Федор Сологуб - Мелкий бес

• Название: Мелкий бес
• Автор: Федор Сологуб
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-02-027129-2

«Этот роман — зеркало, сделанное искусно. Я шлифовал его долго, работал над ним усердно… Ровна поверхность моего зеркала и чист его состав. Многократно измеренное и тщательно проверенное, оно не имеет никакой кривизны. Уродливое и прекрасное отражается в нем одинаково точно». «Мелкий бес» был начат еще в 1892 г., над ним Ф. К. Сологуб (1863–1927) работал еще десять лет. Роман был издан только в 1907 г. и имел колоссальный успех. В 1917 г. Сологуб писал: «Если бы стены наших домов вдруг стали прозрачны, как стекло, мы с ужасом увидели бы, как много злого и страшного совершается в недрах самых на вид счастливых семейств». В романе «Мелкий бес» становятся прозрачны дома российских обывателей и пред нами вскрывается все то злое, зловонное и страшное, что свершается внутри их, и по улицам ходит герой романа, Передонов, чье имя стало нарицательным для выражения тупости, злобности и мертвенности. Современник автора критик А. Измайлов говорил: «Если бы бесы были прикомандированы к разным местам, то того, который определен к нашей провинции, удивительно постиг Сологуб». О русских мелких бесах писали и другие, и этот роман занимает достойное место в ряду таких знаменитых произведений, как «Записки сумасшедшего» Гоголя, «Двойник» Достоевского, «Красный цветок» Гаршина, «Черный монах» и «Человек в футляре» Чехова…

---

Людмила принялась хохотать, — упала в кресло, откинулась на спинку, и хохотала, хохотала.

— Что ему сказать-то? — спрашивал Рутилов, — согласна, что ли?

Людмила от смеха не могла сказать ни слова, и только махала руками.

— Да согласна, конечно, — сказала за нее Дарья. — Скажи ему скорее, а то еще уйдет сдуру, не дождется.

Рутилов вышел в гостиную, и сказал шепотом в окно:

— Погоди, сейчас будет готова.

— Да живее, — сердито сказал Передонов, — что там копаться.

Людмилу проворно наряжали. Минут через пять она была уже совсем готова.

Передонов думал о ней. Она веселая, сдобная. Только уж очень любит хохотать. Засмеет, пожалуй. Страшно. Дарья, хоть и бойкая, а все же посолиднее и потише. А тоже красивая. Лучше взять ее. Он опять стукнул в окно.

— Стучит опять, — сказала Лариса, — уж не за тобой ли, Дарья?

— Вот чёрт-то! — выругался Рутилов, и побежал к окну.

— Чего еще? — сердитым шепотом спросил он, — опять передумал, что ли?

— Веди Дарью, — отвечал Передонов.

— Ну, подожди, — свирепо прошептал Рутилов.

Передонов стоял, и думал о Дарье, — и опять не долгое любование ею в воображении сменилось страхом. Уж очень она быстрая и дерзкая. Затормошит.

Да и чего тут стоять и ждать? — подумал он, — еще простудишься. Во рву на улице, в траве под забором, может быть, кто-нибудь прячется, и вдруг выскочит, и укокошит. И тоскливо стало Передонову. Ведь они бесприданницы, думал он. Протекции у них в учебном ведомстве нет. Варвара нажалуется княгине. А на Передонова и так директор зубы точит.

Досадно стало Передонову на самого себя. С чего он путается с Рутиловым? Словно Рутилов очаровал его. Да, может быть, и в самом деле очаровал. Надо поскорее зачураться.

Передонов закружился на месте, плевал во все стороны, и бормотал:

— Чур-чурашки, чурки-болвашки, буки-букашки, веди-таракашки! Чур меня! Чур меня! Чур, чур, чур! Чур-перечур-расчур.

На лице его изобразилось строгое внимание, как при совершении важного обряда. И после этого необходимого действия он почувствовал себя в безопасности от Рутиловского наваждения. И он решительно застучал палкой в окно, сердито бормоча:

— Донести бы, — заманивают.

— Нет, не хочу сегодня жениться, — объявил он высунувшемуся к нему Рутилову.

— Да что ты, Ардальон Борисыч, ведь уже все готово, — пытался убеждать Рутилов.

— Не хочу, — решительно сказал Передонов, — пойдем ко мне в карты играть.

— Вот чёрт-то! — выругался Рутилов. — Не хочет венчаться, струсил, — объявил он сестрам. — Но я еще уломаю дурака. Зовет к себе в карты играть.

Сестры закричали все разом, браня Передонова.

— И ты пойдешь к этому прохвосту? — с досадой спросила Валерия.

— Ну да, пойду, и возьму с него штраф. И он еще от нас не уйдет, — говорил Рутилов, стараясь сохранить уверенный тон, но чувствуя себя очень неловко.

Досада на Передонова быстро заменилась у девиц смехом. Рутилов ушел. Барышни подбежали к окнам:

— Ардальон Борисыч! — крикнула Дарья, — что же вы такой нерешительный. Так нельзя.

— Кисляй Кисляевич! — с хохотом крикнула Людмила.

Передонову стало досадно. По его мнению, сестры бы должны плакать от печали, что он их отверг. «Притворяются!» — подумал он, молча уходя со двора. Барышни перебежали к окнам на улицу, и кричали вслед Передонову разные насмешливые слова, пока он не скрылся в темноте.

V

Передонова томила тоска. И карамелек уже не было в кармане, — и это его опечалило и раздосадовало.

Рутилов почти всю дорогу говорил один, — он продолжал выхвалять сестер. Передонов только однажды вступил в разговор.

