Дэвид Пристланд - Красный флаг: история коммунизма

• Название: Красный флаг: история коммунизма
• Автор: Дэвид Пристланд
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-44958-3

Что думают на Западе о коммунизме и советском строе, что думали раньше? Кто был первым коммунистом?

Фундаментальный труд английского профессора Оксфордского университета Дэвида Пристланда «Красный флаг. История коммунизма» представляет собой неожиданный взгляд на «коммунистический проект» с позиции стороннего наблюдателя.

Оригинальные суждения западного автора, интересные факты, неожиданные параллели, взгляд на советское общество как на «цивилизацию инопланетян» — все это, без сомнения, вызовет неподдельный интерес у отечественного читателя.

---

Хорошим примером такого партийного интеллектуала был Александр Яковлев, будущий руководитель идеологии при Михаиле Горбачеве. Он родился в 1923 году в крестьянской семье, рос по партийной линии, учился в Академии общественных наук при ЦК КПСС и с 1965 года стал главой Отдела пропаганды и агитации ЦК. Однако в 1972 году он написал статью, в которой критиковал все виды национализма — включая великорусский шовинизм и антисемитизм. Как и следовало ожидать, Брежнев был недоволен, и Яковлева выслали в Оттаву в качестве посла в Канаде.

Эта кажущаяся неудача обернулась большим прорывом. В 1983 году новый член Политбюро Михаил Горбачев прибыл с визитом в Канаду, а Яковлев отвечал за организацию Поездки. Они поладили, Горбачев жаловался на застой дома, а Яковлев объяснял, «какой примитивной и стыдной выглядит политика СССР отсюда, с другой стороны планеты»{1203}. Когда Горбачев пришел к власти через два года, Яковлев стал одним из его главных соратников. Их канадская встреча ознаменовала начало союза между либеральными партийными интеллектуалами и марксистскими партийными реформаторами, которому суждено было со временем разрушить советский коммунизм.

Тогда, в конечном счете, именно этот маленький «передовой» союз политиков Компартии и интеллектуалов начал революцию против коммунизма — так же как небольшие группы интеллектуалов-революционеров, которые привели коммунизм к власти. Но ни те, ни другие не действовали в вакууме. К началу 1980-х будущее коммунизма в советском блоке выглядело все более мрачно. Хотя большинство восточноевропейских стран оставалось стабильно — как мы видели, социальный патернализм режимов по-прежнему поддерживался, — но у блока были слабые места, особенно в Польше и развивающихся странах. И когда в конце 1970-х состояние международной экономики ухудшилось и Запад начал контратаку, блок стал крайне уязвим. В таких условиях консервативное в своей основе руководство готово было выслушать реформаторов.

V

В 1980 году, когда Польская объединенная рабочая партия практически рухнула под натиском Независимого самоуправляемого профсоюза «Солидарность»[812], кинорежиссер Анджей Вайда снял киноотчет об этом движении и его истории — «Человек из железа». В картине использовались документальные съемки движения, но в то же время это был художественный фильм в его традиционном понимании. Центральная проблема — отношения между пожилым рабочим Биркутом и его образованным сыном Мачеком. Биркут — совесть польского рабочего класса, не питающий иллюзий относительно партии, но не одобряющий и студенческие выступления 1968 года и участие Мачека в них. Недоверие между рабочими и студентами возвращается, когда студенты отказываются поддержать забастовки на Балтийской судоверфи. Когда отца Мачека убивает полицейский, тот понимает, что должен создать союз рабочих и интеллигенции, и становится активистом в Гданьске. После долгих усилий его цель достигнута забастовками «Солидарности» в 1980 году. А создать этот союз помогает католическая церковь: Мачек устанавливает крест на месте гибели отца, венчается в костеле, а его жену ведет к алтарю лидер «Солидарности», усатый электрик Лех Валенса (сыгравший сам себя).

Фильм Вайды отразил ключевую важность отношений между «белыми» и «синими воротничками». Раскол между ними был одним из главных источников стабильности коммунистических режимов: общество оказалось слишком разделено, чтобы бросить настоящий вызов существующему положению вещей. Кроме того, многие польские рабочие, так же как их коллеги в советском блоке, широко поддерживали социалистические ценности и получали выгоду от повышения уровня жизни — эту тему развивал приквел к «Человеку из железа», «Человек из мрамора».

Тем не менее только в Польше коммунистическая стратегия патернализма не смогла достигнуть желаемой стабильности, во многом потому, что национализм вместе с необыкновенно сильной властью католической церкви смогли примирить «белые» и «синие воротнички».

