Елена Блонди - Хаидэ

• Название: Хаидэ
• Автор: Елена Блонди
• Жанр: Ужасы и Мистика

Заключительная часть трилогии о княжне Хаидэ

---

Звезды кололи глаза через мокрые ресницы и, потянувшись, она поднесла к губам светильничек, дунула, гася огонек. Стала смотреть через высыхающие слезы на кусочек ночи в узком высоком окне. Они не меняются. Так же светили когда-то, и так же смотрела она на них, болтая с Нубой. Прижималась к большому теплому телу, такому сильному. И своей силой он щедро делился с ней, такой огромный, как большая скала. Забирала ли она его силу, как сейчас забирает у нее Техути? Может быть, Нуба отдавал, становясь на чуточку слабее? Просто в нем было много ее, потому что — большой?

— Нет, — шепотом ответила звездам, немного подумав, — никакого счета не было между нами. Он не боялся отдать, а я отдавала свою. Мы жили, а сила вольно перетекала меж нами, и это не было, как монеты, что исчезали в руке Хетиса в обмен на спокойную тихую комнату.

Так было правильно, поняла она, садясь.

И вдруг, отшвыривая все осторожные мысли, все стремление уберечь, высчитывая, кому хорошо, а кому плохо, что должно делать, а чего нельзя, она молча закричала помигивающим звездам. Так громко, что голова загудела бездонным котлом.

Нуба! Мне плохо без тебя! Я не могу так больше! Нуба!!!

Сердце колотилось, дрожали прижатые к груди руки, голова разламывалась, будто разлетаясь вращающимися кусками, но не было боли, а была лишь уверенность в том, что впервые за долгое время она повернулась лицом к той дороге, что идет в правильную сторону.

Крик затихал, вибрируя, как умолкает металл, ударенный изо всех сил колотушкой. И смолк, не нарушив мерного мигания далеких звезд. Княгиня ждала. А потом, опустив руки, усмехнулась, ложась и поджимая босые холодные ступни. Даже знака не суждено получить ей. Обо всем мир говорит с княгиней без своего племени. Но не о любви.

Она повернулась на бок и закрыла глаза, смиряясь с тем, что ночь идет своим чередом и будет утро.

А за несколько улиц от дома Хетиса, на краю беспокойно спящего рынка, за привязанными верблюдами и вповалку спящими погонщиками рядом с угасающими костерками, в маленькой палатке не просыпаясь, резко вскинулся демон Иму, поворачиваясь, ударил лежащую рядом Мауру большой рукой. И затих, бормоча. Женщина села, прислушиваясь. Бережно провела пальцами по шрамам на большом лице. Поцеловав бритый затылок, снова легла, прижимаясь грудью к вздрагивающей горячей спине.

Демон Иму спал, ему снилось, что он — Нуба маленькой княжны. И вместе, сидя над прозрачной водой ручья, они смотрят, как ходят в глубине яркие рыбы, распуская по спинам красные плавники с синими и зелеными искрами.

Глава 39

Нар и Асет стояли на верхушке холма и смотрели, как далеко в степи крошечной букашкой медленно движется всадник. Нар хмурился, соображая. Один, верхами, но так медленно. Может, ранен? Выслать кого навстречу? Но конь идет ровно, скоро все равно увидят, что и кто.

— Будь тут, — велел сыну и отправился вниз, мягко ступая по сухой траве кожаными подошвами. Асет кивнул вдогонку и сел, поджимая одну ногу, взялся за колено, как делал это Торза и дочь его княгиня Хаидэ. Оглянувшись, Нар хмыкнул. Мало ему самовольства Казыма, так тут еще этот, родной сын.

Десятник вернулся от шамана и первым делом явился к Нару, потребовав себе наказания. Нар подвел глаза к небу и зло плюнул Казыму на сапоги, испачканные глиняной пылью. Княгиня быстра умом и множество дел решала на ходу, а ему что — всяк раз собирать совет, когда всякие казымы будут тайком уезжать в стойбище шаманов проведать изгнанницу? Нар хорошо справляется с наймом и торговлей, но тут дело касается людей, их дурацких поступков и нелепых решений. Или все разболталось само и всех их разбаловала серьезная женщина с упорным взглядом. Или он не справляется с тем, что держала она в своих маленьких руках. И он и совет. Тьфу. И мысли какие-то…

Нар никогда не считал баб глупее и слабее мужчин. Где угодно, но не у Зубов такое бывает. Его жена скачет быстрее, чем он, и вернее кладет стрелу в цель. Он, конечно, победит свою Зару в рукопашной, но на линии ее натянутого лука пусть скачет враг, а он сам остережется. А Хаидэ к тому же дочь амазонки. Тут кровь, не просто так.

У подножия он обернулся на тихий свист. Асет стоял черным силуэтом. Поднял руки, изгибая одну, скрестил, опустил и вытянул в сторону условным жестом. Нар поднял свою и фигура мальчика исчезла.

Перейдя середину стойбища, Нар пошел к палатке Фитии, увидел за ней Казыма, тот сидел рядом с очагом, держал в руках миску с вареным мясом. Нар плюнул наземь. Казым поставил миску, встал и, склонив голову, с достоинством удалился. Нар постоял, раздумывая, не плюнуть ли еще раз, вслед ослушнику, но махнул рукой и повернулся к Фитии, что вылезала из палатки, таща небольшой мех.

— Радуйся, старая, к нам едет Патахха, один. Сам. Теперь и его будешь привечать, слушая рассказы о жизни княгини.

Фития резко вскочила с колен, прижимая булькнувший мех к груди. Нар протянул руку:

— Угостишь?

— Вот еще. Зара тебе нальет, вождь.

— Ага. Зара нальет, как же. Твой Казым убег, дай хоть мне глотнуть за добрую весть.

Он рассмеялся суровому лицу старой няньки и тому, как она отступила от его протянутой руки. А потом подала ему мех.

— Ты прав. Пей, это хорошее вино. Хранила для птички.

— Птички, — укоризненно сказал советник, вытирая рот, — ха, птички…

— Это вам она — то вождь, то бродяжка. А мне она — жизнь, — угрюмо ответила старуха и сама хлебнула из колеблющегося меха. Заткнула пробку и повесила его через плечо.

— Старик, верно, устал. Ему налью.

— Налей. Послушаем, что скажет. Если будет говорить, он едет один, без ши. А вождя, с которым он говорит напрямую, нету.

— А ты, значит, не вождь? — деланно удивилась Фития, оправляя на боках длинное темное платье.

Нар хмуро посмотрел на нее.

— А то не знаешь! Я и не думал! Совет не имеет власти порвать связь, изгнать навсегда. И не надо нам такого. Оклемается твоя птичка, вернется и примет нас, как своих детей. И знаешь, уже пора бы ей.

— Вы ее выгнали, советник Нар!

— Ну и что! Если она умнее нас, то и должна понимать!

— Что понимать?

— Что она — умнее нас! — крикнул Нар и, все-таки плюнув наземь, пошел встречать Патахху, который, осторожно съехав с холма, валился на руки воинов, выпутывая руки из поводьев. Фития осталась у палатки, прямая и суровая, с мехом на боку.

Вскоре Патахха сидел на удобном камне, застеленном шкурой, держал на коленях ту самую миску с мясом, что оставил Казым. И, отщипывая кусочки, складывал в рот, медленно жуя.

— Теперь я говорю с людьми, — сообщил между двумя кусками, — Эргос теперь шаман племени, а я просто старик.

— Вина налить?

— Налей. У тебя всегда вкусное вино, вот, могу тебе сказать сам.

— Да ты не ушел ли в детство, старый? Радуешься, ровно малыш стучалке, — Фития налила в глиняную кружку вина, подала старику, следя, чтоб рука не дрожала. Когда ж он скажет, о Хаидэ, как она там…

— Если бы тебе, старая, столько лет не позволять болтать, а все только через чужой рот, ты бы тоже радовалась и хвалилась, — глотнув, он поставил кружку и широко улыбнулся, показывая редкие желтоватые зубы, — ну, спроси уже, что терпишь? Я ж не пытать тебя приехал.

— Как она там, Патахха? — голос Фитии дрожал, — хватает ли ей шкур укрываться ночью? А еще ей нельзя сразу пить воду из ручья, если она долго в седле. И…

— Хватит, хватит, Фития, а то расскажешь, как ты меняла ей мох в детских штанах. Как она сейчас, не знаю. А пока была младшим ши, молодцом, справлялась. Чистила котелок до блеска, похлебку опять же умела сварить, ты хорошо научила. Спала в тепле, палатка хорошая, в ней раньше безымянный спал, да и…

— Погоди, как это? Была? А сейчас?

— Уехала. Спасать сына поехала, к злыдням в горе. И сестру свою, а заодно и неума, что ее люб.

Фития медленно села, накрывая траву черным подолом.

— Уехала… Да ты в уме ли, Патахха? Что она сумеет одна? Какая гора? Погоди. Ты сказал сына? Он жив?

— Не знаю, — с удовольствием отозвался Патахха, — ее речи, ее голова, а я не знаю. Может, у ней помутился ум, а может, сон приснился. Но веселая поскакала. Вся в надеждах.

— Как не знаешь? Ты же шаман!

— Нет, Фития. Я уже просто старик, — он потянулся за полупустым мехом, но Фития оттолкнула его руку.

— Коли старик, не лезь к дорогому вину, за него золотом плачено!

Патахха смеялся, глядя на ее гнев, и Фития невольно рассмеялась тоже.

— Бери. Нельзя оплакивать едущего на битву. Это успеется всегда. Пей, старик, пусть птичка знает, мы с ней и радуемся за ее надежды.

— Пью.

Наевшись и отдохнув, Патахха махнул рукой, останавливая Фитию, что все рассказывала, как Хаидэ росла и какая она стала. Поднялся и побрел к большому костру, где сидели старейшины, попивая вино и бросая кости. Сел рядом с Наром и тоже стал смотреть в огонь. Из-за верхушки холма слышались далекие гортанные крики, там молодые воины гоняли жеребцов, вскакивая на них и спрыгивая на полном скаку, смеялись и дразнили друг друга. Нар подполз ближе, глядя на бледные в ярком вечернем свете языки пламени, сказал: