Николай Скоморохов - Служение Отчизне

• Название: Служение Отчизне
• Автор: Николай Скоморохов
• Издательство: Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1982,—329 с.— (Для ст. школ. возраста).
• Жанр: О войне
• Год: 1982

Автор этой книги — прославленный летчик, дважды Герой Советского Союза, ныне маршал авиации Николай Михайлович Скоморохов в документальной повести рассказывает о своем жизненном и ратном пути, о людях, с которыми сводила его судьба на земле и в небе, на берегах Волги, где он родился и вырос.

---

В людском потоке мы дошли до привокзальной площади. И везде одна и та же картина: радостные лица, объятия, улыбки, смех и приглашения. Восторженно встретило нас и Болшево.

В окружении друзей мы шли к общежитию. Вдруг, словно из-под земли, перед нами появилась маленькая старушка. И прямо к Жоре Сивкову, грудь которого помимо Золотой Звезды была в обилии украшена орденами и медалями.

— Касатик, кто же ты такой? — взволнованно заговорила старушка. — Иконостас, истинный господь, иконостас… Касатик мой! Дай я на тебя помолюсь.

Жора покраснел, смутился, не зная как вести себя. Это был, пожалуй, единственный случай в его полной событиями жизни, когда он растерялся и не зная что делать: то ли стоять и слушать старушку, то ли обойти ее. Он боялся обидеть бабусю, но в то же время не без оснований опасался острых на язык товарищей, которые неминуемо станут потом рассказывать с добавлением различных красноречивых деталей, как Жора позировал в роли «святого». И тут вперед выскочил наш полковой весельчак Петя Якубовский.

— Бабуся, какой же он святой, какой же иконостас? — весело гаркнул он. — У него же креста нет! Посмотри, бабуся, вот у меня крест, помолись лучше на меня… А, бабуся?

И Петя, обняв, расцеловал старушку под дружный взрыв смеха, вызвав румянец на ее обветренных щеках. В хорошем настроении, с шутками и смехом добрались мы до своего общежития.

Позже состоялся праздничный обед, за которым шел большой сердечный разговор. Все, что мы видели и пережили на войне, промелькнуло в нашей памяти кадр за кадром…

Перед нашими глазами прошли и первые дни войны, трудные дороги отступлений. Многие за время войны побывали на разных фронтах. Вспоминали дороги Смоленщины, Подмосковья, волжскую твердыню, Малую землю, Керчь, Севастополь и Одессу, Воронеж и Киев, Ленинград и Минск, Варшаву и Прагу, Будапешт, Вену.

Вспоминали и о тех, кто не дошел до светлого праздника — Дня Победы, — Евтодиенко, Краснов, Филиппов, Горбунов, Жахбазян, Липатов и другие, чьи имена золотыми буквами вписаны в книгу павших за правое дело.

Вечером заместитель командира батальона по политчасти вручил мне пригласительный билет в Кремль на прием, назначенный в честь участников Парада Победы.

Надо ли описывать состояние, в котором я тогда находился? Радости моей не было предела. Я оказался в числе немногих приглашенных. Приятная весть заставила нас тщательно готовиться к торжеству. Мы гладились, чистились, в который раз проверяли мундиры, придирчиво осматривали себя в зеркале. До позднего часа не могли заснуть от возбуждения.

На следующий день мы прибыли на Красную площадь. Кажется, вся Москва стеклась сюда, невозможно было пройти. Участники вчерашнего Парада Победы были в центре внимания. Воинов окружали плотным кольцом, расспрашивали о войне, кто и где отличился, за какие ратные дела получены награды. Мы очень смущались бурным проявлением добрых, ласковых чувств москвичей. Мы не привыкли к такому вниманию.

Наши командиры чаще журили нас, чем хвалили. Как правило, всегда строго говорили о недостатках, а о хорошем, добром умалчивали. Не знаю, чем это объяснялось. Возможно, боялись нас испортить похвалой.

В окружении москвичей подходим к Спасским воротам. При входе в Кремль нас тщательно, придирчиво осмотрели, проверили документы. Это повторилось несколько раз до самого Большого Кремлевского дворца, что, однако, не мешало нам осматривать Кремль внутри, любуясь гармонией архитектурного ансамбля.

Московский Кремль — это летопись нашей Родины. Мне, в частности, вспомнилось, что в 1709 году, когда вся Москва торжественно праздновала победу в Полтавской битве, Петр I также устраивал в Грановитой палате прием в честь особо отличившихся в ней русских воинов.

А сегодня на кремлевской земле, где все напоминает о героической борьбе русского народа, участники Парада Победы.

 И каждый камень Твой…
Заветное преданье поколений.

