Биньямин Файн - Нищета неверия. О мире, открытом Богу и человеку, и о мнимом мире, который развивается сам по себе

• Название: Нищета неверия. О мире, открытом Богу и человеку, и о мнимом мире, который развивается сам по себе
• Автор: Биньямин Файн
• Жанр: Философия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-93273-33

Профессор Тель-Авивского университета Биньямин Файн – ученый-физик, автор многих монографий и статей. В последнее время он посвятил себя исследованиям в области, наиболее существенной для нашего понимания мира, – в области взаимоотношений Торы и науки. В этой книге автор исследует атеистическое, материалистическое, светское мировоззрение в сопоставлении его с теоцентризмом. Глубоко анализируя основы и аксиомы светского мировоззрения, автор доказывает его ограниченность, поскольку оно видит в многообразии форм живых существ, в человеческом обществе, в экономике, в искусстве, в эмоциональной жизни результат влияния лишь одного фактора: материи и ее движения. Неверие, секулярный взгляд на мир, основанный на обожествлении природы и ее законов в качестве первоисточника всего, – это и есть современное идолопоклонство, борьбу с которым автор ставит своей основной задачей.

Перевод: К. Александер

---

Давайте более внимательно приглядимся к идее детерминизма. Я не знаю слова на иврите, соответствующего этому понятию, но иностранное слово, от которого оно произошло, – это английское to determine или латинское determinare, и означают они «установить». Поэтому я перевел бы это слово на родной язык как « предустановленность ». Но на самом деле важен не этимологический анализ слова, а то, как им пользуются. Обращение к словарям и энциклопедиям показывает, что общим знаменателем всех определений детерминизма служит противоречие между ним и человеческой свободой выбора. Детерминизм, предустановленность, означает, что наше, человеческое, поведение предустановлено, определено не нашей волей и нашим выбором, а внешними факторами. С этой точки зрения нет различия между классическим детерминизмом и квантовым индетерминизмом – в обоих случаях все определяется материальными составляющими мира, мировой материей и движением частиц, из которых все состоит. В определенном смысле вопрос о том, знаем ли мы заранее о том, как мир будет развиваться, или не знаем – вопрос второстепенный. В классическом случае в принципе возможно заранее узнать и предсказать будущее на каждой стадии развития, в то время как в квантовом случае точное предсказание будущего невозможно. Но в обоих случаях движение материи определяет все в мире, а человеческий выбор ни на что повлиять не может. Поэтому понятие «предустановленности» можно в равной мере отнести ко всякому развитию, происходящему само по себе, при посредстве одних только законов природы.

...

Со светской точки зрения так все и обстоит: есть материя, есть ее законы, все определяется законами природы и подчиняется им, и есть инструмент для того, чтобы исследовать, описать и понять все, что есть в мире, и этот инструмент носит название науки . Наука должна объяснить все в мире, включая и поведение человека. Ясно, что наука развивается и все время находит объяснения новым явлениям, а если нечто до сих пор остается необъясненным, в будущем оно также будет объяснено. В этом состоит секулярная вера, будто бы основанная на грандиозных достижениях современной науки.

Однако в этом подходе остаются « дыры ». В первую очередь он не сочетается с наличием у человека свободы выбора . Однако обсуждение проблемы взаимосвязи свободы выбора с научной картиной мира мы отложим до конца следующей главы, специально посвященной понятию свободы выбора.

5. Свобода выбора

В предыдущей главе мы видели, что детерминистическому миру, управляемому только законами природы, понятия желания человека и его свободы выбора чужды. Теперь мы обратимся именно к этой теме и более основательно разберемся с понятием свободы выбора . На первый взгляд в понятии свободы выбора не может быть заключено ничего неожиданного – мы привычно пользуемся и этим понятием, и самой нашей свободой выбора почти постоянно. Жизнь каждого из нас – это цепочка выборов и решений, некоторые из которых более важны, а некоторые – менее. Если отнять у меня свободу выбора, это уже больше не буду я, я перестану быть человеком, не буду больше «творением, способным к творчеству». Я в этом убежден, однако философы, посвятившие много времени и сил проблеме свободного выбора, пришли к выводу, что нет никакого логического и не может быть никакого экспериментального доказательства наличия у человека свободы выбора, точно так же, как не может быть и никакого доказательства ее отсутствия. Знание о том, что у человека есть свобода выбора, основано не на логических рассуждениях – оно есть результат непосредственного человеческого переживания.

