Георгий Почепцов - Революция.com: Основы протестной инженерии

• Название: Революция.com: Основы протестной инженерии
• Автор: Георгий Почепцов
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-9739-0015-0

Цветные революции очень ясно доказывают нам, что возможны эффективные технологии управления обществом, построенном на технологиях. Стандартная методика приложима к таким, казалось бы, разным нациям, как грузинская, украинская, киргизская. По собственному опыту знаю, что стимулировать человека расстаться с деньгами часто труднее, чем убедить его расстаться с жизнью. И если общество потребления давно выработало эффективные стимулы к покупке товара, тем более действенны стимулы к выбору президента. Заманить нас на площадь не труднее, чем в супермаркет. В конце концов, транснациональные компании каждый день организовывают нам новые потребности. Десять лет назад мы не подозревали, что не можем существовать без мобильного телефона. Еще год назад мы не догадывались, что нашей жизненной необходимостью являются честные выборы.

Предпринятая Георгием Почепцовым попытка систематизировать методологию цветных «революций» крайне интересна (поскольку это фундаментальный труд) и немного забавна: как если бы белые лабораторные мыши попытались систематизировать методологию экспериментов.

---

Дуг Мак-Адам подчеркивает важность следующих трех факторов для возникновения социального движения [40]:

• расширение политических возможностей;

• наличие мобилизационных структур;

• фрейминг и другие процессы интерпретации.

Изменение политических возможностей меняет конфигурацию силы, позволяя выйти на арену новым участникам. Мобилизация позволяет осуществлять коллективные действия. Мобилизационными структурами признаются те «коллективные средства, формальные и неформальные, с помощью которых люди мобилизуются и включаются в коллективные действия» [41. – С. 3].

Фреймы важны по той причине, что не структурные изменения заставляют людей выступать, но общее понимание происходящего и акцентуация общности («мы» против «них»).

Дуг Мак-Адам считает, что следует разграничивать политические возможности и другие варианты изменений, способствующих активации социальных движений [42]. Он же в свое время предложил, например, четыре типа расширения культурных возможностей:

• драматизация бросающегося в глаза противоречия между видимым культурным значением и принятыми социальными практиками;

• внезапно нанесенная обида;

• драматизация уязвимости системы или нелегитимности;

• наличие инновационного фрейма, позволяющего всем остальным располагать в нем свои обиды и требования.

Тут следует подчеркнуть важную, на наш взгляд, вещь. Это серьезная продуманность предлагаемых построений, которые при этом могут быть легко проиллюстрированы теми же примерами как оранжевой революции, как и любой другой.

При этом критика структуралистского подхода строится и на том, что есть варианты революций, например, в Иране, которые развивались вне предоставленных политических возможностей [43].

Система таких возможностей не порождала, но люди все равно выходили на коллективные акции протеста.

Социальное движение имеет перед собой ряд барьеров, преодоление которых является необходимым для достижения успеха. Среди них Дуг Мак-Адам выделяет следующие [44. – С. 339–340]:

• привлечение новых членов;

• поддержание духа старых участников;

• обеспечение освещения медиа;

• мобилизация поддержки публики;

• ограничения социального контроля у оппонентов;

• формирование публичной политики и действия государства.

Первые две цели являются внутренними, остальные – внешними. В принципе важно видеть и ставить подобные цели, что уже является определенным залогом эффективности действий, поскольку исчезает несистемное поведение, а все теперь подчинено конкретным целям.

Интересны также наблюдения Дуга Мак-Адама по поводу того, как в приниипе удается привлекать внимание массмедиа. Он подчеркивает три фактора, способствующих этому [44. – С. 346–348]:

• действия, нарушающие публичный порядок;

• идейный (содержательный) фрейминг, например, Мартин Лютер Кинг говорил, как никто из черных лидеров до этого, акцентируя христианские темы в своих выступлениях;

• владение стратегической драматургией, когда каждое выступление было продумано в целях создания большей эффектности.

Это определенное введение сценического фактора в политику, что, кстати, было немаловажным для оранжевой революции в Киеве. И в принципе это единственная оптимальная стратегия, поскольку пройти сквозь фильтры официальных СМИ оппозиция может только с помощью порождения нетрадиционных событий.

Чарльз Тилли, еще один классик этого направления, выделил два параметра, позволившие ему построить классификацию по применению насилия [45]. С одной стороны, это степень контроля правительством всех сфер – правительственные возможности. С другой – параметр демократии как степень контроля со стороны граждан над правительственными ресурсами, людьми и так далее. При этом следует помнить, что даже демократические режимы применяют насилие по отношению к внешним врагам.