Польша, конечно, десятилетиями являлась ахиллесовой пятой советского блока, и после кризиса 1956 года уступки Польской объединенной рабочей партии по вопросам коллективизации, религии и частного сектора были существеннее, чем где бы то ни было еще. Но даже при этом после периода относительного спокойствия конфликт между государством и социальными группами возобновился в 1968 году. Репрессии Гомулки в отношении инакомыслящих студентов вызвали недовольство интеллигенции, а в 1970 году он ударил по рабочим путем повышения цен. Забастовки были подавлены, но Гомулка, переживший множество превратностей судьбы, оказался вынужден уйти. Его сменил Эдвард Герек, рабочий по происхождению, который ответил на недовольство рабочих самыми щедрыми и дорогостоящими программами социалистического патернализма во всем блоке, все за счет займов на Западе. На какое-то время это сработало. Уровень жизни вырос на 40%, и партийные лидеры наслаждались общественным одобрением: в 1975 году на вопрос об уверенности в национальных лидерах 84,8% ответили «да» и «скорее да, чем нет»{1204}. Но все же в отсутствие экономических реформ обширные новые вложения в промышленность не принесли ожидаемых результатов, и руководство вынуждено было внезапно и резко сократить инвестирование и дотации на продовольствие. Последовавшее 60-процентное повышение цен на продукты питания показало, какой условной и поверхностной была народная поддержка режима. Вопреки «Человеку из железа», скорее 1976-й, а не 1970 год подхлестнул союз, и в этом году группа из тринадцати интеллектуалов основала Комитет защиты рабочих (по-польски КОР)[813] для юридической и прочей поддержки бастующих, послужив примером для многих других оппозиционных групп по всей Польше. К 1980 году в Польше была обширная сеть демократических оппозиционных групп.

Центральное место в этом союзе занимала католическая церковь — еще одна отличительная черта Польши. Как и в остальном блоке, у групп «белых» и «синих воротничков» были очень разные взгляды на политику: рабочие одобряли равенство гораздо сильнее, чем интеллигенция, а многие диссиденты-интеллектуалы с марксистским прошлым подозрительно относились к церкви{1205}. Тем не менее церковь с успехом встала во главе националистического антикоммунистического возрождения. Обширная девятилетняя кампания празднования «Великой новенны к тысячелетию», юбилея прихода христианства в Польшу, привлекла огромные толпы людей, совершавших крестный ход с Ченстоховской иконой Божией Матери (Черной Мадонной) и польским коронованным орлом. К середине 1970-х инакомыслящая интеллигенция стала склоняться в сторону церкви (после реформ Второго Ватиканского собора[814]). Когда в 1978 году избрание папой римским Кароля Войтылы, архиепископа Краковского и в прошлом рабочего[815], дало католической церкви еще более сильные националистические основания, ПОРП столкнулась с широким социальным движением, объединенным последовательной альтернативной идеологией и эффективной организацией с международным размахом{1206}. Диссидент Адам Михник[816] и журналист Яцек Заковский помнят силу этого религиозного национализма среди рабочих: «16 октября 1978 года я ехал в такси, когда радиопрограмма была прервана. Диктор дрожащим нервным голосом зачитал официальное сообщение, в котором говорилось, что краковский кардинал Кароль Войтыла только что был избран папой. Таксист съехал с дороги. Он не мог меня дальше везти, потому что у него от волнения дрожали руки … В Кракове на Рыночной площади Петр Скржинецкий (известный театральный и кинорежиссер) закричал: «Наконец-то польский рабочий чего-то добился!»{1207}

Как ясно из восклицания Скржинецкого, интеллигенция и рабочие объединились под крылом католической церкви, и польскому режиму пришлось встретиться с необычайно серьезным вызовом своей власти. И все же проблемы польской партии были лишь крайним проявлением сил, с которыми столкнулись все коммунистические государства в конце 1970-х — начале 1980-х. Все режимы, кроме СССР, в 1970-е воспользовались преимуществами открытости Западу и заняли деньги в западных банках. И все они обнаружили, что дымовые трубы их убыточной про мышленности неспособны повысить экспорт и выплатить эти долги.

Вдобавок они в крайней форме страдали от условий, влиявших на весь индустриальный мир. Избыток товаров тяжелой промышленности во всем мире, новые компьютерные технологии и рост цен на нефть — все требовало радикальных перемен экономической модели, выработанной в 1940-1950-е годы. В то же время права организованного рабочего класса поддерживались за счет высокого уровня трудоустройства и последствий выступлений 1968 года. Заработная плата росла, а производительность труда и прибыльность падали, бизнес терял доверие и отказывался вкладывать деньги. Цены акций, показатель уровня благополучия экономики, упали на две трети между началом 1960-х и серединой 1970-х{1208}. Индустриальный мир определенно нуждался в новой экономической модели, которая перенаправила бы инвестиции в более прибыльные, высокотехнологичные области.