Ежи Зюлковский - Группа «Михал» радирует

• Название: Группа «Михал» радирует
• Автор: Ежи Зюлковский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1976

Документальная повесть «Группа «Михал» радирует» рассказывает о событиях, происходивших на территории оккупированной немцами Польши в период с июля 1941 года по июнь 1942-го. Она знакомит читателей с еще одной страницей славной летописи великой освободительной войны против фашизма. Автор был заместителем командира группы «Михал».

---

Через четверть часа прибежал, запыхавшись, и наш мучитель.

— Вы слышали мою команду «стой»?! Я вас научу! В две шеренги становись! Бегом марш!

Громовое «ура» снова заглушило его последующие команды. Мы припустили обратно на территорию казарм, зная, что ему нас не догнать.

Минут через двадцать он наконец появился и решил, что проще справиться с нами в казарме. Начались построения то с полной выкладкой и вещмешками, то в одном белье. В заключение, чтобы окончательно нас доконать, раздалось ненавистное:

— Под койки ложись!

И тут чаша нашего терпения переполнилась. В ответ на новую команду: «В две шеренги становись!» — все мы с кроватями на спинах двинулись на подпоручника. Началось невообразимое столпотворение железа, одеял, подушек, матрацев и людей. Каждый норовил зацепить офицера койкой. Взвинченный, изрядно помятый, он бросился к телефону докладывать начальнику школы о бунте на втором курсе. Мы тем временем спешно привели в порядок казарму и стали ждать дальнейшего развития событий.

Начальник приехал тут же. Энергичным шагом вошел он в казарму, окинул взглядом возбужденные лица и спокойным тоном спросил:

— Что вы имеете мне сообщить?

Из строя выступил наш признанный оратор подхоронжий Петр Климан и произнес пламенную речь об издевательствах над подхоронжими, об унижении достоинства подчиненных, о методах воспитания, напоминающих прусскую муштру и противоречащих требованиям и принципам современной дисциплины.

Начальник внимательно все выслушал, на минуту задумался, затем приказал нам разойтись и отправляться в увольнение.

Подпоручника в школе мы больше не видели. Он был переведен в другую часть.

Событие это получило широкий резонанс. Нами никто не пытался больше понукать. На наш курс был назначен новый, очень выдержанный и тактичный воспитатель. Собираясь по субботам в увольнение, мы нередко наблюдали в окна, как подхоронжие с других курсов в одном белье с койками на плечах маршировали на строевой плац, что, по разумению их воспитателей, оказывало благотворное влияние на поддержание высокого уровня воинской дисциплины.

С так называемым понуканием мы старались бороться всеми средствами и «темную» устроили даже одному из наших сокурсников, который пытался помыкать младшекурсниками.

…В начале третьего курса, в октябре 1938 года, стало известно, что в связи с напряженной международной обстановкой количество занятий будет увеличено, а срок обучения сокращен. Известие это мы восприняли спокойно, усматривая в таком решении прозорливость военного командования, стремящегося ускорить подготовку кадров военных специалистов. Успокаивали нас и ежедневные заверения печати о прочном международном положении нашего государства, достигнутом благодаря мудрой политике нашего правительства, сумевшего еще в 1934 году добиться заключения с Германией пакта о ненападении, что обезопасило нас от угрозы с запада. Критические же голоса по поводу этой политики до нас не доходили. Мы восхищались развитием нашей оборонной промышленности, слыша о производстве противотанковых и зенитных пушек по лицензиям Бофорса. Не умолкали восторги по поводу блестящих боевых качеств бомбардировщика «Лось», помещенного к нам в ангар в учебных целях (с производством этих бомбардировщиков мы знакомились на авиационном заводе в Палюхе). Самолеты «Карась» и П-24 казались нам уже устаревшими — мы ждали результатов испытаний и массового производства истребителя «Ястреб», который мог развивать головокружительную по тем временам скорость — 500 километров в час. Мы знали, что осуществляется дальнейшая модернизация «Лося» — «Мись», а в процессе производства находятся и более современные и скоростные машины. Одним словом, Польша-де в состоянии не только удовлетворить свои собственные потребности, но еще и экспортировать военные самолеты в Грецию, Болгарию, Турцию и Румынию. Нам мерещилось, что создание Центрального промышленного округа поставит нашу промышленность на один уровень с промышленностью мощнейших держав мира. Все это позволяло с оптимизмом взирать на будущее страны. Многим из нас представлялось, что так же легко, как в Чаллендже[2], дастся нам победа и в военном столкновении с Германией.

На более глубокий анализ международного положения у нас недоставало ни времени, ни знаний. Весь день от зари до зари был заполнен лекциями, лабораторными работами, учениями. Даже для спорта, предусмотренного учебными программами, времени теперь почти не оставалось.

Лишь изредка, да и то, как правило, самовольно, наведывались мы в город, чтобы хоть ненадолго отвлечься от военных будней. Выбирался иногда и я повидаться со своей пассией. Во время одной из таких недозволенных вылазок мы с ней отправились в кино. По окончании сеанса, когда зажегся свет, я увидел сзади нас начальника курса. Он делал вид, что нас не замечает. Мне пришлось быстро распрощаться с девушкой и поспешить, чтобы до его прихода пробраться в казарму. На моей койке лежала под одеялом свернутая из шинели кукла. Ее надо было любой ценой успеть устранить, чтобы не раскрыть широко применявшуюся нами уловку.

Едва я успел вскочить под одеяло, как дверь открылась. Мигнул карманный фонарь. Начальник курса шел вдоль ряда коек и проверял, все ли спят. Остановившись возле меня, он шепотом произнес:

— А девушка у вас очень славная!

«Рапорт по команде и неувольнение из казармы обеспечены», — подумал я. Однако начальник курса придумал мне другое наказание — поручил украсить наш огромный банкетный зал.

В этом занятии мне помогал Игорь Мицкевич, наказанный за довольно необычную провинность. Игорь, невысокий, но крепкий и хорошо тренированный парень, состоял в третьем отделении, которое мы шутливо прозвали за низкий рост курсантов отделением «усеченных конусов». Это отделение очень болезненно реагировало на шутки в свой адрес и часто устраивало словесные баталии с верзилами из первого. Однажды Игорь, проходя через спальню «верзил», услышал особенно едкую остроту в адрес своего отделения. Он подошел к остряку и спросил, не хочет ли тот, если уж он так велик, помериться с ним силами. Второй остроты об «усеченных конусах» верзила докончить не успел — сильный удар в челюсть заставил его умолкнуть.

В завязавшейся стычке юркий и подвижный боксер быстро расправился с неуклюжим великаном. Товарищи по отделению, видя, что Голиаф попал в переделку, поспешили ему на помощь. Игорь, обычно спокойный и уравновешенный, на этот раз выведенный из терпения, сильными ударами и приемами дзю-до раскидывал нападавших. Трещали перевернутые койки и тумбочки. На подмогу Игорю прибежали курсанты из его отделения, но при виде разгрома, учиненного Мицкевичем, покатились со смеху. Этот непроизвольный взрыв веселья разоружил, распетушившихся противников. С триумфом толпа «конусов» на руках вынесла своего героя из комнаты.

Мы знали, что Игорь прекрасный гимнаст и хороший боксер. Сложнейшие упражнения на перекладине он выполнял так виртуозно, изящно и чисто, что на целую голову превосходил самых лучших из нас. На ринге он одерживал победы над противниками значительно большей весовой категории. Но то, что он прекрасно владел еще и дзю-до, никто из нас не знал. Он никогда никого не трогал, отличался мягкостью и спокойствием. Я не помню случая, чтобы он хоть раз подшутил над более слабым товарищем.

В ответ на наше любопытство, где он научился так замечательно драться, Игорь с явной неохотой стал рассказывать о своем детстве и юности.

Родился он в России. Дед его был сослан в Сибирь после восстания 1863 года. Родители умерли рано: сначала мать, потом отец. Воспитывала его мачеха, которая после смерти мужа вторично вышла замуж. После революции они выехали в Харбин. Тяжелые условия жизни на чужбине приучили его с детства рассчитывать только на собственные силы. Невзирая на изнурительный труд, он стал учиться. В квартале, где он жил, образовались два мальчишеских лагеря: русской белогвардейской эмиграции и польской колонии. Часто вспыхивали ссоры и драки. Чтобы противостоять нападениям по дороге в школу, поляки ходили группами, но их было меньше, и нередко им крепко доставалось. Тогда они стали заниматься боксом и дзю-до. Жить стало легче.

Но в гимназии, где поляков было совсем немного, хулиганы не церемонились с выбором средств — в ход порой шли кастеты, а то и ножи. Постоянные занятия гимнастикой, дзю-до и боксом порождали чувство силы, вырабатывали быстроту реакции, учили специфической тактике побеждать более сильного противника. Драки не стихали годами и волей-неволей давали хорошую закалку.

В польской гимназии Игорь познакомился с историей своей страны, с ее литературой, стал зачитываться произведениями Адама Мицкевича — повезло же! — своего однофамильца. Он стал тосковать по неведомой ему стране, родине своих предков, и в конце концов решил пробраться в Польшу. Осуществить эту мечту было непросто — стоимость далекого путешествия превышала его материальные возможности. Чтобы скопить деньги для этой поездки, он окончил курсы радиотелеграфистов и поступил на английский корабль. После полутора лет плавания ему удалось скопить наконец нужную сумму и приехать в Польшу. Здесь он поступил в авиационного техническую школу. Несмотря на трудности с польским языком и слабую общеобразовательную подготовку, он в учебе не отставал от товарищей. И все это благодаря своему упорству и трудолюбию. В школе его прозвали «железный Игорь».