— У быка есть рога? — сердито спросил он.

— Ну, есть, так что ж из того? — сказал удивленный Рутилов.

— Ну, а я не хочу быть быком, — объявил Передонов.

Раздосадованный Рутилов сказал:

— Ты, Ардальон Борисыч, и не будешь никогда быком, потому что ты форменная свинья.

— Врешь, — угрюмо сказал Передонов.

— Нет, не вру, — могу доказать, — злорадно сказал Рутилов.

— Докажи.

— Погоди, докажу.

Оба замолчали.

— Ардальон Борисыч, — вдруг спросил Рутилов, — а у тебя есть пятачок?

— Есть, да тебе не дам, — сказал Передонов.

Рутилов захохотал.

— Коли у тебя есть пятачок, так как же ты не свинья!

Передонов в ужасе схватился за нос.

— Врешь, какой у меня пятачок, у меня человечья харя, — бормотал он.

Рутилов хохотал.

— Ты меня сегодня нарочно над дурманом водил, одурманил, — сказал Передонов, сердито и трусливо посматривая на Рутилова.

— Чудород, да как же я не одурманился? — спросил Рутилов.

— Ты средство знаешь. Ты, может быть, через рот дышал, а в нос не пускал, или слова такие говорил, а я ничего не знаю, как надо. Я не чернокнижник. Пока не зачурался, все одурманенный стоял.

Рутилов хлопотал.

— Как же ты чурался-то? — спрашивал он.

Но уж Передонов молчал.

— Что ты за Варвару так уцепился, — говорил Рутилов. — Ты думаешь, хорошо тебе будет, если ты через нее получишь место? Она тебя оседлает.

Это было не понятно Передонову.

Ведь она для себя старается, — думал он. — Ей самой будет лучше, когда он будет начальником, и будет получать больше. Значит, не он ей, а она ему должна быть благодарна. Да и во всяком случае с нею ему удобнее, чем с кем бы то ни было другим.

Передонов привык к Варваре. Его тянуло к ней, — может быть, вследствие приятной для него привычки издеваться над нею. Другую такую ведь и на заказ бы не найти.

Было уже поздно. У Передонова в квартире горели лампы, — окна ярко выделялись в уличной темноте.

Вокруг чайного стола сидели гости. Грушина, которая теперь ежеденничала у Варвары, — Володин, — Преполовенская, — ее муж, Константин Петрович, высокий человек лет под сорок, матово-бледный, черноволосый, — молчаливый. Варвара принарядилась, надела белое платье. Пили чай, беседовали. Варвару, как всегда, беспокоило, что Передонов долго не возвращается. Володин, с веселым блеющим хохотом, рассказал, что Передонов пошел куда-то с Рутиловым. Это увеличило Варварино беспокойство.

Наконец явились Передонов с Рутиловым. Их встретили криком, смехом, глупыми и нескромными шутками.

— Варвара, а где же водка? — сердито крикнул Передонов.

Варвара метнулась из-за стола, виновато ухмыляясь, и быстро принесла водку в большом, грубо-граненом графине.

— Выпьем, — угрюмо пригласил Передонов.

— Подожди, — сказала Варвара, — Клавдюшка закуску принесет. — Копа, шевелись, — крикнула она в кухню.

Но Передонов уже разливал водку по рюмкам, и бормотал:

— Чего ждать, время не ждет.

Выпили, и закусили пирожками с черносмородинным вареньем.

У Передонова, чтобы занимать гостей, только и было в запасе, что карты и водка. Так как за карты сесть еще нельзя было, — чай надо было пить, — то оставалась водка.

Меж тем принесли и закуску, так что можно было и еще выпить. Клавдия, уходя, не затворила двери, и Передонов забеспокоился.

— Вечно двери настежь, — ворчал он.

Он боялся сквозняка, — простудиться можно. Поэтому у него в квартире было душно и смрадно.

Преполовенская взяла яйцо.

— Хорошие яйца, — сказала она, — где вы их достаете?

Передонов сказал:

— Это еще что яйца, — а вот в нашем имении у отца курица по два куриных яйца в день круглый год несла.

— Что ж такое, — отвечала Преполовенская, — экая невидаль, нашли чем хвастать. У нас в деревне была курица, так вот курица, — несла в день по два яйца и по ложке масла.

— Да, да, и у нас тоже, — отвечал Передонов, не замечая насмешки. — Если носят другие, так и она несла. У нас выдающаяся была.

Варвара засмеялась.

— Петрушку валяют, — сказала она.

— Уши вянут, такой вздор вы несете, — сказала Грушина.

Передонов свирепо посмотрел на нее, и отвечал с ожесточением:

— А коли вянут, оборвать их надо.

Грушина смутилась.

— Ну, уж вы, Ардальон Борисыч, всегда так скажете! — жалобно сказала она.

Остальные сочувственно смеялись.

— Если у вас уши вянут, — смеясь объяснял Володин, щуря глаза и потряхивая лбом, — то вам их оборвать надо, а то нехорошо, коли они у вас завянут, и так мотаться будут, туда-сюда.

Володин показал пальцами, как будут мотаться вялые уши.

— Ну уж вы туда же, — прикрикнула на него Грушина, — сами ничего придумать не умеете, на готовое прохаживаетесь.

Володин обиделся.

— Я и сам могу, Марья Осиповна, — сказал он с достоинством, — а только как мы в компании приятно время проводим, то отчего же не поддержать чужую шутку. А если это вам не нравится, то как вам будет угодно, — как вы к нам изволите, так и мы к вам изволим.