Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6484 ( № 42 2014)

• Название: Литературная Газета 6484 ( № 42 2014)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

В течение нескольких лет Лазурские снимали летом полдома по Савёловской железной дороге вблизи станции Шереметьевка, а соответственно и недалеко от аэропорта. К шуму самолётов привыкаешь так же быстро, как и к звукам поездов, а по ночам стальные птицы отдыхают. Дачные апартаменты состояли из двух комнатушек, сеней-прихожей с окном и застеклённой террасы-столовой-кухни с гостевым топчаном в углу, на котором я неоднократно и очень сладко спала.

Жизнь в Шереметьевке была весёлой и чрезвычайно насыщенной. Пока глава семьи напряжённо трудился над очередной книгой, а Галуся – над неизбежным обедом, дети предавались всем радостям летней каникулярной жизни. В категорию детей попадали мы с Сашей, отпрыски дачесъёмщиков второй половины дома и несколько представителей дачного кооператива литературных работников. Кроме подвижных игр с мячом, велосипеда, бадминтона, походов в сельпо за ирисками, пряниками и сухарями, мы регулярно посещали летний кинотеатр. На дневных сеансах показывали не только фильмы для детей, но иногда и вполне взрослое кино, например «Такова спортивная жизнь», а однажды показали «Скарамуш» с Мелом Феррером в главной роли. Фильм произвёл на нас сильнейшее впечатление, и буквально на следующий день мы обзавелись «шпагами» и стали непрерывно вызывать друг друга на дуэль, используя коронную фразу полюбившегося персонажа: «Мне не нравится форма вашего носа. Завтра в шесть за собором». Встретившись в уединённом, скрытом от взрослых взглядов месте, как правило, где-нибудь за сараем в окружении диких кустов, мы ещё раз обменивались «любезностями» и приступали к поединку. Так как секунданты обеих сторон дрались бок о бок с главными дуэлянтами, то зрителей не оставалось. Получалась стенка на стенку, при этом каждый боец следил за благородством осанки, красотой выпадов и утончённостью оскорблений. Размявшись физически и умственно, мы переходили к курению трубок, которые делались из желудей и прочных соломинок. В состав «табака» входили сушёные листья дуба, берёзы, липы, малины, земляники и чёрной смородины для запаха. Смесь получалась адская – вонючая и настолько ядрёная, что младших представителей великосветского шереметьевского общества начинало выворачивать наизнанку, а старших только подташнивало. В общем, очень сильно курением мы не увлекались – так, для пущей важности пускали дым в глаза.

В то лето мирное течение дуэльной жизни было прервано появлением автора книги «Партизанской тропой Гайдара», над оформлением которой тогда трудился Вадим Владимирович. Молодой исследователь творчества Аркадия Голикова-Гайдара собрал с окрестных дач ребятишек и увлекательно пересказывал им содержание своей книги. Почти все присутствовавшие если сами не читали, то слышали про Чука и Гека или видели кино про Тимура и его команду. В тот вечер мы узнали про последние месяцы жизни военного журналиста Голикова, про партизанскую войну на Украине, про трагическую гибель автора «Военной тайны» и «Голубой чашки». Последующие два дня мы мстили фашистам за смерть Гайдара в близлежащем лесочке, а в промежутках между военными действиями пытались продолжить тимуровскую благотворительную деятельность. Увы, дальше тайного внесения в дом нескольких вёдер воды дело не пошло, и на третий день мы вернулись к плащу и шпаге Скарамуша. А год спустя в Шереметьевке опять появился молодой украинский писатель с тяжёлым рюкзаком, и некоторые участники прошлогодней творческой встречи получили по книге с впечатляющим автографом.

В ненастные дни за карты садились одни. И пока дождь удерживал дачников в снимаемых ими помещениях, мы на веранде развивали память и быстроту реакции, сражаясь в «кинга». По сложности эта игра намного превосходила подкидного дурака, к тому же иностранное слово «кинг» уху приятней отечественного «дурака». Играли мы на интерес или на ранние яблоки, которые плохо держались на старых деревьях и под ветром с дождём обильно усыпали мокрую траву. Проигравшие должны были, не считаясь с погодными условиями, выбрать лучшие плоды, помыть их по настоянию взрослых и разложить на столе кучками, пропорционально выигранным очкам.

