Иван Родионов - Наше преступление

• Название: Наше преступление
• Автор: Иван Родионов
• Издательство: Глосса
• Жанр: Публицистика
• Год: 1997

Публикация романа И.А.Родионова «Наше преступление» (последнее его издание вышло в Берлине, в 1922 году) преследует цель возвратить из небытия имя этого талантливого, но забытого русского писателя, многие из призывов и прозрений которого актуальны и в наши дни.

Вступительная статья журналиста Галины Стукаловой знакомит читателя с многолетними и разнообразными поисками исследователя жизни и творчества И.А.Родионова. Их результаты позволяют автору предисловия сделать предположение также и о причастности И.А.Родионова к числу претендентов на создание знаменитого романа «Тихий Дон» (во всяком случае первых двух его книг). В издание включены фотографии из альбомов семьи Родионовых и их родственников. [фотографии отсутствуют в источнике]

Печатается по изд.: И.А.Родионов. Наше преступление (Не бред, а быль). Из современной народной жизни. – С.-Петербург, 1908.

Под редакцией и со вступительной статьей Галины Стукаловой.

---

Вслед за товарищем прокурора снова поднялся защитник.

– Представитель государственного обвинения, – спокойно и уверенно возразил адвокат, – строит свои заключения на шатких основаниях. Припомните, господа, что ответил свидетель Демин, когда я задал ему вопрос: «Темно ли было, когда к вам подбежали подсудимые Степанов и Лобов?» «Темно, хоть глаза коли», – ответил он без малейшей запинки. Для всякого, говорящего на русском языке, понятно, что означает такое точное определение. Оно означает, что было так темно, так черно, что рассмотреть что-либо было немыслимо. Тогда я опять спросил свидетеля: «А у вас, кажется, один глаз подколот?» Он ответил: «Да, один попорчен». Я спросил неспроста, я знал, что Демин в камере судебного следователя показывал, что Степанов угрожал ему топором. Теперь спрошу я вас, господа: в черную осеннюю ночь, когда так темно, что хоть глаза коли, когда и без того один глаз слепой, когда два парня берут за горло и угрожают смертью, возможно ли рассмотреть, кто и чем из нападающих вооружен? Да при таких обстоятельствах человеку хотя бы не из трусливого десятка небо с овчинку покажется, а вместо палки пригрезится пулемет. У подсудимых топора не было, наличность его не подтвердили свидетели Рыжов и Ларионов. О рубленых ранах на голове и шее потерпевшего я не упомянул в своей речи, во-первых, потому, что они экспертизой признаны для жизни не опасными, во-вторых, потому, что они к настоящему делу не имеют решительно никакого отношения. Где неопровержимые доказательства того, что нанес их кто-либо из подсудимых и чем они нанесены? Факт нанесения их подсудимыми судебным следствием не установлен, на основании же одних предположений построить обвинение нельзя. Почему не могло случиться, принимая во внимание теперешние жестокие нравы, что кто-нибудь другой добивал Кирильева топором? Ведь лежал он на большой дороге. Может быть, его нашли какие-нибудь прохожие, вздумали ограбить. Он мог очнуться и оказать сопротивление. Это предположение тем более правдоподобно, что раздеть донага спящего на дороге пьяного, т.е. попросту ограбить его, снять сапоги, пиджак, шапку, вытащить деньги в ваших краях почти не считается недозволенным. Делают это, так сказать, походя. Так и с Кирильевым. Его добили и забрали у него деньги. Прошу принять во внимание и то, что преступление было совершено около восьми часов вечера и только перед полуночью родные подобрали и отвезли Кирильева в больницу. Значит, целых четыре часа он в беспомощном состоянии пролежал один на большой дороге, по которой совершается почти беспрерывное движение. Мы не знаем, что за эти четыре часа с ним было. Утверждение г. товарища прокурора, что рубленые раны, найденные на теле Кирильева, нанесены топором подсудимым Степановым, не больше, как догадка. Но суд-то обязан руководствоваться только фактами, незыблемо установленными на судебном следствии, а не догадками и предположениями. Догадки и предположения есть область фантазии, а фантазия и на луну заводит. Подайте нам факты! Где они? Имеется среди вещественных доказательств топор? Нет его. Видел кто-нибудь из свидетелей, как Степанов рубил Кирильева топором? Нет, никто не видел. Значит, такой факт в нашем деле как бы не имел места, не существовал и принимать его в расчет при определении приговора было бы отступлением от незыблемо установленных судебных традиций. В наших законах есть прямое указание, что все неясные, возбуждающие сомнения сведения и факты судом толкуются в пользу подсудимых, и не подлежит сомнению, господа присяжные заседатели, что вы-то, как совестные судьи, не поступите наперекор закону и совести, потому что вы есть суд, т.е. хранилище правды и беспристрастия.

Адвокат сел на свое место.

Председательствующий заявил, что прения сторон закончены.

– Подсудимые, за вами последнее слово.

Те медленно поднялись со скамьи, в недоумении переглядываясь друг с другом, а потом все уставились на адвоката.

– Хотите что-нибудь сказать суду? – переспросил председательствующий громко и нетерпеливо.

Адвокат делал подсудимым какие-то знаки.

– Мы не хотели убивать… – протянул Лобов. – Ён, значит, подошел и ударил меня по голове… Я ему отвернул кулаком… два раза… Ён тут сваливши под гору… а потом добивал Александра Степанов… – говорил он, помогая своим объяснениям руками.

– А вы?

– Я не бил… – скромно заявил Горшков.

– А вы что скажете?

