Виктор Михайлов - Стражи Студеного моря

• Название: Стражи Студеного моря
• Автор: Виктор Михайлов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1962

В неистовый шторм и злую пургу, днем и черной полярной ночью зорко охраняют мирный труд нашего народа советские пограничники-североморцы. Трудна их почетная служба. Она требует от воинов большого мужества, выносливости, решительности и отличного владения оружием и техникой. Без этого трудно победить злобного, сильного и хитрого врага. Большую помощь пограничникам оказывают советские люди, верные патриоты социалистической Родины.

Несгибаемой стойкости, безудержной отваге, дружбе и любви посвящена новая повесть Виктора Михайлова «Стражи Студеного моря», рассказывающая о том, как моряки-североморцы, пограничники береговых застав и простые советские труженики разрушают хитросплетенные планы вражеской разведки.

Хорошее знание материала и жизни своих героев позволило писателю создать интересную книгу. Ее герои — командир сторожевого корабля «Вьюга» Иван Арсентьевич Поливанов, его помощник капитан-лейтенант Девятов, матрос Андрей Нагорный, капитан рыболовецкого сейнера Вергун, Глафира Кондакова и другие — запомнятся читателю.

---

Закончив свои дела, в отличном настроении, Адам фон Винерт положил на столик пять марок — расточительность, ему несвойственная, — и уже собрался уходить, когда появился доктор Макс Хоффе и плюхнулся в кресло рядом. Хоффе понюхал рюмку, брезгливо наморщил нос и рявкнул подскочившему Мэрке:

— Коньяк, два раза!

За четырнадцать лет Хоффе обрюзг и постарел. Беспокойная профессия наложила свой отпечаток. Что же касается коммерсанта Винерта, то старый разведчик без труда узнал в нем барский, улучшенный вариант того самого Клауса Винклера, которого он инспектировал на Муста-Тунтури.

— За эти годы, Винклер, из суконного зайца вы превратились в плюшевого льва! — покровительственно заметил Хоффе.

Кельнер подал две большие рюмки коньяку и кружочки лимона, пересыпанные сахарной пудрой.

Они молча выпили.

Сложив пополам дольку лимона, Хоффе высосал мякоть и шкурку бросил на блюдечко.

Винклер почему-то сравнил себя с этой долькой лимона в руках Хоффе, и по его спине пробежал холодок.

Подозвав кельнера, Хоффе снова заказал коньяк.

— Если бы вы знали, Винклер, как мучительно долго я вас разыскивал, — начал он. — Я даже ездил в Мейсен, но опоздал. Старый кондитер умер, а его преемник ничего не знает о сыне. Ваш милый звонок по телефону — большая удача! Пейте, Винклер, я вас угощаю!

Вторая рюмка коньяку и пять предшествующих анисовой все-таки сыграли свою роль.

— Ловко я вас разыграл по телефону? — ухмыляясь, спросил Винклер.

— Очень! — охотно согласился Хоффе и с затаенной угрозой добавил: — Веббер расскажет об этом доктору Шнейдеру, шеф умрет от смеха.

«Доктор Шнейдер» — псевдоним генерала Гелена, об этом Винклер отлично знал, и ему вспомнилось прочитанное в «Альгемейне Цейтунг»: «…Опаснейший человек Запада!»… «Серый кардинал старого канцлера»[4]

С таким трудом воздвигнутое здание коммерческого благосостояния рушилось в одно мгновение. Винклер посмотрел на Хоффе и, утратив последнее мужество, заказал кельнеру коньяк.

Спустя минут сорок они вышли на тихую Вестенштрассе.

Под предлогом, что Винклер не очень твердо стоит на ногах, Хоффе «поддерживал» его под руку. По крайней мере, так казалось со стороны. Но даже чувствуя на своем локте тяжелую руку Хоффе, Винклер сделал попытку улизнуть из-под его опеки, шагнув в сторону своего «фольксвагена».

Хоффе подтолкнул его к черному «мерседесу», пояснив:

— Вы пьяны, Винклер, выпьем у меня по чашечке кофе.

«Мерседес» остановился возле чугунной ограды. В глубине разросшегося сада был виден небольшой особняк.

Хоффе ввел его в просторный кабинет, обставленный громоздкой мебелью мореного дуба. Миловидная женщина, слишком самоуверенная для того, чтобы быть горничной, и слишком вульгарная для жены, подала им кофе и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Когда они остались одни, Хоффе сказал:

— Вы знаете, Винклер, увиливать нечего. Нас не интересуют обстоятельства, при которых гауптштурмфюрер Клаус Винклер превратился в коммерсанта Адама фон Винерта. Но вам придется восстановить в памяти все события, предшествующие седьмому октября тысяча девятьсот сорок четвертого года. Ваши ответы записываются, потрудитесь быть кратким и точным. — Хоффе нажал сигнальную кнопку. — Начальник абвера дивизии «Эдельвейс» майор Клюгге был убит шестого октября. Абвер принял капитан Винклер, — напомнил Хоффе. — Утром седьмого октября началось наступление русских. Где в это время находился архив абвера?

Винклер вынул платок, пахнущий крепкими духами, и протер очки. Он хотел выиграть время.

— Я предупреждаю вас, Клаус Винклер, этот вопрос интересует лично доктора Мурера и всю службу разведки штаба НАТО, — подчеркнул Хоффе.

— Архив абвера в двух металлических контейнерах находился в естественном укрытии на высоте четыреста двенадцать…

Не сводя с него острого, немигающего взгляда, Хоффе быстро спросил:

— Местное название Черная Брама?

— Кажется…

— Дальше!

