Майкл Пэйлин - От полюса до полюса

• Название: От полюса до полюса
• Автор: Майкл Пэйлин
• Издательство: СЛОВО/SLOVO
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-387-00287

Майкл Пэлин — автор множества книг, ставших бестселлерами, артист, сценарист, документалист, знаменитый путешественник. Пэлин и его коллеги по съемочной группе ВВС уже не раз удивляли телезрителей и читателей широтой и смелостью своих замыслов. Однажды они задумали пройти (проехать, проплыть, пролететь) от Северного полюса к Южному, от «макушки» мира к его «дну». И им это удалось! Отважные и любознательные путешественники проложили свой маршрут в основном вдоль 30-го меридиана; между Арктикой и Антарктикой им пришлось преодолеть значительные территории Северной и Восточной Европы, Западной Азии, огромные пространства всей Восточной Африки, а «на десерт» — еще «кусочек» Южной Америки. Гренландия и Шпицберген, Норвежская Лапландия, Финляндия, Эстония, северо-запад России, Украина, Турция, острова Родос и Кипр, Египет, Судан, Эфиопия, Кения, Танзания, Замбия, Зимбабве, ЮАР, Чили — подобное невероятное путешествие останется в памяти его участников на всю жизнь.

---

Мы направляемся к широкому и ровному леднику мимо бледно-голубых утесов, возраст которых исчисляется миллионами лет, но все еще не утративших подвижности. Очевидно, их цвет вызван присутствием воздуха внутри льда.

После головоломного перевала передвижение по леднику происходит достаточно быстро и комфортно. Я еду на заднем сиденье за спиной Дэвида и, если не считать коротких мгновений на растирание оцепеневших от холода рук, получаю превосходную возможность откинуться назад и насладиться великолепием этого просторного и безлюдного ландшафта. По склону бредет парочка свальбардских северных оленей, ростом не выше крупной собаки. Бог весть, чем они питаются здесь.

После пяти часов пути мы со скрежетом останавливаемся, наши снегоходы увязают в глубоком снегу на верху перевала, не преодолев еще и половины пути до хижины траппера. Плитки шоколада, несколько глотков скотча и потрясающие виды поддерживают в нас боевой дух, пока Гейр, Хейнрих и все остальные несколько раз спускаются вниз в долину, чтобы поднять наверх машины, не сумевшие преодолеть крутой подъем. Как только все они оказываются наверху, их приходится заправлять топливом — работа медленная и кропотливая, как и все действия, связанные с разгрузкой прицепов.

Наше долготерпение вознаграждается долгим и восхитительным спуском по пологому склону к первой нашей ледовой переправе по замерзшим водам у самого истока Эхманфьорда. Поверхность льда покрыта царапинами и бороздами, лишь на последнем участке лед достаточно гладок, и, развернув строй, мы лавой катим к крошечной и уединенной избенке на Кап-Вике, где нам предстоит провести остаток ночи.

День 6: От Кап-Вика до Лонгьирбюена

В 2:45 ночи мы оказываемся возле хижины Харальда Сольхейма. Высокая деревянная рама, увешанная тушками тюленей, находится на пригорке, повыше самой хижины, стоящей ниже, вдали от ветра. Первым сюрпризом оказывается сам Харальд. Вместо заурядного седобородого старикашки навстречу нам выходит высокая бледная и ученая личность. Борода присутствует, однако она пристроена к длинной, орлиной физиономии и скорее подошла бы ученому, чем простому трапперу. Вторым сюрпризом оказывается его благородное и дружеское отношение к появлению десяти усталых и голодных путешественников, нагрянувших в его дом посреди ночи. Для начала мы забиваем своими сапогами и сумками его крошечную прихожую, после чего распираем собой гостиную, пока он разогревает какое-то блюдо на дровяной печке. Топит он аккуратно сложенным в мастерской плавником, вероятно принесенным с русского берега. Электричеством его снабжает ветряк.

Он извлекает великолепный на вкус копченый окорок северного оленя, добавляет тушеное мясо, копченого лосося, аквавиту (местное спиртное), мы вытаскиваем виски «Гленморанжи» и приступаем к приятной беседе. Харальд дает советы, отпускает комментарии, вольно приукрашенные сухим юмором.

Примерно в полпятого некоторые из нас принимаются с легкой тревогой искать взглядом опочивальню. Харальд объясняет диспозицию. В соседней комнате у него находятся четыре кровати, а на полу есть место еще для двоих. Кроме того, свободен пол его мастерской. Всем остальным придется вместе с ним разместиться в его гостиной. Для чистки зубов и умывания он рекомендует пользоваться снегом.

…Проснувшись, я обнаруживаю, что уже половина одиннадцатого. Гостиная напоминает сцену в Валгалле, по которой разбросаны тела погрузившихся в отдохновение норвежцев, венчает картину сам Харальд, распростершийся на софе подобно сраженному в битве воину. И тут звонит телефон. Ночью мой утомленный ум был настолько занят романтизацией бытия Харальда, что я не заметил ни телефона, ни пульта дистанционного управления матово-черным приемником, ни гостевой книги, ни CD-диска с собранием фортепьянных концертов Рахманинова и подписью «Харальду от Владимира Ашкенази».

Не сон ли все это? Не перенесли ли нас ночью в Осло, в какой-нибудь домик? Стиснув в руке зубную щетку, я вываливаюсь наружу и с облегчением обнаруживаю вокруг те же безлюдные горы и замерзшее море, простирающееся до самого горизонта.

Растираю снегом лицо и шею. Обжигающее прикосновение разгоняет любые перспективы вероятного похмелья. Когда я возвращаюсь в дом, Харальд уже повесил трубку и занят приготовлением кофе. Этой осенью, рассказывает он мне, исполнится пятнадцать лет его пребывания на Кап-Вике. В Норвегии у него есть родственники, однако они нечасто гостят здесь. Ближайшими его соседями являются русские из горняцкого поселка Пирамида, находящегося в 18 милях отсюда. Он много читает и охотится на тюленей, северных оленей, песцов (шкурка приносит ему 80 фунтов) и белых гусей, «гуся по-капвикски подавали королю и королеве Норвегии», — сообщает он мне с тихим удовлетворением.

— Итак, вы ведете полную дел жизнь посреди пустыни?

Харальд пожимает плечами.

— Случается, что с осени до июля я не вижу ни одной живой души.

Рокот приближающегося вертолета заставляет Харальда вскочить на ноги.

— Почта, — поясняет он, показывая на вертолет «Си-Кинг», гудящий над фьордом.

После позднего ленча и новой порции историй наш караван заново пакуется и пускается в путь. Харальд с улыбкой машет нам рукой на прощание. Я и в самом деле не понимаю, почему человек подобных интересов, внутренней свободы и культуры предпочитает бить зверя во льдах Шпицбергена, но чувствую, что ему приятно казаться загадочным, и, не являясь отшельником, он, тем не менее, принадлежит к редкой породе подлинно независимых людей.

Остаток пути проходит без особых событий. Склоны не настолько круты, и в некоторых ложбинках снег превращается в кашу. Привычным уже образом мы перескакиваем с одного ледника на другой, под рев моторов поднимаемся к снежному перевалу и провожаем взглядом тюленей, плюхающихся в свои лунки, когда пересекаем фьорды.

Хотя мы быстро продвигаемся к Лонгьирбюену, погода еще не свела с нами все счеты. Свернув в широкую, ведущую к городу долину, мы получаем прямо в лицо полный заряд колючего мокрого снега, и, когда Хейнрих прибавляет скорости, чтобы скорее попасть домой, окончание нашего пути делается неприятным.

После пяти с половиной часов пути мы видим впереди в сумраке первые огни Лонгьирбюена, и гусеницы снегоходов начинают неловко скрести по сырому шоссе.

В половине одиннадцатого мы добираемся до первого города на нашем пути, отстоящего от Северного полюса на 812 миль.

День 7: Лонгьирбюен

Все, кого мы встречали в Ню-Олесунне, нелестно отзывались о Лонгьирбюене. Как часто бывает со столицами, городок сей трудно назвать красивым. Это очередной поселок горняков, в основном принадлежащий компании Store-Norsk, однако в отличие от Ню-Олесунна здесь по-прежнему добывают уголь: воздух насыщен тонкой угольной пылью, на дороге много грузовиков, а строения расположены по строгой решетке, вползающей на бока долины. Забавно, что основной продукцией этого безлесного острова является ископаемое топливо. Одна из теорий, объясняющих существование угольных залежей, гласит, что Шпицберген некогда располагался у экватора и был покрыт тропическими лесами.

Информационный листок о Лонгьирбюене в моем спартанском номере отеля скорее похож на выдержку из отчета компании, чем на туристическую брошюру. Поселок этот был основан в 1906 г. американцем Джоном Манро Лонгьиром. Десять лет здесь работали только мужчины, однако в 1916 г. норвежцы выкупили Лонгьир и позволили женам горняков сопровождать своих мужей. Нынешнее население состоит из 250 женщин, 250 детей и 550 мужчин.

Но от снегоходов здесь не избавиться. Всю ночь они снились мне, а утром я обнаружил в городе целый слет любителей Ski-Doo, центром которого совершенно случайно оказался наш отель. Начиная с десяти утра международная ватага покупателей снегоходов из всех холодных стран мира пыталась, если судить по звукам, преодолеть почти вертикальный склон, находящийся позади отеля. Есть в этом транспортном средстве нечто такое, что пробуждает в водителе сразу «Джекилла и Хайда». Оказавшись в седле, он рано или поздно ощутит неистребимую потребность совершить нечто опасное. Эти машины принадлежат миру, не знающему ни дорог, ни полисменов.

В Лонгьирбюене есть супермаркет. Над автоматически открывающейся дверью его не написано «Самый северный супермаркет мира», однако на 78-м градусе северной широты у него едва ли найдется несколько конкурентов. Если не считать консервированных овощей фирмы «Sodd», внимание наше привлек разве что великолепно укомплектованный отдел алкогольных напитков. Учитывая предстоящий вояж по морю, я наполняю свою тележку только для того, чтобы вернуть бутылки на место, поскольку не обладаю действующим авиабилетом до Лонгьирбюена или из него. Оказывается, потребление спиртного здесь строго контролируется. Купить даже банку пива здесь можно только по особому разрешению сиссельманна, то есть губернатора. И мы бредем к губернаторской резиденции за разрешением, ощущая себя нашкодившими школьниками.