 Вспомнились невольно слова Лермонтова, когда мы вошли в Большой Кремлевский дворец. Взгляд быстро скользит с одного предмета на другой, отмечая красоту стен, узорчатых полов, люстр, излучающих свет… Все хочется осмотреть, впитать в себя, запомнить. Стояли как завороженные…

Минут за 15 до начала мы были уже у своих мест, с нетерпением ожидая открытия торжественной церемонии. Прошел слух, что будет выступать Сталин. И все-таки, когда зазвучал его голос, для многих это было неожиданностью. Сталин находился в Георгиевском зале, но речь его транслировалась по всем залам, где были гости. Мы внимательно вслушивались в размеренно звучащие слова, и перед нашими глазами вновь вставали картины только что пережитой тяжелой войны. Закончил Сталин свою речь проникновенными словами в адрес великого русского народа, сплотившего на отпор врагу все национальности нашей Родины, воздав должное его мужеству, бескорыстию, доброте, духовному богатству, которыми он всегда щедро делился с другими народами.

Постепенно выпитое вино и праздничное настроение придали нам смелости. Мы попросили Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского и генерала В. А. Судеца провести нас в Георгиевский зал. Здесь мы издали увидели Сталина в необычной праздничной обстановке.

Было уже далеко за полночь, когда участники приема стали расходиться. Мы прошли Спасские ворота и оказались на Красной площади. К нашему удивлению, освещенная прожекторами площадь была, как и днем, полностью запружена народом. Никому не хотелось спать в эту праздничную ночь. Однако нам пора было возвращаться на свою базу. На завтра был назначен выезд в свои части.

Прощай, Болшево!

Прощай, любимая Москва с приветливым гостеприимным народом!

Прощай, сказочный Кремль, Красная площадь!

Впрочем, с Москвой не расстаются, Москву не забывают. Она навсегда остается в сердцах тех, кто побывал в ней хотя бы один раз…

Когда мы возвратились в часть с Парада Победы, друзья, как можно было ожидать, засыпали нас вопросами. Мы добросовестно отвечали, но ответить на все, конечно, не смогли. Каждый из нас все чаще подумывал о своей дальнейшей судьбе. Все чувствовали и понимали, что, пока была война, цель и интересы были одни, но вот она окончилась, и людей потянуло к мирным делам, к созидательному труду. Что делать? Кем быть?

Однажды кто-то приехал из штаба воздушной армии и доверительно сообщил: «Братцы, скоро будет война с Японией, формируются части».

О. Смирнов, В. Калашонок, П. Якубовский, я и другие спешно сочинили рапорта об отправке нас на восток.

Проходили дни. Мы настойчиво требовали удовлетворить нашу просьбу. Командир дивизии не выдержал, собрал нас и сказал:

— Сидите спокойно, там обойдутся и без вас. Во-первых, там находятся дальневосточники, дайте им возможность повоевать; во-вторых, кое-кого перебросили с запада. Надеюсь, справятся и без нас…

И действительно, через несколько дней было объявлено о начале боевых действий, а вскоре о разгроме Квантунской армии и капитуляции Японии. Так закончилась вторая мировая война.

«Теперь, — думали мы, — Родине не потребуется большая армия, а рабочие руки нужны».

Настала пора принимать какие-то определенные решения. Молодые, горячие, привыкшие действовать немедленно, мы были полны энергии, которая требовала выхода. Но настоящего применения своим силам мы не находили. Тренировочные полеты, которыми все в основном занимались, были для нас чем-то вроде развлечения.

Вскоре началась демобилизация. Первым эшелоном были отправлены девушки. Наши славные боевые подруги, прошедшие с нами фронтовые дороги и мужественно разделявшие все невзгоды и тяготы войны. Им было нелегко. Они обслуживали самолеты, укладывали парашюты, подвешивали тяжелые бомбы, оказывали медицинскую помощь и делали многое другое. Но никогда не сетовали на свою судьбу, не жаловались на трудности и всегда окружали нас такой заботой, такой лаской, что мы подчас забывали о войне, о недавних тяжелых боях, чувствуя себя так, словно перенеслись ненадолго в полузабытый нами домашний уют.

Прощание всегда тягостно, а с нашими девушками расставаться было особенно тяжело, несмотря на то что наши сердца, казалось бы, привыкли и к более горьким, безвозвратным потерям боевых друзей.

Потом отправили первую партию мужчин. День за днем наши ряды все более таяли. После лечения — проводы Бориса Кислякова. Вскоре демобилизовался Вася Гриценюк. Те, которые остались в строю, тоже поговаривали о демобилизации.

Как-то вечером ко мне заехал мой бывший однополчанин по 164-му истребительному авиационному полку Толя Мартынов. Его полк стоял под Бухарестом. Собрались летчики нашей эскадрильи: Витя Кирилюк, Вася Калашонок. К нам на огонек зашли ребята из других эскадрилий. Пошел ставший обычным разговор о том, что же делать дальше. Толя Мартынов, человек обстоятельный, рассудительный, всегда все раскладывал по полочкам… Вот и на этот раз он решительно отрубил: