Исай Калашников - Повести

• Название: Повести
• Автор: Исай Калашников
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1987

Повести народного писателя Бурятии Исая Калашникова, вошедшие в сборник, объединены темой долга, темой служения людям.

В остросюжетном «Расследовании» ведется рассказ о преступлении, совершенном в одном из прибайкальских поселков. Но не детектив является здесь главным. Автор исследует психологию преступника, показывает, как замаскированная подлость, хитрость оборачиваются трагедией, стоят жизни ни в чем не повинным людям. Интересен характер следователя Зыкова, одерживающего победу в психологической схватке с преступником.

Повесть «Через топи» посвящена воспитанию молодого человека, вынужденно оказавшегося оторванным от людей в тайге. Писатель показывает, как нерешительный, инфантильный юноша, преодолевая трудности, становится мужественным и ответственным человеком.

---

— Леспромхоз закрыть, Степку Минькова уволить, — сказал Константин Данилыч. — Чтобы вы с Ефимшей без помех душу свою тешили.

— А я Степше ноги все равно повыдергаю! — Ефим стукнул кулаком по столу.

Агафья Платоновна подсела к нему, тихо сказала:

— Ефимша, ты бы охолонул малость. Разгорелся весь. Поди в сени, покури. Только пальто накинь, а то прохватит.

— Хитра ты, мать. Ну ладно, пойду. Проветриться мне, кажется, надо.

Он вышел. Агафья Платоновна распахнула настежь створки окна, выходящего на улицу. В дом хлынул шум дождя, потекла сырая прохлада. Прицепив парусившие занавески, вернулась к столу. Мужики выпили еще по одной, закусили, спор как-то увял. Маруся разлила чай. Стали разговаривать о том о сем. Агафья Платоновна хотела сказать Марусе, чтобы она позвала Ефима. Неровен час, простудится. В это самое время громкий отрывистый звук заставил ее вздрогнуть. Ей показалось: что-то упало в сенях. Но мужики повернули головы к окну. И там, за шумом дождя, послышался крик.

V

«Газик», захлюстанный грязью от колес до брезентового верха, выполз с проселочной дороги на шоссе и резво покатил к райцентру.

— Скоро будем дома. — Шофер, не отрывая взгляда от дороги, толкнул в зубы сигарету, щелкнул зажигалкой, удовлетворенно пророкотал: — Пор-р-рядок.

Алексей Антонович помахал перед своим лицом ладонью, отводя дым.

— Терпенья не хватает? Курил бы дома на здоровье.

— Так ведь особый случай, товарищ начальник. Я уже думал: засядем на этом объезде. Думал — и ночевать придется. Это под субботу-то! Теперь порядок. Сейчас в баньку сбегаю, попарюсь, кружечку пивка выпью. А потом к теще в гости.

— Легкие у тебя, Володя, мысли. О другом думай. Учился бы, пока молодой, пока забот мало.

— Все так говорят. Чуть что — учился бы. Все выучимся, кто вас возить будет? С другой стороны, мне интересно баранку крутить, вот и кручу. А вот если, например, потянет в артисты, придется учиться.

— Смотри, как все просто! Захотел — выучился. На артиста, положим, не выучишься. Кроме хотения талант нужен.

— Талант, как я понимаю, в любом деле не лишний. Потому-то лучше быть хорошим шофером, чем, к примеру, никудышным механиком.

— Сразил! — Алексей Антонович насмешливо покосился на Володю и замолчал.

Ему больше не хотелось говорить на эту тему. Слишком уж очевидно, что Володя не прав. Человеку иногда может показаться, что он достиг всего, чего желал, можно жить, не заботясь о будущем. Это самообман. И за него, бывает, приходится горько расплачиваться. Володя об этом пока еще не знает. Думает: то, что интересно сегодня, будет таким же всю жизнь. Так не бывает. Человеческие желания слишком изменчивы. Вот он когда-то очень любил охоту. В лесу, на озерах проводил выходные, отпуска. А в последнее время стал все чаще ощущать равнодушие к охоте. В этот раз, выбрав свободный день, поехал пострелять уток скорее по привычке. Сидел в камышах, слушал сухой неумолчный шум камышей, бил по налетающим стайкам гоголей и не испытывал былой радости, все почему-то казалось, что праздно, бесполезно проводит время. А тут еще и дождь. Едва дождался Володю.

Не сбавляя скорости, машина промчалась по слабо освещенной улице, остановилась у деревянного двухэтажного дома. Алексей Антонович закинул за одно плечо рюкзак со скудной добычей, на другое — зачехленное ружье.

— До понедельника, Алексей Антонович?

— До понедельника.

В окнах квартиры света не было, и это не удивило Алексея Антоновича. Жена работает в вечерней школе, сейчас там идут занятия, а сын, должно быть, где-то носится с друзьями. Приструнить надо, сорванцом растет, того и гляди, от рук отобьется.

Бросив у порога рюкзак и ружье, он снял мокрую верхнюю одежду и сразу же прошел в ванную, пустил воду. Надо бы по примеру Володи сходить в баню, попариться, но идти по дождю, месить сапогами липкую грязь не хотелось. Пока вода заполняла ванну, позвонил в отдел. Дежурный узнал его по голосу, бодро гаркнул:

— Здравия желаю, товарищ капитан.

— Что нового?

— Ничего, товарищ капитан.

— Совсем ничего?

— Так, кое-что по мелочишке. Уборщица райпотребсоюза поколотила своего мужа. — По придыханию в голосе Алексей Антонович понял, что дежурный посмеивается. — Крепко поколотила.

— Что же тут смешного?

— Ничего, товарищ капитан. Муж, протрезвев, сказал: давно бы так. Со мной иначе нельзя. Я, дескать, только сильных женщин уважаю.

Пока говорил, по ногам, от ступней к коленным чашечкам медленно поднималось тягостное томление — предшественник изматывающей боли. На охоте же, черт бы ее побрал, обзавелся ревматизмом, и теперь, стоит чуть застудить ноги, начинает изводить нудная, неотвязная боль. Все-таки зря не пошел в баню.

Вода в ванне была чуть тепленькой, не согрелся, и томление в ногах явственно переросло в боль. Теперь будет свербить, ни ночью, ни днем ее не избудешь.

Едва возникнув, еще не набрав силы, боль уже раздражала его. Вылез из ванны, ругая кочегаров котельной. Захотелось горячего чая, направился на кухню, но вспомнил, что жены дома нет, чай кипятить и ужин варить надо самому. Тоже мне, не нашла ничего лучше вечерней школы. И сын… Большой уже. Вместо того чтобы ждать отца, по улицам шляется. Уроки, конечно, не приготовил…

Включив телевизор, сел в кресло. Нарастающее раздражение мешало смотреть передачу, улавливал из нее немногое, и мелькание людей на экране казалось бессмысленным. Запоздало вспомнил, что дежурный по отделу не докладывал, как полагается, а разговаривал, будто с приятелем. Одернуть следовало.

Думал так и понимал, что мелкие эти мысли никчемны, но отдавался им, чтобы не думать в таком состоянии о более серьезном. Он не Володя, ему нельзя о главном в жизни судить с ребяческой легкостью. К сорока подкатило. Сверстники, если не все, то многие, стали майорами, полковниками, заворачивают большими делами. Встретишься, и стыдно признаться, что он сидит все в том же районе. Конечно, сам виноват. Вовремя не заботился о продвижении по службе, считал, что сами заметят, оценят его старательность и прилежание. Где там! Если дальше так дело пойдет, придется торчать в этом районе до пенсии. Место тихое, громких дел не бывает, показать себя не на чем. Получается замкнутый круг: чтобы тебе дали большое дело, нужно показать себя, а чтобы показать себя, нужно опять же стоящее дело. Все это он уяснил не сегодня, не вчера. Но что с того, что уяснил?

Чувствуя, что трудные мысли начинают засасывать его, Алексей Антонович вытряхнул из рюкзака две пары увесистых уток, решил приготовить хороший ужин. Но уток надо отеребливать, опаливать на огне паяльной лампы, потрошить, мыть. Засунул их в холодильник, снова сел в кресло. Пришел сын, весело поздоровался. Куртка мокрая, туфли облеплены грязью.

— Та-ак… Бегаем? Веселимся? — Потребовал: — Дневник!

Посмотрел на оценки и почувствовал что-то похожее на разочарование: ни двоек, ни троек в дневнике не было. Великодушно признал:

— Ничего. Сносно. — Захлопнул дневник. — Но это свидетельствует против тебя. Ты можешь учиться на одни пятерки. Меньше бегай и больше занимайся.

— Я занимаюсь.

— Молчи! Вижу, как занимаешься. Между тем, твои знания не мне, тебе нужны. Они основа твоего будущего.

Зазвонил телефон. Алексей Антонович резко сорвал трубку.

— Слушаю.

— Это я, лейтенант Баторов. Извините, товарищ капитан, за беспокойство. Но мне очень нужно. Я проработал ровно год.

— Что из этого следует?

— Я хотел бы, Алексей Антонович, с завтрашнего дня пойти в отпуск.

— Вечно у тебя, Баторов, закидоны! Ты что, порядка не знаешь? Должен быть твой письменный рапорт.

— Рапорт написан, у вас под стеклом лежит. Еще вчера написал.

«Ты посмотри, «еще вчера написал». Чернила высохнуть не успели, а он уже сгорает от нетерпения. Ему и в голову не придет, что личные желания должны согласовываться с интересами дела, с обстановкой. А обстановка… Начальника угрозыска направили на учебу, пока нового не прислали, Баторов исполняет его обязанности. Уйдет в отпуск — работу на себя надо взваливать».

— Поговорим в понедельник.

— Алексей Антонович! — взмолился Баторов. — Поездка намечается. Нельзя, ну никак нельзя, чтобы сорвалась!

По-доброму следовало внушить Баторову, что ведет он себя по меньшей мере несерьезно. Но сейчас он ничего не поймет. Что Баторов! Люди, которым такие вещи понимать положено по должности, зачастую к начальникам отделов милиции маленьких, «тихих» районов относятся снисходительно-иронично, считая их чуть ли не бездельниками. Им невдомек, что людей у такого начальника — раз-два и обчелся, что всю работу, можно сказать, надо тащить на собственном горбу. Такое не каждому по силам…

Его молчание затягивалось, и Баторов напомнил о себе: