Манес Шпербер - Как слеза в океане

• Название: Как слеза в океане
• Автор: Манес Шпербер
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-280-01421-4

«Всегда, если я боролся с какой-нибудь несправедливостью, я оказывался прав. Собственно, я никогда не ошибался в определении зла, которое я побеждал и побеждаю. Но я часто ошибался, когда верил, что борюсь за правое дело. Это история моей жизни, это и есть „Как слеза в океане“». Эти слова принадлежат австрийскому писателю Манесу Шперберу (1905–1984), автору широко известной во всем мире трилогии «Как слеза в океане», необычайно богатого событиями, увлекательного романа.

---

Эди встал и направился к двери. Рывком он отдернул полог, которым была завешена дверь. Он сказал:

— Все, что вы тут объясняете, не интересует меня. Волынские евреи будут уничтожены в ближайшие несколько дней, уже есть приказ о проведении операции, и вам известно об этом так же хорошо, как и мне. Из четырехсот мужчин, которые уйдут со мной в лес, возможно, только у половины есть перспектива выжить. А вы пытаетесь помешать нам спастись и действуете тем самым против закона иудеев, убирающего все предписания, если они препятствуют спасению хотя бы одной только единственной жизни.

— Подождите, — сказал юноша, — вы еще не сказали нам, почему вы пришли именно сюда, в Волынь, почему именно нам вы доставили свою весть.

Эди колебался, прежде чем ответить. Его нетерпение было столь велико, что он готов был колотить кулаками в дверь. Он с трудом взял себя в руки и сказал:

— Я встретил во Франции одного поляка, графа Романа Скарбека. Я хотел увидеться с ним, так как думал, что он возвратился сюда, чтобы бороться с немцами. Но здесь я узнал, что он якшается с немецкими офицерами, пьет с ними и играет в карты. Выходит, я пришел в этот городок по недоразумению… Этой ночью я был возле его имения, хотел нагрянуть к нему внезапно, пока он спит, и призвать его к ответу. Он обманул не только меня, возможно, он предал и моего друга, вместе с которым покинул Францию.

— Пришелец заблуждается, — сказал, приподымаясь, один из мужчин за столом. — Настоящие Скарбеки, — это, правда, легкомысленные люди и подвержены всем грехам. Но злодеями они никогда не были. Младший, как говорят о нем, мало уважает людей, что христиан, что евреев. Но он никого не ненавидит. Еще мой дед вел дела с его прадедом, графом Брониславом. Граф Роман, говорят, похож на него. Поэтому я свидетельствую: он не предаст.

— Я провожу вас, — сказал юноша. Он взял в руки горящую свечу и открыл перед Эди дверь. — Меня зовут Бене, как дедушку моего дедушки, — продолжал он, медленно идя впереди Эди через темную молельню. — Он был великим утешителем, людей притягивало к нему, как притягивает жаждущих источник живительной влаги. Мой отец — да светит свет его вечно! — не утешитель, и я тоже не стану им. Поэтому вам придется уйти так — простите нам обоим.

— Значит, вас зовут Бене и вы тайком читаете Гегеля? — спросил с насмешкой Эди. Он остановился и посмотрел юноше в лицо, наполовину освещенное свечой.

— Да. И Гегель был несчастным человеком, потому что он заблудился в саду познания. Он встретился с Богом и не познал Его. Как может так заблуждаться человеческий дух, принимая себя за собственного создателя и противопоставляя свое высокомерие сына человеческого Создателю вселенной?

— И чтобы все это узнать, вы читаете «Феноменологию духа»?

— Нет, чтобы подвергнуть себя испытанию. Мне предстоит жить среди искушений; важно уметь противостоять им.

— Тогда пойдемте со мной к партизанам.

— И это я хотел вам сказать, я пойду с вами.

— Что? — спросил удивленно Эди. — Так, значит, вы не на стороне раввина?

Юноша не ответил, пока не открыл широкую входную дверь:

— Я ищу свой собственный путь, путь утешения. Может, ваше отчаяние поможет мне его найти.

«Собственно, сколько вам лет?» — хотел спросить Эди, но дверь уже захлопнулась, и щелкнул замок. Он остановился в задумчивости. И хотя он знал, что ему предстоит всего лишь пересечь заснеженную площадь и свернуть в переулок рядом с деревянной церковью, у него было такое ощущение, что его вытолкнули в незнакомый мир и он должен заново все обдумать, прежде чем сделать хоть один шаг. Несколько молодых людей ожидали его в одном подвале, необходимо было принять последние решения. В них, собственно, все и упиралось. А он стоял и думал о странном, рано созревшем юноше, которого никак не мог понять: Талмуд и Гегель, глубокая религиозность и тут же рядом процветающий бизнес раввина, творящего чудеса и преуспевающего среди ужасающей нищеты, кормящегося приношениями, которые умирающие от голода люди отрывают от себя ради праведника. И почему этот юноша хочет оставить отца и примкнуть к пришельцу, послание которого отклонил?

Сани стремительно пересекли площадь и, резко развернувшись, остановились перед дверью. Эди хотел быстро уйти, но словно выросший из-под земли человек преградил ему путь:

— Извините, но сани для вас. Не бойтесь, это не немцы, а тот, кто в замке. Он хочет поговорить с вами. Оставьте свой револьвер в кармане, иначе вы моментально окажетесь на земле. Нас трое, посмотрите вокруг, я не обманываю вас.

— А если я откажусь? — спросил Эди, оглядываясь. Двое здоровых крепких крестьян в низко надвинутых на лоб черных меховых шапках, в распахнутых полушубках стояли наготове, широко расставив ноги.

— У нас приказ. А приказ надо исполнять, так ведь?

Те двое подхватили Эди под руки и повели его к саням. Там они дали ему полость, пусть укутается по самую грудь. Один из них сказал:

— А если вам встретится патруль, не двигайтесь, не отвечайте, если вас будут спрашивать. Это все наши дела. На дорогу уйдет около часа — если будете мерзнуть, скажите нам.

Прибыв в замок, они провели Эди в скудно освещенный зал, на стенах которого висели охотничьи трофеи — оленьи рога и кабаньи клыки. Здесь было еще девять портретов — восемь мужчин в одеждах шляхтичей и одна женщина, глядевшая насмешливо своими темными миндалевидными глазами на зал охотников и символы их побед. У нее было глубокое декольте, по-мужски широкие плечи и пышная, почти неприкрытая грудь, но лучше всего получились руки. Посреди зала стоял огромный стол, заваленный старинными предметами. Здесь были музыкальные шкатулки, охотничьи ружья, заряжавшиеся с дульной части ствола, старинные книги в тяжелых кожаных переплетах, мечи без ножен, ножны без мечей, напольные часы, остатки соболей, от которых шел тяжелый запах, табакерки с нюхательным табаком, парижская газета 1911 года и французское свидетельство 1788 года на производство в офицерский чин. А среди всего бутылки с вином, белые гамаши, нижняя юбка желтого шелка и старинный телефонный аппарат, из нутра которого торчали провода. Поверх него лежала высокая фуражка австрийского офицера с проржавевшей кокардой с инициалами Франца Иосифа I на ней.

Один из тех мужчин вошел с подносом: на нем дымящийся суп, сало, хлеб и водка. Он извиняется, что вынужден поставить все на стул, объяснил он на смеси польского с немецким, но ему не хочется разрушать порядка на столе. Пусть Эди поест и выпьет, это согреет его.

Через некоторое время он зашел опять, вместе с Скарбеком, остановился возле Эди и сказал:

— Вот этот человек. Я пока дал ему поесть.

Роман в удивлении остановился, он видел только профиль и очки незнакомца, но тотчас же узнал его. Он подошел к нему, положил ему руки на плечи, словно пытаясь постичь непостижимое, и произнес:

— Добро пожаловать, мой… — Он прервал себя и сказал: — Должно быть, произошло нечто ужасное, раз вы здесь… — Он опять прервал себя.

Эди остался сидеть, он хотел кивнуть, но словно окаменел. В нем все словно закупорилось, он чувствовал глухую боль спазма.

Роман отвернулся. Его взгляд упал на стол. Беспорядок на нем развлекал его, но сейчас он стыдился и этого беспорядка, и этого зала, и того, что он с шапкой на голове и в заснеженном пальто вошел сюда. Он сказал:

— Пойдемте в мою комнату. Здесь ужасно.

Эди оставался сидеть и не отвечал ему.

— Все это не имеет никакого смысла, — начал опять Роман. — Я имею в виду, что это мертвый дом. Заполненный хламом, обжитый, но давно уже заброшенный. Поэтому…

— Зачем вы приказали привезти меня сюда? — спросил Эди.

— Чтобы узнать, кто был тот человек, который вот уже несколько недель интересуется нами, а вчера ночью в третий раз рассматривал с холма мой дом. То, что этим человеком могли быть вы…

— Ради вас я приехал в Волынь, я хотел найти спасителя, соратника.

— Почему же вы сразу не пришли ко мне?

— Где Фабер? Он доверял вам. Больше года назад он вместе с вами уехал из Франции, но с тех пор мы ничего не слышали о нем — что вы сделали с ним?

— Как, вы считаете меня способным… Вы думаете, я заодно с врагами?

— Вас часто видели в городе с немецкими офицерами, вы бываете в доме любовницы гестаповского…

— А вы — австрийский еврей, покинувший Францию и благополучно проехавший через всю немецкую Европу. Разве вы не пользуетесь особым и в высшей степени подозрительным покровительством врага? — спросил Роман. Но его гнев оскорбленного быстро испарился, и уже мягче он добавил: — Пойдемте со мной в мою комнату, доктор Рубин. Я все объясню вам. Вы найдете во мне того соратника, которого искали. Я принадлежу к Армии Крайовой, это тайная армия Польши. Кроме того, я лицо, политически ответственное за этот округ, у меня постоянная связь с секретной правительственной миссией здесь и с Лондоном. Люди, которые доставили вас сюда, хорошие поляки, настоящие солдаты той самой армии, которую еще никто не упрекнул в неверности делу. Вы верите мне?