Ольга Лапина - История одной деревни

• Название: История одной деревни
• Автор: Ольга Лапина
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9614-3449-1

С одной стороны, это книга о судьбе немецких колонистов, проживавших в небольшой деревне Джигинка на Юге России, написанная уроженцем этого села русским немцем Альфредом Кохом и журналистом Ольгой Лапиной. Она о том, как возникали первые немецкие колонии в России при Петре I и Екатерине II, как они интегрировались в российскую культуру, не теряя при этом своей самобытности. О том, как эти люди попали между сталинским молотом и гитлеровской наковальней. Об их стойкости, терпении, бесконечном трудолюбии, о культурных и религиозных традициях. С другой стороны, это книга о самоорганизации. О том, как люди могут быть человечными и справедливыми друг к другу без всяких государств и вождей. О том, что если людям не мешать, а дать возможность жить той жизнью, которую они сами считают правильной, то они преодолеют любые препятствия и достигнут любых целей. О том, что всякая политика, идеология и все бесконечные прожекты всемирного счастья – это ничто, а все наши вожди (прошлые, настоящие и будущие) – не более чем дармоеды, сидящие на шее у людей.

---

Что касается летне-осеннего периода календарного цикла, то он традиционно был беднее праздниками, чем зимний и весенний. Это связано с тем, что летне-осенний календарный цикл хозяйственных занятий начинался в июне с сенокоса, включал в себя уборку урожая, подготовку пашни под посев озимых и заканчивался сбором винограда. Разумеется, в этот напряженный период людям было не до праздников. Словом, если летом не поработаешь, зимой будешь бедствовать: «Лето кормит, зима съедает».

Из сборника «Кубанский вестник»

«…В литературе, да и в быту сформировался стереотип во взгляде на немцев как на людей флегматичных и несколько чопорных. О том, что это далеко не так, свидетельствуют шутки и озорство, которые позволялись молодежи во время весенних праздников. Ночью парни, например, могли соломой посыпать “дорогу” между домами юноши и девушки, симпатизирующих друг другу. Некоторые хозяева утром обнаруживали на пороге своего дома огромную бочку с водой, напрочь перекрывающую выход из жилища. Бричка злого или скандального человека могла оказаться на крыше дома или сарая…»

Самым большим праздником начала лета был день Иоанна Крестителя (24 июня). С этого времени начинался сенокос, созревание хлебов и подготовка пара под сев озимых. Главным элементом празднования было разжигание костров. Причем в зажигании костра должны были принимать участие все жители общины. Если по какой-то причине кто-то не мог участвовать в этом празднике, то он все равно обязан был появиться хотя бы на короткое время и выпить стакан вина. Парни и девушки в этот день прыгали через костер. Если при прыжке они не разжимали рук, то считалось, что в этом году их любовь укрепится и они справят свадьбу. Если же разожмут руки или при прыжке платьем заденут пламя, то это был плохой знак. В некоторых районах, наоборот, считалось, что если пламя не коснется одежды прыгающей женщины, то она не забеременеет в текущем году. По высоте прыжков также судили, хороший или плохой будет урожай. По народным представлениям прыгание через костер защищало людей (и скотину) от болезней или излечивало. Считали, что особенно целебными свойствами обладал Иванов огонь при глазных болезнях. В целях оберега клали золу из костра в корм скоту. Чтобы придать силы целебным свойствам огня, в него бросали определенные травы. Бросали в огонь и сорняки, чтобы их меньше было в поле.

Кроме огня большое значение в обрядности дня Иоанна Крестителя играли и травы. Причем в каждой земле была своя «иванова» трава. И девушки в эту ночь гадали на суженого при помощи трав. Они плели венок и клали его под подушку, чтобы им приснился суженый. Или молча прикрепляли две травинки к потолку или возле печки и наблюдали за тем, склонятся ли они друг к другу. Если это происходило, то можно было надеяться на сердечную привязанность суженого. По поверью, травы, сорванные в Иванов день и освященные в церкви, защищали их владельцев от болезней, а их дома от бури и пожара. По преданию, счастье приносил также волшебный корень, который выкапывали в эту ночь. Верили, что цветы папоротника помогают найти золотую жилу, а его семена в эту ночь делали человека невидимым. Известную роль в этом празднике играла и вода, было принято умываться росой, чтобы уберечься от болезней и стать красивой. Большое значение придавали и ритуальному купанию, но церковь этот языческий обычай запрещала. В народе считалось, что купание в Иванов день приносит счастье и является целебным. Но, с другой стороны, купание было и опасным, так как полагали, что именно в этот день реки требуют жертв. Для того чтобы умилостивить водную стихию, в разных землях бросали в реки или краюху хлеба, или черного петуха, или детские платья. Считалось, что как середина зимы, так и середина лета – время духов, а поэтому нужно было обороняться от ведьм. Полагали, что в Иванов день лошади могли говорить, вода превращалась в вино, утонувшие колокола звонили, души усопших посещали своих родственников.

