Михаил Покрасс - Активная депрессия. Исцеление эгоизмом

• Название: Активная депрессия. Исцеление эгоизмом
• Автор: Михаил Покрасс
• Издательство: Бахрах-М
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-94648-048-0

«Неожиданно для себя догадываешься и чувствуешь, что над мучающими тебя вопросами бились во многих поколениях и бьются теперь многие такие же, как ты, люди. У каждого и у всех повторяются одни и те же проблемы...»

Книги психотерапевта Михаила Львовича Покрасса об этих «мучающих всех проблемах». Эти книги предназначены тем, кто не боится встречи со своей тоской, своей тревогой и болью. Тем, кто готов учиться на своем и чужом опыте. Учиться жить.

---

С тех пор, больше двадцати лет, замечаю, как также машинально, без умысла, научаем девочку стыдиться самой себя, стесняем ее свободу почти все мы, уверенные, что ее любим.

Эти тысячелетия презрения уже на уровне исподволь управляющего всеми нами неосознанного нравственного чувства воспретили девочке-подростку интересоваться и знакомиться с собственными женскими свойствами и нуждами для себя (“гадко, зазорно”, “даже в голову не приходит”). Так сделали практически невозможным ее знание о себе, открытие себя и самообслуживание.

В книжке “Отец” известная писательница с дочерней благодарностью цитирует нам заповедь ее отца: “Влюбленный мужчина - это прекрасно! Влюбленная женщина -это отвратительно!”.

Думаю, что и ее отец, как и я, не имел ни малейшего намерения испортить дочери ее женскую жизнь!

Свобода быть и ощущать себя собой для женщины осталась возможной только как проявление безудержного темперамента. Или - как следствие невключенности в эту культуру: из-за языческой “дикости”, слабоумия, недосформированности личности (безнравственности), алкогольной и наркотической деградации и так далее.

И еще свобода делается для женщины возможной, когда она - результат счастливо передаваемого из поколения в поколение отступниками нашей цивилизации, освобождающего нас от любых стеснений живой природы, всеми, казалось бы, воспеваемого, а на деле отвергнутого и всех пугающего грехопадения и бунта - ЛЮБВИ!

Я от нежности бежала,
Не звала, не ожидала,
Но она меня подмяла
И в пучину увлекла.
И осыпанной березкой
Я стояла на ветру,
Взгляд нечистый опустила
Перед речкой поутру.
(Дина Покрасс)

Взамен свободе быть женщиной наша, вчера еще рабовладельческая культура - разве господин, по сути, не раб? -проделала с девочкой то же, что дрессировщик проделывает со щенком. Лишив свободы, а часто и навыка, обслуживать себя, приучает кутенка служить. С младенчества за службу награждает всем необходимым. Кормит, холит, позже водит на собачью “свадьбу” и... посылает с гранатами под танк!

И, как собачке - награду, весь уклад наших отношений, воспитывая девочку, пообещал ей взамен свободы... опеку -обслугу со стороны всего человеческого сообщества и, во-первых, обслугу мужчиной...

- On был такая лапушка! Так меня понимал, так ласкал.... Нам так хорошо было! Зачем он теперь на меня да вит? Как лютый зверь стал.

Обещание опеки - вместо предоставления свободы узнавать, чего ей надо, свободы искать, самостоятельно нужного добиваться и строить - оставило женщине только ждать... небывалого. Того, что другой за нее проживет ее жизнь.

Вынудив с младенчества, как и у щенка, эгоцентрические ожидания, это обещание парализовало спонтанность, инициативу, самостоятельную заботу женщины о себе (как дрессура парализует инициативу ученой собачки, в отличие от дворняги).

- А ему было хорошо от этого вашего “хорошо”? Вы то его понимали?

- Конечно, понимала. Мужчины, вообще, понятнее женщин устроены. Вы же знаете. Мне ведь хорошо было! Как же ему - плохо? Он бы сказал.

- А он не говорил?

- А чего ему говорить? Он, вообще, все больше шутил, а не разговаривал. Ему меня смешить нравилось. А теперь не смешит.

Навязанное воспитанием ожидание опеки смолоду перенаправило почти всю активность женщины на поиск чужого всеобщего внимания, а с ним похвалы - одобрения. Ведь еще ее мама так томительно пела про “горьку ягоду” и про то, что “женская доля такая: вечно стараться понравиться!..” (совсем, как доля дрессированной собачки!).

Достижение одобрения (за то, что родилась девочкой, за то, что красивая, за то, что живет... себе во вред и т.д.) стало ею - еще ребенком ощущаться волшебным билетом на получение всеобщей обслуги и всех благ.

Она и ждет наивно этой волшебной обслуги и этих, ей самой еще неведомых благ (как дрессированная собачка -награды), как ждут у моря погоды или поры после дождя по четвергам, только - с назойливой претензией ко всем.

