Бернард Корнуэлл - 1356

• Название: 1356
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

1356 год. Умы смущает слух о скором обретении великой христианской святыни — меча святого Петра. Многие охотятся за ним, и среди них волею сюзерена — Томас Хуктон, почти десятилетие назад нашедший и скрывший от людей в пучине морской другую святыню — Грааль. А во Франции неспокойно. Принц Уэльский терзает страну, надеясь вынудить её нового короля Иоанна Доброго дать сражение. Где сведёт неумолимый рок принца и короля? Там же, где сходятся пути ищущих меч святого Петра — в местечке под названием Пуатье…

---

Тридцать лучников Томаса с края леса в первые полминуты выпустили полторы сотни стрел. Не война, бойня. Стрела могла прошить кольчугу с двух сотен шагов, да только ни на одном из латников Лабрюиллада не было ни кольчуги, ни брони. Кое-кто не снял кожаных поддоспешников, вот и вся защита. Стрелы ранили и убивали лошадей с людьми, сея хаос. Пешие арбалетчики, нагруженные виллонской добычей, отстали. Затянись схватка здесь минут на пять, они могли бы поспеть на помощь хозяину, однако Томас им этих пяти минут давать не собирался, выведя с фланга своих конных бойцов.

Они ехали на дестриерах, боевых жеребцах, способных нести человека с оружием в полном доспехе. Копий у конных эллекинов не было, зато имелись булавы, мечи и топоры. На щитах у многих красовался перечёркнутый полосой незаконного рождения герб Ле Батара. Удостоверившись, что его ратники выбрались из-под сени леса, Томас махнул мечом вперёд, командуя атаку.

Они поскакали к врагу колено к колену, обогнули выступающий из травы валун и сомкнулись вновь. Все они были одеты в кольчужный доспех с пластинчатыми нагрудниками и наплечниками, все носили бацинеты без забрал. Стрелы продолжали сыпаться на людей графа. Некоторые уцелевшие разворачивали коней, надеясь улизнуть назад, но им мешали сражённые лучниками товарищи. А сбоку надвигался ряд чёрных всадников, и выжившие достали мечи. Горстке всё же удалось прорваться к роще севернее, где должны были волочиться арбалетчики. Другие сбились вокруг хозяина, получившего в бедро стрелу вопреки строжайшему запрету Томаса палить в сторону графа.

— Покойники не платят долгов, так что убивайте кого угодно, но граф должен нам достаться целым и невредимым.

Граф и рад был бы сбежать, однако его лошадь тоже поймала стрелу и едва на ногах держалась, не говоря уже о том, чтобы везти неподъёмную тушу наездника к спасению. Эллекины пустили коней в галоп, изготовили оружие, и град стрел прекратился, ибо лучники боялись попасть в своих. Вместо луков они взялись за холодное оружие.

Латники врезались в толпу врагов со звуком, с каким мясницкие топоры врубаются в тушу. Часть солдат графа под вопли избиваемых товарищей бросила оружие и подняла руки. Другие сражались. Томас, чувствовавший себя с мечом не столь уверенно, как с луком, парировал удар рыжего ратника, подал коня вперёд и раскроил рыжему башку. Боец в чёрной шляпе с длинным белым пером ткнул Томаса клинком в живот. Острие скользнуло по кольчуге. В ту же секунду всадника пронзил Арнальдус, эллекин из Гаскони, а сам Томас разрубил напавшему на него физиономию. Тот всхлипнул и рухнул под ноги коню. Отряд графа был захвачен врасплох, без брони и почти без оружия, поэтому заняла схватка считанные минуты. Дюжина всадников спаслась, прочие остались на поле боя мёртвыми или пленными.

— Лучники! — гаркнул Томас, и десяток стрелков с луками наизготовку сдвинулся севернее на тот маловероятный случай, если у арбалетчиков достанет духу напасть.

Остальные лучники собирали стрелы, вырезая из их тел и поднимая с земли, складывали в чехлы. Пленников согнали к обочине. Томас направил коня туда, где лежал вывалившийся из седла Лабрюиллад:

— Монсеньор, за вами должок.

— Я расплатился!

— Сэм! — позвал Томас, — если Его Сиятельство изволит спорить, ругаться, негодовать или каким-либо другим способом отнимать у меня время, вгони ему в брюхо стрелу.

Он говорил по-французски. Сэм язык страны, где воевал не первый год, понимал, наложил на тетиву стрелу и дружелюбно улыбнулся графу.

— Итак, — продолжил Томас, — за вами должок.

— Если вас что-то не устраивает, — начал Лабрюиллад, с опаской поглядывая на Сэма, — Существуют суды…

Томас покачал головой:

— Зачем привлекать стряпчих для решения пустякового вопроса, на который вы можете ответить прямо сейчас. Где генуэзские дукаты, забранные из Павилля?

Лицо Ле Батара было жёстким, а его лучник натянул тетиву, и граф, хоть его так и подмывало соврать, что золото в Виллоне, сказал правду:

— В Лабрюилладе.

— Тогда пошлите латника в Лабрюиллад, — вежливо предложил Томас, — С приказом доставить золото сюда. И когда деньги будут у меня, мы с вами расстанемся к обоюдному удовлетворению.

