Клаудио Морескини - История патристической философии

• Название: История патристической философии
• Автор: Клаудио Морескини
• Издательство: Издательство «Греко–латинский кабинет Ю. А. Шичалина»
• Жанр: Религия
• Год: 2011
• ISBN: ISBN 978–5–87245–170–9

Первая встреча философии и христианства представлена известной речью апостола Павла в Ареопаге перед лицом Афинян. В этом есть что–то символичное» с учетом как места» так и тем, затронутых в этой речи: Бог, Промысел о мире и, главное» телесное воскресение. И именно этот последний пункт был способен не допустить любой дальнейший обмен между двумя культурами. Но то» что актуально для первоначального христианства, в равной ли мере имеет силу и для последующих веков? А этим векам и посвящено настоящее исследование. Суть проблемы остается неизменной: до какого предела можно говорить об эллинизации раннего христианства» с одной стороны, и о сохранении особенностей религии» ведущей свое происхождение от иудаизма» с другой? «Дискуссия должна сосредоточиться не на факте эллинизации, а скорее на способе и на мере, сообразно с которыми она себя проявила».

Итак, что же видели христианские философы в философии языческой? Об этом говорится в контексте постоянных споров между христианами и язычниками, в ходе которых христиане как защищают собственные подходы, так и ведут полемику с языческим обществом и языческой культурой. Исследование Клаудио Морескини стремится синтезировать шесть веков христианской мысли.

---

124

Речь идет об исследованиях итальянского ученого С. Лиллы, см. особенно: S. Lilia, “Pseudo–Denys I’Areopagite, Porphyre et Damascius”, Ysabel de Andia (ed.), Denys I’Areopagite et sa posterite en Orient et en Occident. Actes du Coiioque International, Paris, 21–24 septembre 1994. Paris, 1997. стр. 117–152. — Прим. Д. Jl.

125

Данная точка зрения принадлежит К. Веррикену (см. К. Verrycken, “The Development of Philoponus’ Thought and its Chronology”, R. Sorabji (ed.), Aristotle Transformed: The Ancient Commentators and their influence, New York, 1990, 233—274), который ввел решительное различение между двумя этапами философского становления Иоанна Филопона, назвав их условно Филопон I и Филопон II. По мнению К. Веррикена, если для Филопона I характерно представление об идеях как прообразах в уме Творца (и здесь якобы прослеживается следование Аристотелю и Аммонию), то Филопон II рассматривает идеи как сущности (и здесь он якобы переходит на позиции Платона и расходится с Аммонием). Однако эта интерпретация представляется неверной ввиду того, что в школе Аммония, как это показал Л. Бенакис в своей статье, посвяшенной учению об универсалиях в Византии (L.G. Benakis, “Τό πρόβλημα των γενικών έννοιών καί ό έννοιολογικός ρεαλισμός των Βυζαντινών”, Texts and Studies on Byzantine Philosophy, Athens: «Παρουσία», 2002, 107–137), постулировалось онтологическое превосходство умопостигаемого над чувственным: обшие сущности, понимаемые платониками как идеи Бога, считались творческими причинами конкретных вещей, а значит, в иерархии бытия имели преимущество, т. е. обладали большим существованием, нежели частные сушности. Более того, идеи рассматривались не просто в качестве мыслей Бога (демиурга), но всегда в качестве умных сущностей, обращаясь к которым как к архетипическим образцам. Бог творит здешний мир. К этой же традиции принадлежал и Филопон, хотя его представление об идеях не могло не испытать христианского влияния, в рамках которого был отвергнут самостоятельный и парадигматический характер идей. Тем не менее две части, которые противопоставляются в интерпретации Веррикена (и Морескини), следует считать взаимодополняющими (в том, что Филопон разделял вышеописанную точку зрения Ааександрийской школы, и в ранний, и в поздний период своего творчества, даже если учитывать хронологию Веррикена, можно убедиться из следующих текстов: In Cat. 50, 1–14; 58, 13–23; ар. Simpi. In De Caelo 135, 21–136, 1; In An. Post. 242, 26–243, 25; In DeAnima 37, 18–31; 56, 19–34; 63, 4–14; 74, 13–16 etc.). Данное учение Ааександрийского неоплатонизма было названо Л. Бенакисом «концептуальным реализмом ». — Прим. Д. Л.

126

Пер. В. П. Карпова.

127

Иоанн Филопон впервые ввел в науку понятие «импульса» (impetus), которое Томас Кун назвал «научной революцией». Через сирийских монофизитов сочинения Филопона попали в арабский мир, а оттуда — в Западную Европу. В XIV в. его использовал как основу динамики Буридан (который и ввел в научный оборот термин impetus, позже названный momentum). — Прим. Д. Л.

128

Теория движения, разработанная Филопоном, повлияла на такие базовые понятия механики, как инерция и ускорение (по словам Р. Сорабжи, третий закон Ньютона, рассматривающий инерцию как тип внутренней силы, vis insita, в точности воспроизводит аналогичную концепцию Филопона). Другим важным вкладом Филопона является теория скорости в вакууме: уже Галилей в своем трактате «О движении» оценил заслугу Филопона в этой области, назвав его сторонником конечной скорости в вакууме (в противоположность Аристотелю, считавшему скорость в вакууме бесконечной). Филопону принадлежит целый ряд научных теорий и гипотез, повлиявших на становление физики, в частности: допущение возможности вакуумной среды, теория «падающих тел» (где рассматривается роль сопротивления среды), теория протяженности пространства и протяженности материи, отказ от аристотелевского «пятого элемента» (в связи с концепцией импульса), теория направленности света и др. В целом, по мнению Р. Сорабжи, значение открытий Филопона в области теоретической физики гораздо значительнее, чем это предполагалось ранее, до систематического исследования его сочинений. Таким образом, Филопона вполне можно считать родоначальником целого круга проблем европейской науки. Для первого знакомства с темой см. сборник исследований: Sorabji R (ed.). Philoponus and the Rejection of Aristotelian Science, New York. 1987. — Прим. Л. Л.

129

Поскольку автор не дает для этого места точной ссылки на греческий текст, можно предположить, что речь идет об отрывке из «О божественных именах», 9, 8 (PG 3, 916В): «Бог пребывает в Самом Себе и утвержден в неподвижной тождественности» (το μίναν αντόν iv έαυτφ τον Θεό г καί ή· όχινήτφ ταυτότητι πεπηγέναι). — Прим. Л. Л.

130

Ώςέν,παντοχαρατορικψ πυθμένι (см. «О божественных именах», 4,4, PG 3, 700В; «Амбигвы», 59. PG 91,1188С). — Прим. Д. Л.

131

Автор не приводит ссылки. Ср. Письмо 12 (PG 91,489D). — Прим. Д. Л.

132

Автор, следуя краткому пересказу Л. Тунбергом анализа Г. — У. фон Бальтазара, не совсем верно передает наблюдения последнего. Согласно Бальтазару, два смысла понятия «сущности» у Леонтия и Максима не соответствуют полностью значению первой и второй сущности Аристотеля (ср. замечание Бальтазара: «Первый смысл не должен смешиваться с аристотелевской “второй сущностью", т. е. общей сущностью, для обозначения которой позже вошел в употребление термин “природа”», см. H. — U. Von Balthasar, Kosmische Liturgie. Maximus der Bekenner: Hohe und Krise desgriechischen Weltbilds, Freiburg im Breisgau, 1941, стр. 205). Немного ниже это признает и сам автор, замечая (вслед за Л. Тунбергом), что «как для Леонтия, так и для Максима первая сущность Аристотеля оказывается в большей или в меньшей степени несуществующей». — Прим. Д. Л.

133

Согласно Бальтазару, речь идет о понятии ούσία καθ’ έκαστον. См.: «Амбигвы», PG 91, 1228D; «О божественных именах», 5, PG 4, 321D.

134

Как показывает Л. Тунберг (L. Thunberg, Microcosm and Mediator. The Theological Anthropology of Maximus the Confessor, Copenhagen 1958, стр. 87), сушность во втором смысле идентична понятию «природа», обозначая нечто общее для всех индивидуальных существ и принадлежа им всем (см. «Богословско–полемическое сочинение», 23, PG 91, 264АВ–265С; Письмо 15, PG 91, 545А); термин «природа» строго сведен к понятию «вида» и выражает, согласно Максиму, «определенное существование целого» (ή ποια τφ παντι ϋπαρξις: PG 91, 265C). В то время как природа выражает принцип общего бытия, наблюдаемый в ипостаси, ипостась соотносится также с принципом индивидуального бытия (PG 91, 264АВ–265С). — Прим. Д. Л.

135

Речь идет о термине ,παρυπόστασις, который означает зависимое, обусловленное существование. Например, у Порфирия используется для обозначения обусловленности движения временем, у Григория Нисского для указания на зависимое бытие акциденций. Относительно зла употребляется Ареопагитом и Проклом. причем у последнего иногда имеет значение искаженного бытия, бытия против природы (.пара φύσιν). У Максима Исповедника употребляется в контексте, предполагаюшем смысл «искаженного бытия» («поскольку они (т. е. страсти] не сотворены Богом»: «Вопросоответы к Фалассию», 51, PG 90,481C). — Прим. Д. Л.