Но сочувствия такая претензия не вызывает ни у кого! Разве что - у таких же обиженных, как и она. Но эти (обиженные) не помогут даже себе, где уж другим помочь?! Показуха одна.

- А как он шутил?

- Ну, я не помню. Разве его повторишь!.. .Он всегда неожиданно выдавал.

- И ни одна его шутка вас не насторожила? Ни разу не напугала?

- Нет. Правда, может быть... Я, даже, чуть не обиделась тогда на него. Мне показалось.... Не поняла, то ли он прикалывается, то ли подъелдычивает. У него часто так: не поймешь. Мне в тот раз было так хорошо с ним, а он после, сразу отодвинулся, повернулся к стенке и говорит не пойми что... Вроде: “Пляшешь одна свои пляски. Тебе куклу вместо меня подложи, не заметишь.... Так и будешь выплясывать!”И голос чужой какой-то, злой. Мне не хотелось портить себе настроение. Я заснула. Но до сих пор не забуду... А в другой раз ни с чего совсем. Лежим рядом. Я люблю к нему прижиматься. Он спокойно так говорит: “Я помру, а ты в обнимку дальше спать будешь, не заметишь”. Я полночи ревела. Еле под утро заснула. Ну, зачем он так шутит?! Это ж меня расстраивает!...

Последствия успеха изящной операции

Парализовав инициативу и сформировав характер демонстранта[265], не знающая и боящаяся женщины цивилизация обусловила и ее (и свою!) трагедию.

Вот некоторые следы этой трагедии, где жертвы - и мужчина и женщина...

Сама женщина, лишенная инициативы, бесполезна для себя, несчастлива и - часто - больна.

Ее мужчина...

Всякий мужчина, знает он о том или нет, чувствует себя полноценным только, когда нужен женщине: когда востребован - взят ею или может быть взятым как человек и, именно, в качестве мужчины.

Женщина с подавленной инициативой не в состоянии брать ничего нужного ей. Она и в эротических отношениях способна только одаривать собой - “давать”. Вступая в отношения с такой “благодетельницей”, мужчина лишается самой возможности быть взятым. Чувствует себя ненужным, каким-то бросовым[266]!

Не востребованный женщиной, мужчина пропорционально его способности к сочувствованию ощущает себя насильником. “Насилуя” желанное человеческое существо, он живет в нарастающей скрытой или явной депрессии, подспудно или явно чувствует себя неполноценным - физическим и нравственным импотентом, теряет основные жизненные смыслы, стимулы и силы. Нарастает его агрессивность. Переставая чувствовать себя человеком, он разрушается, как это раньше говорилось - сатанеет.

Это одна из частых причин того, что мужчины становятся трудоголиками, услужливыми “стариками” из сказки “О рыбаке и рыбке" - успешными добытчиками денег, покупающими женщину и оставляющими ее “у разбитого корыта”. Самоутверждаются за чужой счет в показной общественной деятельности и ином стяжательстве. Избегают собственного дома. Спиваются. Ненавидят мир и ведут себя жестоко. Наконец тоже, как и женщина, болеют неврозами и расстройствами “на нервной почве” - психосоматическими болезнями.

Сын этой женщины (лишенной инициативы), сочувствуя матери, втайне или открыто ненавидит отца. А с ним и все, что в нем самом на отца похоже. Ненавидит в себе мужчину. Не может жить похожим на мужчину, феминизируется[267], все свои свойства осваивает и использует напоказ. Живет с подавленным эгоизмом и заторможенным инстинктом самосохранения. Поэтому - очень уязвим в любых неординарных человеческих ситуациях. Предчувствуя, что мужчина ничего хорошего не несет женщине, а только использует ее, он, с одной стороны, избегает женщин, втайне не желая им навредить. С другой - боится, ждет, что они “злодейки”, как и мама папе, испортят ему жизнь. А, накапливая неудовлетворенность от такой, по природе несвойственной ему жизни, не хочет жить. Ищет повода и способа с ней (жизнью) покончить. Отчаянно бросается во все тяжкие. Становится, например, “Александром Матросовым” , наркоманом, или иным смертником!

Выжив, повторяет и отчаянье, и эпатаж, и агрессивность отца.

В браке обещает женщине рай на земле, угождает и ждет обслуги, невольно обманывает и обманывается. Доказывая,что он не такой, как отец, приносит и себе и женщине еще больше, чем отец нежданных и ненужных страданий[268].

Дочь женщины, отказавшейся от своей инициативы, сострадая матери, с одной стороны, заранее втайне ненавидит и боится мужчин, боится людей и жизни. С другой, перенимая материнский стиль, мечтает “о прекрасном”, о “принце”, который ее “поймет” и станет лелеять. То есть, как и мать, эгоцентрически ждет опеки и заботы ото всех, кроме явных врагов. Ждет, во-первых, опеки от мужчины.

Как и мать, она ложится в неродную мужскую постель без собственной нужды, со всеми, как и у матери, последствиями этой интервенции в чужую, ненужную ей жизнь.