Роберт Гейтс - Долг. Мемуары министра войны

• Название: Долг. Мемуары министра войны
• Автор: Роберт Гейтс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-084568-2

Эта книга повествует о четырех с половиной годах войны: о боевых действиях американской армии в Ираке и Афганистане, о войне против «Аль-Каиды» и Усамы бен Ладена.

Кроме того, эта книга рассказывает о личной войне Роберта Гейтса с конгрессом – войне, которая продолжалась каждый день его пребывания на министерском посту. Рассказывает о драматическом контрасте между публичной респектабельностью двухпартийной системы и личными чувствами, которые вызывала эта мнимая респектабельность и среди которых преобладали разочарование, отвращение и ярость.

---

В завершение человек, с которым как с председателем профильного сенатского комитета мне предстояло сотрудничать, заявил, что эффективность министерства обороны рухнула из-за гражданского руководства – это руководство «слишком часто игнорировало точки зрения, отличные от его собственной, будь то позиция высших военачальников, разведывательных структур, Государственного департамента, союзников Америки или членов конгресса от обеих политических партий. Новому министру обороны понадобится изрядно потрудиться, чтобы исцелить раны, нанесенные его предшественником, и справиться с проблемами, которые стоят перед министерством и перед страной в целом».

Помню, я сидел за столом для приглашенных, слушал эту литанию горестей и бед и думал: «Какого черта я тут делаю? И как меня угораздило попасть в око десятибалльного тайфуна?» В первый раз мне довелось сидеть за тем столом и думать одно, а говорить совсем другое, – в первый, но далеко не в последний.

После добрых и лестных слов в мой адрес от Доула и Борена настала моя очередь. Я сознательно начал с замечания, которое, с одной стороны, позволяло слегка скрасить общее уныние, а с другой – показывало, что я, конечно, со стороны, но внимательно слежу за происходящим в мире. Сенатор Уорнер был убежденным сторонником традиции, по которой членам семьи кандидата дозволяется присутствовать на слушаниях. Бекки сопровождала меня только на самые первые слушания, двадцать лет назад; да и сам я не считал посещение заседаний конгресса семейным развлечением. В общем, я сообщил Уорнеру как председателю, что у моей жены был выбор – поехать со мной или отправиться в Сиэтл, где женская баскетбольная команда Техаса играла с Вашингтонским университетом. Естественно, Бекки выбрала Сиэтл, и это правильный выбор.

Затем я перешел к серьезным темам:

«Я не питаю иллюзий относительно того, почему нахожусь сегодня здесь. Конечно, это война в Ираке. Решение проблем, с которыми мы сталкиваемся в Ираке, должно и станет моим наивысшим приоритетом, если меня утвердят в должности… Я безусловно готов рассматривать самые разные идеи и предложения. Если меня утвердят, я собираюсь как можно скорее проконсультироваться с нашими штабистами и действующими военачальниками, а также с представителями исполнительной власти и конгресса… Но подчеркиваю, что прежде всего буду принимать во внимание мнение тех, кто возглавляет наших мужчин и женщин в военной форме».

Далее я предупредил сенаторов:

«Повторюсь, я открыт для предложений, касающихся нашей будущей стратегии и тактики в Ираке, однако в одном я категорически убежден: события в Ираке в течение следующего года или двух будут определять ситуацию на Ближнем Востоке целиком и в значительной степени повлияют на всю глобальную геополитику на много лет вперед. Наши действия в ближайшей перспективе сформируют четкий контекст: либо американский и иракский народы и следующий президент Соединенных Штатов увидят медленное, но неуклонное улучшение ситуации в Ираке и в регионе, либо они окажутся в чрезвычайно рискованном и уязвимом положении, чреватом региональной конфронтацией. Мы должны совместными усилиями выработать стратегию, которая избавит Ирак от хаоса и защитит наши долгосрочные интересы и перспективы региона».

Эти три предложения выражали суть моих взглядов на ситуацию в Ираке: я высказал именно то, что думал, и собирался реализовывать свои замыслы в Вашингтоне и в Ираке на протяжении следующих двух лет. Как я часто повторяю, не важно, согласны вы с военной операцией в принципе или нет: «Мы ровно там, где находимся».

Свое выступление я завершил откровенным признанием:

«Я не рвался на эту должность, не искал возможности вернуться во власть. Я здесь потому, что люблю свою страну, и потому, что президент Соединенных Штатов Америки счел необходимым обратиться ко мне в нелегкие для страны времена. Надеюсь, вы разделяете данную точку зрения… Возможно, самое трагичное в той должности, на которую рассматривается моя кандидатура, – это необходимость принимать решения в буквальном смысле между жизнью и смертью. Наша страна находится в состоянии войны, и, если меня утвердят, мне придется возглавить мужчин и женщин, которые сражаются… В присутствии всех собравшихся торжественно клянусь всегда и всюду заботиться в первую очередь о жизни и благополучии наших солдат».