— Когда русские отрезали нас со стороны моря, форсировали Западную Криницу и закрепились на берегу, я дал команду сжечь архив…

— Как сжечь?! — Хоффе схватил его за плечи.

Винклер понял вопрос буквально:

— Фельдфебель Бергман плеснул в контейнеры горючую смесь и…

— Идиот! Вы сожгли весь архив?!

— Нет, господин майор, согласно инструкции «ОС/15» оцинкованный ящичек я приказал…

— Вы проследили за выполнением? — перебил его Хоффе.

— Я приказал, но в это время дым от горящего архива заполнил укрытие, и, задыхаясь, я выбрался на воздух…

— А ящик?

— Спустя несколько минут фельдфебель Бергман доложил, что приказание выполнено.

— Дальше!

— Когда мы спустились к подножию, я вспомнил об укрытии. Русские вели прицельный огонь, но я приказал Бергману взять людей, подняться на высоту, завалить камнем вход в укрытие и хорошо замаскировать… Тогда я еще верил в то, что мы вернемся…

— Меня не интересуют ваши переживания! — зло крикнул Хоффе. — Дальше!

— Русские захватили укрытие и оказали отчаянное сопротивление. Но отделение фельдфебеля Бергмана задание выполнило с честью!

— Бергман жив?

— Несколько позже, во время выравнивания фронта, Бергман был убит в районе Печенги…

Винклер увидел через окно, как прямо в аллею сада въехала большая машина незнакомой марки.

Хоффе вскочил, выключил записывающий аппарат и только тогда выругался.

Женщина внесла еще одну чашку кофе.

— Это вы, Берта, сообщили полковнику? — резко спросил Хоффе.

— Я, господин подполковник, — с улыбкой ответило ему сопрано.

В кабинет вошел Герхард Веббер.

Винклер быстро поднялся с кресла и, привычно вскинув руку, крикнул:

— Хайль!

2. В МОРЕ

Пограничный сторожевой корабль «Вьюга» находился в дозоре.

На горизонте раннее солнце позолотило узкую, едва заметную гряду облаков, а над кораблем еще смыкалась тьма полярной ночи.

Командир корабля Иван Арсентьевич Поливанов спустился с ходового мостика.

Посасывая давно погасшую трубку, Поливанов зашел к штурману и окинул взглядом его библиотечку. Среди десятка книг по основам кораблевождения на полке стоял старенький томик Тургенева. Как и когда попал этот томик на корабль, никто не знал, но «Записки охотника», как говорил замполит, поступили на штурманское вооружение.

Иван Арсентьевич взял с полки томик и раскрыл на закладке.

В это же время в каюте на верхней палубе замполит капитан-лейтенант Футоров тоже склонился над книгой.

«…Вестибулярный аппарат играет важную роль в обеспечении равновесия тела в покое и движении…» — прочел Футоров и задумался. Трудно разобраться в вопросе, требующем специальных познаний, трудно, но необходимо. За плечами Герасима Родионовича Футорова немалый жизненный опыт — война застала его на Старо-грозненских нефтяных промыслах, где он работал слесарем-наладчиком эксплуатационного отдела. С кошелкой, набитой инструментом и запасными частями, Герасим изо дня в день мерил версты по холмам Терско-Сунженских предгорий. На промыслах ни одного человека. Только звенели цикады и монотонно скрипели эксцентрики качалок. По- над взгорьем курчавился чертополох и желтел молочай — солнцегляд. В небе застыли редкие облака. Зной и безлюдье.

Одиночество сделало Герасима мечтателем и прожектером. Однажды он явился в управление промыслов с проектом повышения дебита скважин нагнетанием воды, но… С одинаковым успехом он мог бы изобрести конный тарантас! То, что далось ему ценой большого напряжения, оказывается, было давно изобретено и испытано на практике. Неудача Герасима не обескуражила, он понял, что необходимы знания, и решил во что бы то ни стало овладеть наукой. Огневым шквалом войны разметало людей по всей советской земле. Герасима занесло на Амурскую флотилию, потом старшина Футоров служил на Тихоокеанском флоте, а закончил войну в морской пехоте на полях Маньчжурии. После войны — Высшее военно-морское училище в Ленинграде, пять лет службы на Балтике, затем снова учеба, курсы переподготовки, и вот… седое Баренцево море.

В дверь постучали.

Получив разрешение, в каюту вошел уже немолодой офицер с красным, обветренным лицом.

— Старший лейтенант медицинской службы Варенов, — доложил он. — Прибыл по вашему приказанию!

Футоров поднялся навстречу, поздоровался и приветливо сказал:

— Садись, Яков Филиппович, поговорим запросто.

Сам он сел напротив, поставив локти на стол, и внимательно, словно впервые, посмотрел на Варенова.

Заметив на столе раскрытый том энциклопедии, фельдшер сообразил, о чем будет разговор «запросто», и, часто моргая, отвел глаза в сторону.

Варенов служил на флоте лет двадцать, считался хорошим практиком. Как-то на «Вьюге» приняли срочный сигнал о помощи с норвежского траулера «Тромс». Это было в Варангер-фьорде. Когда подошли к «норвежцу», выяснилось, что на судне тяжело заболел капитан Гундерсен. Фельдшер безошибочно поставил диагноз — приступ острого аппендицита. Медлить было нельзя, и, несмотря на штормовую погоду Варенов отлично сделал операцию. С тех пор, встречаясь с «Вьюгой» у кромки двенадцатимильной полосы, «Тромс» Гундерсена поднимает флаги приветствия. За Вареновым прочно установилась слава первого эскулапа Студеного моря, и фельдшер немного заважничал, если не сказать больше — загордился.