Михаил Покрасс - Активная депрессия. Исцеление эгоизмом

• Название: Активная депрессия. Исцеление эгоизмом
• Автор: Михаил Покрасс
• Издательство: Бахрах-М
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-94648-048-0

«Неожиданно для себя догадываешься и чувствуешь, что над мучающими тебя вопросами бились во многих поколениях и бьются теперь многие такие же, как ты, люди. У каждого и у всех повторяются одни и те же проблемы...»

Книги психотерапевта Михаила Львовича Покрасса об этих «мучающих всех проблемах». Эти книги предназначены тем, кто не боится встречи со своей тоской, своей тревогой и болью. Тем, кто готов учиться на своем и чужом опыте. Учиться жить.

---

- Какого человека вы предпочтете, Вера Николаевна?

- Веселого.

- И что вы с ним будете делать, с веселым?!

. - Да все! Хоть за Волгу, хоть на работу.

- А, если о своем поговорить?

- А ему мое зачем? - деловитая, всегда самостоятельная и реалистичная полная Вера Николаевна удивилась и даже раскраснелась. - Мое ему не нужно! Ему своего хватает, -отрезала она сама для себя с обычной своей прямотой и ясностью - следствием конкретности восприятия фактов.

- А если по душе надо?

- И на трезвую голову что ли?!

- Вот именно!?

- А тогда, вот того, который трястись не стесняется!

- Почему?

- Он сам живой и моя жизнь его не напугает...

- Разве истукан каменный... в тряске... может кого заинтересовать? - очнулся Миша.

Вера Николаевна, глянула на него боком, как на недоразумение или несмышленыша. И с досадой цокнув языком, отвернулась. Больше его не видя.

Когда выяснилось, что разговор идет не о встрече на пикнике, а об общении, требующем личного участия, то оказалось, что и всем наедине нужен живой, умеющий пребывать в трудном состоянии тревоги человек, не навязывающий, но и не прячущий своего волнения от другого. Когда нужен разговор по душе, желанным становится, взволнованный, пусть смущенный, но трепетный и своим трепетом понятный твоему сердцу человек. “Веселый”, “невозмутимый” тогда кажется поверхностным и отталкивает, а встревоженный - привлекателен!

- Почему же тогда люди тянутся к веселым, а мрачных избегают?

- “Неправда ваша, барыня”! И люди - разные и обстоятельства у нас бывают разные. Одно - на свадьбе, другое -на похоронах! Вы веселая личность или мрачная?

- Скорее мрачная...

- Ну, и как люди с вами себя ведут?

- По-разному... Смотря когда...

- В компаниях?

- Я не часто бываю в компаниях.

- Когда бываете?

- Я всегда дело себе нахожу. Хозяйке помочь, к столу, на кухне...В большой компании всегда хлопот много. С детьми...

- А кроме хлопот?

- Ну люди веселятся... Сижу... Мне тепло с ними...

- Одна сидите?

- Мне не плохо одной... Иногда присядет кто ... поговорим. Я - человек скучный. Больше слушать люблю. Мне все про свое рассказывают. Мне нормально и в компании...

- А дома, на работе?

- Ну! На работе! И дома тоже! Люди, вообще, ко мне очень тепло, почему-то относятся... Я сказала - про все рассказывают... И соседи и на работе - как какая проблема, со мной делятся - будто я - психотерапевт! Иногда даже неловко...

- Я вот только сейчас поняла! Я своих шебуршу... - вмешалась поделиться удивившим ее открытием покрасневшая, как ребенок от диатеза, Вера Николаевна. - Всем хвосты накручу!.. Всех по местам расставлю!.. А проку - вот!... Одна я - прынцессой расселась. Никого не слыхать!.. Вчера, после первого дня ехала. Сын меня на нашей “Волге” вез. Муж, вы знаете, хворал немного. Ему пока не надо ездить. Нет, теперь ничего страшного... Я ж, поэтому в тех марафонах не была.... По мосту через Сок тише еду. Там знак. Головой верчу. Две речки, думаю, сошлись,... и не я их сосватала! Как так?! Дома молчу. Все готово. Только на стол собрать... Как-то они, мужики мои, день жили - без меня?.. Жуют. Голодные. Одни есть не хотели! Ничего я про них не знаю... Шумлю... Чтобы не задуматься!.. Растерялась даже! - Полная покрасневшая женщина мотнула головой и мигнула глазом, как молодой грачонок. - Хорошо дома!... Может, догадалась, они со мной нянькаются?!! Я всегда думала - все на мне! Магазин. Дом. А их никак не расшевелишь! Никому житья не даю!.. Они и живут мимо моих глаз...- Вера Николаевна утерла платком капельки пота. - Я чего хотела сказать. Мы таких, как она говорит, мрачных людей от того сторонимся, что заняты все... “Труженики”, чтобы с собой не встречаться... От себя бежим... А они, молчуны эти, нас... в свою тишину тянут... Носом нас в нашу жизнь, в болячку нашу, в боль тычут. Мы от них нос и воротим. Активные. Земля без нас упадет! А дети у нас деньги делают, водку пьют, да отравой этой ширяются. Ни с бабами, ни с мужиками,... ни с собой ничего не умеют. На людях герои, да красавицы непобедимые, а в личном... - ничего про жизнь не знают... пузыри голо..., прости господи, голопопые.

Стало ясно, что тревожных людей многие избегают, не потому, что те для них уродливы, но оттого, что “с ними надо свою душу ворошить”, а это неприятно...

* * *

На этом месте Елена Николаевна, в среду читавшая вслух эту записку на утренней группе людей старшего возраста, прервалась.

Своим, как всегда, не соответственно произносимому тексту ровным голосом объявила:

- Я тоже всю жизнь берегу себя от трудного состояния. И ничего не знаю про дочь. Только после того, как Зоя заставила меня придти в кабинет, начала понимать, что ничего и не хотела знать ни про кого. Ни про мать, ни про мужа, ни про нее. От боли себя берегла, - заключила шестидесятидвухлетняя врач-пенсионерка, самоотверженным тоном прилежной ученицы, ждущей похвалы за честное признание.

Наталья Федоровна и Ираида Васильевна заговорили вместе о том, что не знакомы с сыновьями:

- Все себя выставляешь, а что с ним и почему, никогда не знаешь. Так, денег дашь. Он пропьет. Снова займешь, а дашь. А почему он не работает,... что у него на душе не знаешь.... В Афган мальчиком ушел, а кем пришел -не ведаю. Грубый. Все себя жалела... Ничего не знаю... - она расплакалась...

- И я сыну ничем помочь не могу. Чего у них со снохой?.. Я ему говорю все. Он приходить перестал. А жалко ведь. И внуков не пускает ко мне.

- А как с дочкой?

- С ней все хорошо. Она спокойная. Никогда мне не перечит. Мы друг друга хорошо понимаем...

- Бывает, чтобы она вам непонятное что-нибудь про себя рассказала?

- Нет, что вы! Она женщина простая. Все понятно, - дочь Ираиды Васильевны я знал. Она уже была моей пациенткой.

- Может она бережет вас? Поддакивает, чтобы не тревожить?..

- Нет, нет... Она от сердца добрая... - Я с грустью подумал, что меньше всего мы знаем о тех своих детях, с которыми “нет проблем”, которые берегут нас от тревог... от себя, будто мы уже умерли.... В омуте ли черти водятся или в тех, кто на берегу у омута сидит, уж и не знаю?! Но разуверять не стал, раз она не хочет!

Включил пластинку.

- Выйду на улицу, солнца нема,... - заливисто, голосом Александры Стрельченко выводили колонки, - ...парни молодые свели меня с ума...

Когда пластинка смолкла, помолодевшие, зардевшиеся, как в девичестве, женщины улыбались, смахивали платочками с уголков глаз слезу... Я расспрашивал, кому из родителей - отцу, матери - рассказывали они о себе в девичестве и много ли?

У одних детство отняла война.

- В 15 лет в город привезли. Не с кем было разговаривать...

Другие отцов не знали.

- Мама на скольких работах работала. Зачем ей своим докучать. Помогать старались...

Те, что, как Елена Николаевна, помоложе, тоже, как оказалось, по разным причинам не хотели беспокоить своими проблемами родителей. Справлялись с тревогами и секретами своими сами.

- Да и время было другое... Стеснялись мы... Я перед отцом робела... А про маму боялась, что она отцу расскажет...

- Много про вас знали родители?

- Да нет, пожалуй.

- Зато вы верите, что про своих детей знаете все!? Они у вас прозрачные!?

Те же, кто ждал от родителей опеки и требовал внимания, жаловались на непонимание и черствость тех. Такие и при живых мамах и папах чувствовали себя всю жизнь сиротами. Так и не вылетев из родительского гнезда, все добиваются родительской любви...

Грузный Иван Петрович жаловался, что всю жизнь ждал от жены понимания, не дождался. А теперь его все обижают.

- На старости лет ни от сына уважения, ни от снохи!..

И от внуков все то же. Всегда отдохнуть хотел, спокоя!.. А как раз наоборот и получилось! Слезы одни!

Старушки сетовали, что как ни старались, а тишины не добились. Чем они безропотнее, тем больше мужики пили и дрались.

- ...А теперь помер, думала, отмучалась. Дак, одной еще хуже! Уж лучше б гонял! Я б, можа, и схоронилась у соседей пока!..

Из этого брызжущего болью и, как вопль, неровного, сбивчивого, похожего на безадресное письмо Ваньки Жукова разговора-жалобы, становилось ясно, что “трудного состояния” избегают не только при знакомстве, а и в наиболее значимых отношениях, с самыми близкими людьми: с родителями, детьми, женами, мужьями, друзьями...

Так, по крайней мере, жили эти люди...

* * *

Марафон шел. Мы снова вернулись к вопросу: чего же, необходимого для общения с самыми важными для нас людьми мы не делаем?

- Так что же все-таки - второе? Первое я уяснил. Не отслеживаем, что в общении с самыми дорогими людьми у нас возникает особое “трудное состояние”. Незамеченное, оно исподволь отвлекает. Или гонит нас от значимых людей. Как сказала Вера Николаевна, жены тогда не общаются с мужьями, матери с сыновьями... Никто ни с кем. Все всё про всех “давно знают”. Все друг друга учат. Бегут покорять планету и ее коммерческие банки!.. Всем есть, чем друг от друга и от себя отвлечься. Это тоже тема для отдельного разговора. Что второе?