В некоторых районах обычаи, связанные с днем Иоанна, были приурочены к дню Петера и Пауля (29 июня). Вечером накануне этого дня в Швабии зажигали костры, вечером готовили целебные снадобья. Шварцвальдская поговорка свидетельствует о запрете работы в этот день: «Сегодня Петр и Павел, и кто шьет – того ударит молния».

Большой женский праздник отмечался 15 августа – Вознесение Божьей Матери. В связи с тем, что в этот день происходило освящение трав, то он уже в Средневековье получил название Букет женского дня. Освященные травы хранили в доме, в хлеве. С этого дня и до дня Рождества Богородицы (8 сентября) начинался период времени, называемый в народе женским тридцатидневьем. Это время считалось наиболее благоприятным. Кроме того, по народным представлениям, в день Вознесения Божьей Матери плоды приобретали свой вкус.

В почете был и день святого Бартоломея (24 августа). В Меммингене еще в XX веке в среду перед этим днем все горожане имели право ловить рыбу в протекавшей через город речушке. Берега реки заполняли зрители, мужчины и мальчики соревновались в рыбной ловле под непрерывное «ура». Поймавший самую крупную форель объявлялся королем рыбаков. Также считалось, что в день святого Бартоломея наступает осень, и пастухи меняли свою льняную одежду на более теплую.

Популярен в народе был и Михайлов день, который праздновали 29 сентября. В этот день должны быть закончены уборка, посев озимых, сбор винограда и плодов, брали расчет работники, расплачивались за аренду.

В некоторых местах Швабии и других на Михайлов день вплоть до конца XIX века жгли костры, как это было обычно на Масленицу, Пасху. В Мусдорфе (Швабия) мясники жгли костры и танцевали вокруг них. Время уборки (даже рабочие дни) считалось праздничным. Нарядно одевались жнецы и косцы, особенно девушки. Лучше, обильнее была и еда во время уборки. Уже срезание первых колосьев и вязание снопа проводили с особыми церемониями (срезались крестообразно, с особыми изречениями, с волшебными травами). Но большее значение придавалось срезанию последних колосьев, вывозу последнего снопа.

Широко были распространены обычаи с петухом. В графстве Берг, например, в заключение уборки ржи петуху отрубали голову, укрепляли ее на палке, обвитой лентами, колосьями и цветами, и на последней телеге въезжали с ней в село, где петуха варили и ели. В Бадене петуха убивали обычно в сарае, и этот ритуал сопровождался танцами. На сеновале сидели музыканты, посередине устанавливался шест, на котором сидел петух, вокруг шеста танцевали. Лучшая танцевальная пара выигрывала петуха, потом его вместе съедали.

Последний сноп делали особенно толстым, нередко придавали ему облик человека или животного, украшали. Последние колосья называли «горстью счастья». По поверью, в последних колосьях сохранялась большая сила, поэтому их или оставляли в поле, или хранили в комнате за распятием. На Рождество из зерен последнего снопа пекли хлеб, часть которого давали скоту. Зерно из этого снопа примешивали в посевной материал, чтобы придать ему силу. Непременным элементом обрядности был уборочный венок, корона или букет. Праздник сопровождался играми, танцами, обильным угощением.

В ряде местностей, например в Шварцвальде, срезать последние колосья должна была невеста, невинная девушка или по крайней мере самая молодая жница. В Мекленбурге на день урожая справлялись и свадьбы.

Впрочем, о немецкой свадьбе нужно сказать отдельно.

Немецкая свадьба

Из книги «Календарные праздники и обряды в странах зарубежной Европы»

«…Формы и мотивы брака на протяжении веков менялись, отношение к нему народа оставалось одинаковым вплоть до XIX века: безбрачие и бездетность в народе осуждались, забота о потомстве была одной из главных целей брака…»

Нельзя сегодня с точностью воспроизвести, какой могла быть свадьба в Джигинке в те годы. Но более чем вероятно, что характерные черты традиционной немецкой свадьбы в ней присутствовали как воспоминание о далекой родине. Не могли не присутствовать.

О немецких же свадьбах конца XVIII – начала XIX века существует немало интересных сведений. Например, известно, что брак у немцев заключался не столько на небесах, сколько на земле. То есть являлся браком по расчету.

Новобрачные

Словом, любовь любовью, но прежде должны были совпасть материальные интересы молодых. Если же эти интересы не совпадали, то при всей склонности юноши и девушки друг к другу им вряд ли суждено было быть вместе. Родители с той и другой стороны осторожно, но непреклонно, как правило, препятствовали их сближению.

Но если ту и другую сторону все устраивало в материальном плане, то можно было засылать сватов и составлять брачный договор.

Из книги «Календарные праздники и обряды в странах зарубежной Европы»