Помимо азартного времяпрепровождения дождь способствовал нашему интеллектуальному развитию. Мы много и с удовольствием читали, а за обедом или ужином обсуждали прочитанное. Часто перед сном, устав от разработки своего образа печатного знака, Димочка пользовался чужими и читал нам вслух. Делал он это великолепно, и я до сих пор помню, как переживала за всех женщин, имевших несчастье встретить на своём пути лишнего «героя нашего времени». Если я обливалась молчаливыми слезами в сценах гибели Бэлы, унижения княжны Мэри, страданий Веры, то Саша, проявляя мужскую солидарность, рыдал, когда Печорин довёл до летального исхода любимого скакуна Черкеса. Всхлипывая, он приговаривал: «Лошадь, лошадь жалко», – употребляя общевидовое понятие.

Как и в нашей семье, у Лазурских трапезам уделялось большое внимание, особенно обедам и ужинам. Никто не придерживался правила «когда я ем, я глух и нем». Слово для нас было пищей духовной. Дети учились общаться со взрослыми, их поощряли высказываться и внятно доносить до окружающих свою позицию. А самым важным являлось то, что нам, детям, было со взрослыми интересно.

Поглощая Галусин шедевральный грибной суп, приготовленный по всем правилам на электрической плитке (две небольшие связки белых грибов замачивались часа на два, затем мелко резались и томились на сковороде минут 20 с растительным маслом и ранее пережаренными луком, морковью и корнем сельдерея; в кастрюле с кипящей водой они встречались с запаренной перловкой и присоединившимися позже кубиками картофеля; соль, лавровый листок и перец горошком только подчёркивали восхитительный вкус царя грибов), Димочка с присущей ему артистичностью знакомил нас с адаптированным устным вариантом лукулловых пиров, потрясая детское воображение фактом вытирания рук патрициев о длинные волосы прислуживавших за трапезой мальчиков-рабов. К счастью, в нашей скромной дачной жизни присутствовали бумажные салфетки, и мы ими умело пользовались, не нанося дополнительного ущерба чистоте одежды и волос.

Частенько Галуся баловала нас макаронами по-флотски или жареной картошечкой с малосольными огурчиками, лишь дня три назад расставшимися с родной грядкой. На десерт каждый получал кружку наваристого благоухающего компота из сухофруктов, в который хозяйка добавляла сухую корочку лимона, гвоздичку и несколько зёрнышек кардамона.

Покончив с едой, Вадим Владимирович умилённо смотрел на Галусю, галантно целовал её руку в благодарность за доставленное удовольствие и пропевал переделанную им строчку из знаменитой песни композитора Эдуарда Колмановского «Я люблю тебя, жизнь, в пищевых проявленьях[?]».

Первые главы новой книги Алисы Даншох «Кулинарные воспоминания счастливого детства» опубликованы в «ЛГ» № 13, 17, 27, 32–33, 37 за 2014 год

Теги: современная литература

Иди туdа… Sам zнаешь кUда

Какой ремонт без участия, советов, помощи друзей! Вот и я, изнывая в трудах и предаваясь мечтам о том славном времени, когда всё будет позади, вовсе не чувствую себя подзабытым и подзаброшенным. Друзья не оставляют - подбрасывают стройматериалы, подсказывают адреса... По ним и отправились мои агенты...

Наш иностранный гость звонил в растерянности: "Нет Хохловский! Есть Ксоксловский!". Мы удивляемся: «Как нет Хохловского, если мы в нём сидим! Какой ещё Ксоксловский! Откуда?» После долгих препираний ситуация разъяснилась: всему виной новые таблички с названиями улиц, появившиеся на домах в центре Москвы. По каким-то неведомым соображениям на них очень диковинная транслитерация – написание названий латинскими буквами. Русскую букву «х» заменило латинское «х», которое читается как «кс»... Почему? Видно, не смогли отказаться от такой родной буквы «х».

Так что пострадали не только мы, потому как наш родной Хохловский переулок стал иностранными гражданами читаться как «Ксоксловский», Моховая как «Моксовая», а Волхонка как «Волксонка»... А уж как бедные иноземцы прочитают: Бахрушинская улица!.. Тут мы немеем и выражаем сочувствие местным жителям. Но какая радость, что упразднён Хухриков переулок!..

А вот и давняя наша привязанность – вывески! Бьёмся мы с ними беспощадно, обличая необразованность, приправленную ядовитой смесью безграмотного суржика и псевдоанглийского. Но... Одного супостата поборешь, на смену является другой, весь из себя такой иноземно-нерусский, исполненный искренней дури и высокомерного невежества. В общем – «сивоконь стайлз»...

Вроде бы ко всему уже привыкли, а всё равно нервы и ум не выдерживают, когда наткнёшься на какой-нибудь «Лас-Книгас»... Люди, вы чего? Куда? Почему?