Понятие свободы выбора совершено ненаучно. Другими словами, нет никакой возможности дать научное определение свободы выбора. Дать чему-то научное определение – это значит дать способ исследовать это экспериментальным путем. Иногда мы принимаем решение, а потом передумываем, но у нас нет никакой возможности вернуться назад к моменту принятия решения и вместо этого решения принять какое-то другое. Мы убеждены в том, что могли бы сделать и другой, лучший выбор, что мы обладали свободой выбора решить и по-другому. Однако невозможно представить себе эксперимент, который смог бы опровергнуть или подтвердить это. В таком эксперименте потребовалось бы вернуться назад по времени к моменту принятия решения и проверить, примет ли мое « я » то же самое решение или какое-то иное. Кроме того, нужно было бы отнять у меня воспоминания о первом, неудачном решении – ведь они, вне всякого сомнения, заставят меня изменить решение! Нет необходимости продолжать описание – и так понятно, что поставить эксперимент, который позволит убедиться в наличии или отсутствии свободы выбора, нет никакой возможности.

Более того, свобода выбора не сочетается с «научной картиной мира» и даже противоречит ей. Согласно научной картине мира, мир управляется одними лишь законами природы, и мы уже описали такой воображаемый абсурдный мир в предыдущей главе. Тело человека состоит из материальных компонентов, каждый из которых подчиняется законам природы и действует в соответствии с ними. Поэтому, если все движения тела (как и все остальное в мире) определяются только законами природы, желанию человека как независимой личности не остается места. Следует подчерк-нуть, что мы говорим о выборе между различными возможностями, не входящими в противоречие с законами природы: поднять руку или не поднимать ее, как в приведенном выше примере. Но человек не имеет свободы выбрать полет, подобно птице, или бег, подобно оленю, – речь идет о свободе выбора, ограниченной обстоятельствами и возможностями. В следующей главе мы будем более подробно обсуждать связь между законами природы и человеческим выбором.

Как решают эту проблему мыслители, убежденные, что в мире нет ничего, кроме природы и ее законов? Наиболее распространенное решение состоит в отрицании наличия у человека свободы выбора. Согласно этому подходу, то, что, как мне кажется, совершено по моему выбору, на самом деле определено разнообразными причинами в прошлом. Т. е. моя свобода выбора – лишь иллюзия. Альберт Эйнштейн, который верил в детерминизм мира, сформулировал свое мнение об этом следующим образом:

...

Законы пространства-времени [законы физики] совершенны. Это означает, что нет в природе ни одного закона, который нельзя было бы свести к определенному закону, сформулированному на языке понятий пространства и времени. Из этого принципа следует, например, моя убежденность в том, что психические [душевные] явления можно в конечном итоге объяснить на основе физических и химических процессов, происходящих в нервной системе. Согласно этому принципу, в причинно-следственной системе явлений природы нет никаких нефизических компонентов; в этом смысле в рамках научной мысли нет места «свободе выбора»… [22]

Однако необходимо отдавать себе отчет в следствиях этого радикального решения и в его цене. Человек, убежденный в отсутствии свободы выбора, не отвечает за свои поступки. Если я не в состоянии принимать решений на основе собственной воли, если мои поступки заранее определены законами природы, получается, что я за них не ответственен! Никакой суд не имеет права судить человека, все дела которого определяются не им, а законами природы, – роботов не судят. Понятно, что сам Альберт Эйнштейн, пока был жив, в своем поведении проявлял ответственность, следующую из свободы выбора, из возможности принимать решения согласно собственному желанию. Так, когда возникла угроза того, что нацистская Германия создаст атомную бомбу, теоретическое неверие Эйнштейна в свободу выбора не помешало ему в 1939 году обратиться к президенту Рузвельту с предложением начать создание атомной бомбы в Америке. В детерминистическом мире, в который верил Эйнштейн, не имеет смысла никакое действие, включая обращение к президенту Соединенных Штатов.

Что же касается религии, здесь свобода выбора есть вопрос веры . Позиция иудаизма по этому вопросу ясна: свобода выбора есть одна из основ нашей веры, и она прочно укоренена в сознании каждого верующего еврея. Принцип свободы выбора – это непременное условие существования системы еврейской этики. Вот что пишет Рамбам: «Если бы человек в своих поступках был вынужден – аннулировались бы заповеди Торы и ее запреты, и все это было бы полной ложью, поскольку человек не был бы способен выбирать, как ему поступить. Также неизбежной стала бы отмена учения и приобретения опыта, а также изучения любого ремесла. Все это стало бы никчемным и бессмысленным …» («Шмона праким», глава 8). И далее, в этой же главе: «Однако истина, не вызывающая сомнений, состоит в том, что все поступки человека переданы во власть ему самому: если он захочет, то совершит их, а если не захочет, то не совершит… (Тора) говорит: “Смотри, Я поставил перед тобою сегодня жизнь и благо, благословение и проклятие, и выбери жизнь”». В Вавилонском Талмуде (Брахот, 33б) рабби Ханина постулирует: «Все в руках Небес – кроме трепета перед Небесами». Это означает, что человеку дарована возможность выбора: служить Б-гу или же не делать этого. Лишившись основы в виде идеи свободы выбора, иудаизм превратился бы в собрание преданий, не имеющих никакой нормативной силы .