– Ничего, – буркнул Сашка, глядя вниз и в сторону. – Я не виновен…

– Садитесь.

Председательствующий, взяв со стола бумагу, повысив голос, заявил:

– Объявляю прения сторон прекращенными. Суд ставит на разрешение присяжных заседателей следующие три вопроса:

«1) Виновен ли подсудимый А.О.Лобов, 19 лет, в том, что 25 августа 190* г. в пределах Шиботовской волости, на дороге близ усадьбы Хлябино, ударами камня и другого какого-либо орудия нанес крестьянину Ивану Кирильеву тяжкие, подвергавшие жизнь опасности побои, причинив ему при этом несколько ран на лице, шее и голове, трещины и раздробление костей черепа, сопровождавшиеся кровоизлиянием в черепную полость и воспалением мягкой мозговой оболочки, вследствие чего потерпевший и умер?

2) Виновен ли подсудимый С.И. Горшков, 18 лет, в преступлении, описанном в первом вопросе?

3) Виновен ли А. Степанов, 20 лет, в преступлении, описанном в первом вопросе?»

XVI

есмотря на то, что в зале пахло овчиной, кожей, дегтем и дышать было трудно, никто из присутствующих этого не замечал. Все были разгорячены речами обвинителя и защитника, у всех в голове сверлил один захватывающий вопрос: кто выйдет победителем в этой борьбе? На чью сторону склонятся присяжные: на сторону ли обвинителя, завоевавшего себе сегодня несколько сторонников, или на сторону блестящего защитника? О том, что виновны подсудимые или невиновны, мало кто думал.

Председательствующий опытным глазом заметил, что нравственная атмосфера в зале сильно повышена, присяжные взволнованы и растеряны.

После довольно продолжительной паузы, во время которой на задних скамьях усиленно сморкались и откашливались, председательствующий, державшийся в продолжение всего процесса прямо, тут откинулся всем корпусом на спинку кресла и принял самую спокойную, непринужденную позу, точно сидел за столом среди своих домашних, даже руки сложил на груди.

Все это сделал он нарочно, чтобы охладить расходившиеся страсти.

– Вот, господа присяжные заседатели, – медленно, обыкновенным разговорным тоном, не повышая и не понижая голоса, начал председательствующий, – перед вами дали свои показания подсудимые, свидетели, эксперт, говорили за и против подсудимых обвинитель и защитник… Насколько в пределах человеческих сил и средств, дело это осветилось перед вами со всех сторон. Обвинитель настаивал, что подсудимые нанесли потерпевшему тяжкие побои из чувства ревности к благосостоянию и добронравию Кирильева и что для этого они намеренно привели себя в состояние опьянения… что будто бы у них, у трезвых, не хватало храбрости совершить насилие над потерпевшим и для этого они нарочно напились. Далее обвинитель настаивает, что найденные на теле пострадавшего Кирильева раны, нанесенные тупым и режущим или колющим оружием, по числу их надо признать тяжкими побоями… Надо знать вам, господа, что у нас побоями признается, когда потерпевшему нанесено больше двух ударов, а тяжкими побоями называется, когда потерпевший человек, что называется, измолочен весь, обращен в кашу, когда поломаны кости, когда тело все окровавлено и искромсано. Это признается тяжкими побоями, подвергающими жизнь опасности. В подтверждение своих обвинений г. товарищ прокурора ссылается на свидетельские показания, из которых явствует, что один из подсудимых, именно Степанов, грозился отомстить Кирильеву за отобранную у его отца землю, и месть эту при помощи двоих своих товарищей привел в исполнение вечером 25 августа на дороге вблизи усадьбы Хлябино. Защитник, наоборот, настаивает на том, что потерпевшему нанесены побои в простой драке, что ни Степанов, ни его товарищи никакой злобы не питали к Кирильеву, никакого предварительного уговора у подсудимых не было, а просто молодые, опьяненные вином парни разодрались между собой, и одна сторона одолела другую. Мало этого, защитник отрицает даже тяжкие побои. Он говорит, что нанесено было подсудимыми только два удара тупым орудием, а кто нанес колотые и резаные раны, найденные на теле потерпевшего, судебным следствием не установлено. Если признать точку зрения обвинителя, т.е. что нанесены были с заранее обдуманным намерением тяжкие побои, то подсудимых ждет тяжкая кара; если же стать на сторону защиты, то кара гораздо легче. Конечно, господа, обе стороны – и обвинитель и защитник, как люди, принявшие присягу, высказали перед вами свои искренние взгляды, свои искренние убеждения, которые у каждой стороны сложились из всестороннего изучения этого дела. Но не надо забывать, господа, что обе стороны – стороны заинтересованные. Интересы одной стороны как раз противоположны интересам другой. Обвинитель защищает интересы государственные против преступных посягательств отдельных членов государства. Защитник, наоборот, защищает отдельных лиц против государственного обвинения. Но, как я уже сказал, обе стороны – взаимно противоположно заинтересованные, и их положение является положением сторон борющихся. А где борьба, там страсть, горячность, азарт, следовательно, нет необходимого беспристрастия. По мысли законодателя, из словесного столкновения этих двух заинтересованных сторон и должна в возможной полноте выясниться истина данного дела перед судом. Ну, вот теперь прения окончились, а с ними прошла горячность и страсть. Мы с вами, господа, стороны не заинтересованные. Мы – судьи. Наша задача – спокойно, без торопливости, приняв, конечно, во внимание добытые данные судебного следствия, освещенные и растолкованные заинтересованными сторонами, прийти к определенному заключению в данном деле.