— Расстанемся? — удивился граф.

— Ну да. На кой чёрт вы мне сдались? Потребовать выкуп за вашу весомую фигуру? Так пока будут его собирать, у меня на ваш прокорм уйдёт вдвое больше. Расстанемся, не сомневайтесь. Но прежде распорядитесь насчёт генуэзских дукатов и позвольте моим ребятам извлечь из вас стрелу.

Один из пленников умчался на выделенном ему коне в Лабрюиллад за золотом. Томас повернулся к брату Майклу:

— Стрелы умеешь доставать из ран?

Монашек неспокойно дёрнул плечом:

— Нет.

— Тогда понаблюдай за Сэмом. Учись.

— Я не хочу учиться, — выпалил монах.

— Почему?

— Мне не нравится медицина, — признался он, — Меня наш аббат заставил.

— Чего же ты хочешь?

Монах неуверенно предположил:

— Господу служить?

— Вот и служи, а заодно поучись вытаскивать стрелы.

Сэм фамильярно втолковывал графу:

— Тебе, приятель, лучше, чтобы это оказался «бодкин», у него наконечник, как шило. Будет больно, зато я выну её раньше, чем ты моргнуть успеешь. Если же в тебе сидит зазубренный, для мяса, мне придётся попотеть, а тебе — поплакать. Готов?

— Шильо? — повторил граф английское слово, находясь, похоже, на грани обморока.

Английский он через пень-колоду разумел и общий смысл монолога Сэма уловил.

Лучник показал ему стрелу:

— Это — шило, бодкин. Стрела для доспехов.

Стрела имела тонкий, похожий на иглу наконечник. Сэм постучал по второй стреле, от треугольного острия которой отходили два зубца:

— А эта — для плоти. Ну, что, посмотрим, Твоя Милость, которую ты угадал?

— Мой собственный лекарь вылечит меня! — в ужасе воззвал граф к Томасу.

— Как угодно, — хмыкнул Томас, — Сэм, древко обрежь и перевяжи.

Лучник взялся перепиливать торчащую из телес графа часть стрелы, и толстяк заверещал. Томас подъехал к телеге, в которой скрючился Виллон, нагой и окровавленный. Томас спешился, привязал коня к оглобле и позвал изувеченного пленника. Тот не отозвался. Томас залез в телегу, перевернул бывшего противника. Мёртв. На дно телеги натекло с пару вёдер крови. Томас спрыгнул на обочину, кривясь, обтёр сапоги о бледную травку. Графиня Лабрюиллад следила за ним сквозь прутья клетки.

— Владетель Виллона отошёл в мир иной, — сообщил Томас, поймав на себе её взгляд.

— Почему бы вам не отправить ему вдогонку владетеля Лабрюиллада?

— Я не убиваю людей за то, что они должны мне деньги. Только если отказываются платить, — ударом меча он сбил замок и подал руку, помогая графине сойти на дорогу, — Ваш супруг скоро будет свободен. И вы тоже.

— Я никуда с ним не поеду! — с вызовом сказала она и ткнула пальцем в сторону привязанных к верху клетки туш, — Пусть со свиньями спит. Ему-то разницы никакой.

Граф, видя и слыша происходящее, с резвостью, неожиданной для его веса, дёрнулся было схватить изменницу, однако накладывавший на его бедро повязку из разорванной на полосы рубахи убитого Сэм будто невзначай туже затянул концы, и толстяк взвыл, забыв обо всём на свете.

— Прости, Твоя Милость, — добродушно бросил ему лучник, — Ты уж посиди тихонько, пока я тебя бинтую.

Графиня презрительно плюнула в направлении мужа и побрела по дороге.

— Эй, верните её! — завопил Лабрюиллад.

Женевьева тронула графиню за плечо, что-то спросила и подошла к Томасу:

— Что с ней-то намерен делать?

— Я? Я ей ни сват, ни брат, чтобы что-то с ней делать. С собой взять мы её не можем, если ты об этом.

— Почему не можем?

Томас вздохнул:

— Когда мы закончим здесь, поедем в Матаме. Возможно, придётся драться. Она — не воин, следовательно — обуза.

Женевьева улыбнулась уголками губ. Посмотрела на арбалетчиков, рассевшихся вдоль опушки северной рощи. Оружие они так и не достали.

— Ты зачерствел, Томас.

— Я солдат.

— Ты был солдатом, когда мы с тобой встретились, — тихо заметила Женевьева, — Ты — солдатом, а я — приговорённой к смерти еретичкой. И ты меня спас, не глядя на то, что я — не воин, следовательно, обуза.

— Она всё осложнит, — раздражённо буркнул Томас.

— А я разве не осложнила?

— Ладно. И что мы будем с ней делать?

— Уведём прочь.

— Прочь от чего?

— От борова, считающего себя её мужем, — горячо сказала Женевьева, — От будущего в занюханном монастыре! От измывательств засушенных монахинь, завидующих её красоте и юности! Пусть сама распорядится своей судьбой!

— Её судьба написана на её прелестной мордашке, — проворчал Томас, — Сеять раздоры среди мужчин.