В результате образуется следующий набор стран:

• высокий уровень контроля, недемократичность – Китай, Иран;

• низкий уровень контроля, недемократичность – Сомали, Конго;

• высокий уровень контроля, демократичность – Германия, Япония;

• низкий уровень контроля, демократичность – Бельгия, Ямайка.

Здесь, как видим, существуют и демократические страны, которые все же накладывают высокий уровень контроля, в том числе и на своих граждан. Демократия увеличивает возможности по взаимодействию между имеющимися политическими акторами.

Государства с низким уровнем контроля в сильной степени уязвимы от координируемых усилий в области внутренней политики, поскольку они разрешают диссидентам и повстанцам организовываться для борьбы. Примером этого является Колумбия или близкий нам пример распада СССР, явившийся по сути результатом потери уровня контроля. Общесоюзный уровень контроля сошел на нет при сохранении уровня контроля внутри бывших республик.

Политические акторы, по Тилли, работают с политическими идентичностями, которые отвечают на вопросы: «кто ты?», «кто мы такие?», «кто они такие?» Для политических идентичностей важными являются следующие параметры:

• границы, отделяющие «нас» от «них»;

• общие истории об этих границах;

• социальные отношения между этими границами;

• социальные отношения внутри этих границ.

Политические силы делят такие политические идентичности на правильные и неправильные, легитимные и нет. До американской и французской революций не использовались национальные идентичности, люди выдвигали требования и предпринимали коллективные действия на основе религиозных и культурных традиций.

Чарльз Тилли вводит очень интересное понятие политического предпринимателя, функция которого состоит в создании новых связей между ранее разрозненными социальными единицами. Они активируют (иди дезактивируют), координируют, соединяют, репрезентируют. В последнем случае имеется в виду выступление представителем каких-то социальных групп.

Реально политические предприниматели заняты созданием границ, историй, отношений. Когда они направлены на насилие, они воссоздают те примеры, которые обладают такой историей насилия.

А. Обершалл предложил четыре измерения для анализа социальных движений [46]:

• неудовлетворенность и обида;

• идеи и представления о справедливости / несправедливости, правильности / неправильности;

• способность действовать коллективно;

• политическая возможность.

Как видим, тут по крайней мере два параметра расположены в области справедливости / несправедливости, которую можно отнести к сфере моральности политики, которая в последнее время стала одним из факторов и избирательной борьбы.

Чарльз Тилли подчеркивал, что правительство своими действиями может вызывать сопротивление в таких случаях [45. – С. 214]:

• когда устанавливаются границы, которые по местным стандартам явно нечестны, сравнивая с теми, которые предлагаются другими;

• когда берутся ресурсы (земля, труд, деньги и так далее), которые уже относятся к местным предприятиям и общественным отношениям;

• когда настаивается на принадлежности, признании, поставке информации, вступающим в конфликт с принятыми в местных условиях.

Подобные параметры в странах СНГ проявляются в конфликтах местного уровня, когда приходят, например, новые владельцы земли, фабрик и так далее, и которых начинает защищать власть.

В коллективных протестных действиях большую роль играет стратегия. Это признают как сторонники теории и практики ненасильственных действий [47], так и теоретики общественных движений. М. Ганц задает стратегию в плане перевода ресурсов в силу. Достаточно афористично он говорит о стратегии следующее: «Стратегия это то, как мы преобразуем то, что имеем, в то, в чем нуждаемся, чтобы достичь того, что мы хотим» [48. – С. 1 81]. При этом он акцентирует очень важное преимущество общественных движений в борьбе против государства: «Старые организации скорее всего будут иметь меньшие стратегические способности, чем организации новые» [48. – С. 194]. Последнее связано с тем, что применение новых алгоритмов становится более выигрышным, чем применение старых.

Соотношение стратегии с ресурсами создает следующие варианты сочетаний:

• «+ – » – хорошие стратегические возможности, минимум ресурсов;

• «+ +» – хорошие стратегические возможности, максимум ресурсов;

• «—» – малые стратегические возможности, минимум ресурсов;

• «– +» – малые стратегические возможности, максимум ресурсов.

То есть возможен вариант компенсации малых экономических, политических или культурных ресурсов за счет креативной стратегии.

В качестве нового типа ресурса мы должны упомянуть и об эмоциях, учитывая также и то, что стратегия также работает с новыми ресурсами. Эмоциональность сегодня изучается как новый тип объекта в разных вариантах, включая военных, которые создали, к примеру, Институт креативных технологий при одном из калифорнийских университетов.