборудовал ее по европейским стандартам. А за городом, прямо в лесу, целый санаторный комплекс строит. Здесь же недавно обнаружили жутко целебный источник. Скоро у нас будет настоящий курорт.

Лифт остановился. Двери открылись.

Перед нами был узкий коридор с выкрашенными желтой краской стенами. На дощатом полу лежала потрепанная дорожка.

— Это теперь такие европейские стандарты? — спросил я.

— Да нет. Последний этаж еще не переделывали. А Баварин отказался жить в дорогом номере. «Чем выше личность, — говорит, — тем скромнее ее желания».

Мы подошли к обшарпанной двери.

— Стучи, — приказал Журавлев.

Я постучал.

— Кто там? — раздался из-за дверей недовольный голос Баварина.

Я назвал себя и сказал, что пришел узнать насчет своего сценария, как мы и договаривались. Ответа не последовало. Я толкнул дверь, мы вошли. В нос сразу же ударил резкий запах давно не проветриваемого помещения.

Это был типичный гостиничный номер: кровать, кресло, стол… Входя, я случайно поддал ногой пустую бутылку. Бутылка покатилась.

Замызганный пол был усеян окурками.

А сам Баварин — выдающийся кинорежиссер, почетный председатель, заслуженный деятель и т. д. и т. п. — валялся на кровати в мятой одежде и грязной обуви. При нашем появлении он с трудом оторвал голову от подушки и окинул нас долгим блуждающим взглядом. Лицо его было опухшим и небритым — типичное лицо алкаша в период запоя.

Первым заговорил Журавлев.

— Здравствуйте, Евгений Петрович, — с фальшивым воодушевлением сказал он. — Ну, как вы устроились? Как отель?

— Это не отель, — мрачно произнес Баварин, — а ночлежка.

— Вы можете в любой момент переехать в номер-люкс.

Баварин ничего не ответил.

Видимо, устав держать голову на весу, он снова откинулся на подушку. Журавлев растерянно поглядел на меня. Я пожал плечами.

— Евгений Петрович, — предпринял он новую попытку завязать разговор, — наша телекомпания решила сделать цикл передач о вашем творчестве. Мы пришли вас снимать.

— Я тебе не девочка, чтобы меня снимать. И не повешенный.

Разговор явно не клеился.

— Может, все-таки попробуем, — убитым голосом сказал Журавлев, доставая из сумки видеокамеру. — Вы нам расскажете о своих творческих планах, личной жизни, заветных желаниях…

Баварин демонстративно разглядывал потолок.

— Мое самое заветное желание, — раздельно проговорил он, — чтобы ты отсюда убрался. И как можно скорее. Тебе понятно?

Журавлеву было понятно. Он убрался.

Мы остались с Бавариным вдвоем. Он сел, потер ладонями опухшее лицо.

— Терпеть не могу телевизионщиков.

Я осторожно заметил, что у Журавлева могут быть неприятности. Баварин пересел в кресло, стоявшее у стола, и налил себе полную стопку водки.

— Начал читать твой сценарий, сынок, — сказал он, залпом осушив стопку и занюхав водку рукавом. — Дочитал до пятой страницы. Пока нравится.

В дверь робко заглянул Журавлев.

— Извините, я тут сумочку оставил.

— Ладно уж, — смилостивился Баварин, — снимай свое дурацкое интервью.

Журавлев воспрянул духом, засуетился, протянул мне видеокамеру, в двух словах объяснив, как с ней обращаться.

— Дорогие телезрители! — бодро заговорил он в объектив. — Сегодня у нас в гостях известный кинорежиссер Евгений Петрович Баварин. Сейчас в Каннах в конкурсном показе участвует его последний фильм «Корабль, идущий в Эльдорадо». Как вы думаете, Евгений Петрович, — обратился Журавлев непосредственно к Баварину, — ваша лента получит главный приз Каннского кинофестиваля «Золотую пальмовую ветвь»?

— Без всякого сомнения, — отрезал Баварин.

— Да, но фильм кончается очень трагически. Герои погибают. А ведь западному зрителю не нравятся такие концовки.

— Верно. Поэтому я для них другую концовку сделал. В русском варианте герои погибают. А в западном — венчаются.

— А почему вы сами не поехали в Канны?

— Какая разница, куда ехать, — поморщился Баварин. — В Канны или сюда. Ведь так? — посмотрел он на меня.

— Может быть, и так, — дипломатично ответил я, — но не для всех.

— Ой, да брось ты! Везде одно и то же.

— И все-таки вы, Евгений Петрович, предпочли приехать на свою родину, — слащаво произнес Журавлев, — а не на Каннский фестиваль…

— Да уж лучше здесь сидеть, чем общаться в Каннах с этими хорьками.

— Похоже, вы не очень жалуете других режиссеров, — кисло заметил Журавлев.

— Актеров я тоже не люблю, — безапелляционно заявил Баварин. — У меня к ним такое же отношение, как к тараканам. Бегают, суетятся…

— А что вы любите? — спросил я.

— Курицу, — ответил Баварин, — жареную.

На лице Журавлева ясно читалось: вот скотина. Но он как ни в чем не бывало продолжал задавать вопросы. А что ему еще оставалось делать?

— Евгений Петрович, может, вы теперь расскажете о своей личной жизни?

— Сейчас расскажу. — Баварин сделай порядочный глоток, теперь уже прямо из бутылки. — В моей личной жизни есть нечто роковое. Вот как у Пушкина с Дантесом. Вы обратили внимание, что у того и у другого в фамилии по шесть букв?

— Конечно, обратили, — не моргнув глазом, соврал Журавлев.

— Вот так же и у меня. Три раза я был женат. И все три жены мне изменили. Причем последняя, Инна, изменила с негром. С негром! — выставил он вверх указательный палец. — Звали этого черного кобеля Джим. — Баварин еще отхлебнул из бутылки. — Тех жен я простил. Ибо кто сам не без греха… А Инну — нет! Потому что не понимаю! Не по-ни-ма-ю! Что ж она делает?! — перешел Баварин на крик. — А ребенок родится?! Черномазый. Ему же потом в школу идти!

«Да, — подумал я, — интересную передачку увидят зрители. Если, конечно, увидят».

— Ну и тип, — сказал Журавлев, когда мы вышли на улицу. — Он меня просто морально изнасиловал.