Давая это обязательство, я и не подозревал, какого адского труда потребует его исполнение.

В комментариях средств массовой информации по поводу обсуждения моей кандидатуры на этих слушаниях особо выделялись два момента. В начале слушаний сенатор Левин спросил, верю ли я, что мы в настоящее время побеждаем в Ираке. Я ответил коротко: «Нет, сэр». Мой ответ на страницах газет и на телевидении превозносили как реалистичный и откровенный, радикально противоречащий заявлениям других членов администрации. Пожалуй, можно сказать, что этим ответом я обеспечил себе утверждение в должности. Зато в Белом доме и в министерстве обороны мой ответ вызвал изрядный переполох, поэтому после перерыва на обед я решил слегка уточнить свою позицию и тоже процитировал слова Пита Пэйса: «Мы не побеждаем, но и не проигрываем». Мне вовсе не хотелось, чтобы солдаты в Ираке подумали, будто новый военный министр считает их потерпевшими поражение.

Второй момент – дебаты с сенатором Эдвардом Кеннеди, который рассуждал о потерях среди наших солдат и спросил, можно ли назвать меня человеком, готовым к решительным действиям во имя национальной безопасности. Я ответил:

«Сенатор Кеннеди, двенадцать выпускников Техасского университета погибли в Ираке. С некоторыми из них я совершал пробежки по утрам, я обедал вместе с ними, они делились со мной своими чаяниями и надеждами, я вручал им дипломы – и при мне они уходили служить. А потом я узнавал об их гибели. Знаете, сегодня война уже не где-то там, она стала личным делом каждого. По статистике на вчерашнее утро, в Ираке погибли 2889 американцев. Это немало, конечно, и каждая из этих смертей, кроме того, – персональная трагедия не только самих убитых солдат, но и их семей, близких и друзей».

Еще я прибавил:

«Сенатор, я не для того оставил пост президента Техасского университета, бросил работу, которая, если честно, доставляла истинное удовольствие, не для того согласился на существенные финансовые потери и вернулся в Вашингтон, в том числе ради участия в этих слушаниях, чтобы изображать из себя бессловесного истукана и помалкивать в тряпочку. Я собираюсь говорить то, что думаю, не стесняясь и не щадя чьих-то чувств, всем обитателям Пенсильвания-авеню[9], отстаивая собственные убеждения… Заверяю вас, что не связан никакими личными обязательствами ни перед кем. Я вернулся, чтобы сделать все от меня зависящее для наших мужчин и женщин в военной форме и для нашей страны».

Остальная часть слушаний касалась глобальных стратегических вопросов, а также конкретных интересов отдельных сенаторов. Некоторые вопросы вызывали недоумение – скажем, вопрос сенатора от Западной Виргинии Роберта Берда, который осведомился, готов ли я воевать с Сирией. (Я сказал, что нет.) Другие вопросы провоцировали на шутки. Так, сенатор от Небраски Бен Нельсон спросил, что я думаю о постоянном увеличении награды за голову Усамы бен Ладена на миллион долларов в неделю. Я отшутился: «Будем считать это антитеррористической лотереей».

Открытые слушания завершились около трех сорока пяти пополудни, а пятнадцать минут спустя начались закрытые – ничего особенного, в основном поздравления и напутствия. В тот же вечер сенатский комитет по делам вооруженных сил единогласно постановил рекомендовать мою кандидатуру сенату для утверждения в должности министра обороны. На следующий день, 6 декабря, сенат проголосовал: девяносто пять голосов – за, два голоса – против, трое сенаторов воздержались. Против голосовали республиканцы Джим Баннинг, сенатор от Кентукки, и Рик Санторум, сенатор от Пенсильвании. Они считали, что я «недостаточно агрессивен» в отношении Ирана, раз не одобряю потенциальную военную операцию в этой стране. Лично мне казалось, что нам и без того хватает войн, чтобы затевать новые, пусть даже пока только на бумаге. Вообще стремление не допустить новых войн стало для меня важнейшей обязанностью министра обороны – как при президенте Буше, так и при президенте Обаме. Я всегда был готов использовать военную силу, необходимую для защиты американских жизненных интересов, но также всегда настаивал на неоспоримых доказательствах подобной необходимости.

От утверждения кандидатуры в сенате до приведения к присяге и формального принятия обязанностей министра обороны прошло двенадцать дней – пожалуй, беспрецедентно долгая задержка. Объяснялась она несколькими причинами. Во-первых, мне отчаянно хотелось провести декабрьский предрождественский актовый день в Техасском университете. Во-вторых, понадобилось некоторое время, чтобы собрать пожитки и перевезти их в Вашингтон. По зрелом размышлении вряд ли стоило так затягивать, особенно в разгар войны. Однако никто меня не критиковал, во всяком случае, публично, да и время это я потратил отнюдь не впустую.