Юрий Семенов - Комиссар госбезопасности

• Название: Комиссар госбезопасности
• Автор: Юрий Семенов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Документальная повесть Юрия Семенова посвящена короткой, но яркой жизни комиссара госбезопасности А. Н. Михеева, возглавившего в первые месяцы Великой Отечественной войны особый отдел Юго-Западного фронта.

---

— Когда переправят, не сказали?

— Три дня разрешили кутнуть. А там скоро, наверное.

— Ну, в добрый путь, — пожал руку Антона Пригода. — Сообщить о себе едва ли сможешь. Значит, до возвращения. Забросят обратно, для того и учить будут. Глядишь, правой рукой Горулько станешь.

— Ничего, поднаторею, — мечтательно произнес Антон. — Немецкий язык выучу… Мы их в гробовую доску выведем.

Пригода притормозил, хотел развернуть машину, чтобы ехать обратно — в нужном месте высадить Антона, но тот остановил:

— Вы для меня вертаете?.. Не надо, я во Львов к сестре. Должен же я отпущенные три дня погулять.

— Совсем хорошо. Тогда завтра увидимся в половине одиннадцатого вечера. Только вот где?

— У памятника Адаму Мицкевичу, — моментально наметил Антон.

Пригода покосился на него, понял, что тот шутит, сказал:

— Да вот, где высажу тебя, поглуше улочку найду, туда и придешь. Буду в гражданском.

— Ну и я отутюженный в двадцать два тридцать буду на нечетной стороне.

Уточнение насчет конкретной стороны улицы понравилось Пригоде.

* * *

Командующий округом генерал-полковник Кирпонос два дня пробыл в Москве, в Генеральном штабе. Продолжавшаяся с февраля подозрительная переброска германских войск к советской границе вызывала необходимость корректировки оперативного плана сосредоточения и развертывания войск, тщательной увязки его с мобилизационным планом — меры, рассчитанные на усиление обороноспособности западных границ. Коррективы вносились при участии руководства всех западных военных округов. Кирпонос еще в марте вместе с начальником штаба округа генерал-лейтенантом Пуркаевым занимался этим я вопросами в оперативном управлении, и теперь командующий ездил утвердить намеченный порядок прикрытия границы и размещение для этой цели дополнительных сил.

Вернувшись в Киев и едва переступив порог кабинета, Кирпонос первым делом позвонил по телефону в особый отдел, попросил Ярунчикова срочно прибыть к нему.

Никита Алексеевич сам нетерпеливо ждал возвращения командующего из Москвы. Он лично познакомился с Кирпоносом недавно. Михаил Петрович лишь в январе приехал в Киев, до этого командовал Ленинградским военным округом. Вся сознательная жизнь его была связана с армией. Он прошел гражданскую войну, командовал полком во время жестоких боев с петлюровцами, воевал в легендарной дивизии Щорса. Войну с белофиннами Кирпонос встретил начальником Казанского пехотного училища. Он обратился к командованию с просьбой отправить его на фронт.

«Для того чтобы правильно обучать и воспитывать военные кадры в духе современных требований, — писал он в рапорте, — надо иметь боевой опыт».

70-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора Кирпоноса после прорыва линии Маннергейма пробилась к берегам Выборгского залива и захватила укрепленные острова. Под огнем противника она совершила беспримерный бросок по льду, вышла на северный берег Финского залива и перерезала важнейшую артерию — стратегическое шоссе Выборг — Хельсинки, по которому происходило снабжение Выборгского узла сопротивления противника.

Советское правительство высоко оценило доблесть и мужество личного состава дивизии. Она была награждена орденом Ленина. Михаила Петровича Кирпоноса удостоили высокого звания Героя Советского Союза. Он стал девяносто девятым человеком в стране с Золотой Звездой Героя.

После окончания боев Кирпонос принял командование 49-м стрелковым корпусом, а в июне 1940 года его назначили командующим войсками Ленинградского округа, присвоили звание генерал-лейтенанта. Через полгода Михаила Петровича перевели в Киев, где его знали и помнили многие еще с времен гражданской войны.

До первой встречи с Кирпоносом Ярунчиков представлял себе нового командующего-героя бойким, напористым и громогласным человеком с крепкой, солидной фигурой. И ничуть не был разочарован, увидев довольно еще молодого, высокого, стройного генерал-полковника, показавшегося чересчур интеллигентным и мягким.

Сейчас они встретились, приветливо пожали друг другу руку. На всякий случай Кирпонос поплотнее прикрыл обе двери в свой кабинет, вернулся к столу и лишь тогда спросил:

— Как обстоят дела с командиром, подозреваемым в шпионаже, и его компанией?

— Неплохо, товарищ командующий. Признаться, вас заждался.

— Приятно слышать, — вставил Кирпонос, гася папиросу и беря другую.

— Радист и связной установлены бесспорно. Мы вышли на львовскую агентуру. Сейчас стоим перед задачей взять связного с поличным и начнем ликвидацию агентуры.

— Но меня прежде всего интересует старший лейтенант в штабе округа, — сделал Кирпонос ударение на «в штабе». — Я не могу задерживать важных распоряжений. Не станем же мы заведомо работать на противника. Обстановка требует решения наших неотложных задач. К тому же ожидается прибытие к нам новых соединений.

Ярунчиков выслушал его спокойно, с готовностью ответить.

— Задерживать не надо, товарищ командующий, — сказал Ярунчиков. — Рублевского завтра же нужно командировать в Москву. Сделать это необходимо со всей естественностью. Только что мой начальник сообщил из Москвы о том, что вам послано срочное распоряжение о направлении в оперативное управление двоих работников штаба для отработки плана двусторонних армейских полевых учений.

— Мы действительно планируем в мае проведение оперативной игры как в армиях, так и в штабах по отработке оборонительной операции, — подтвердил Кирпонос. — Однако зачем же направлять еще второго работника штаба? Чтобы не дал шпиону убежать?

— Второй ничего не должен знать. Второго лучше взять из разведотдела, чтобы они ведали разными вопросами. Им дадут над чем поработать. Предполагаем, это займет несколько дней.

— Обратно, надеюсь, он не вернется? — на всякий случай уточнил Кирпонос.

— Скорее всего нет, — не решился ответить с уверенностью Ярунчиков. — Санкция на арест взята пока на радиста и связного… Перед неожиданным отъездом Рублевский начнет поспешно искать встречи со своими людьми. Вот на все последующее мы и планируем несколько дней. Было бы желательно, чтобы сегодня через Рублевского прошла серьезная секретная информация. Он постарается ее передать. Кстати, наш фиктивный приказ передан их радистом ночью с пятницы на субботу.

— Вот как! Не зря, выходит, мы с вами старались, — с приятным интересом воспринял Кирпонос. — Значит, он и есть — Рублевский. Что ж, пожалуйста, представим ему еще одну солидную фикцию. Да, да, только ложную информацию. Раз вы стопроцентно не уверены в том, что Рублевский не вернется в штаб, мы тоже «скорее всего» подстрахуемся. Я передислоцирую соединение из приграничной зоны в глубину округа. Лишь на бумаге, разумеется. Годится?

— Вполне, — моментально согласился Ярунчиков. — Такую информацию мы им позволим передать. И вообще рассчитываем еще не на один сеанс связи радиста со своим центром, но текст — под нашу диктовку. Спутаем дислокацию настоящих и вымышленных частей, пока там не раскусят провала своей резидентуры.

— Резонно, — оценил Кирпонос. — Вы только сообщения о спутанной, как вы говорите, дислокации прежде согласуйте со мной. Ознакомьте обязательно.

Глава 10

Весенний день разгулялся. С утра на небе плотнилась дождевая хмарь, но к полудню она разошлась, лишь кое-где оставив низовые рваные тучки. Тепло и ярко сверкнуло солнце.

Собираясь на встречу со Стышко, Римма Савельева оделась полегче и попроще: в ситцевое с короткими рукавами платье и черные туфли со старомодным бантиком из кожи. Хотела повязать голову яркой голубой косынкой, но та показалась ей не соответствующей выгоревшему желто-зеленому рисунку на платье.

Римма подошла к троллейбусной остановке чуть-чуть раньше условленного времени, осмотрелась и стала ждать. Она заметила Стышко, одетого в светлый гражданский костюм, когда подошел троллейбус и распахнулись дверцы. Как и было условлено, она, не обращая внимания ни на кого, поднялась в салон… Через три остановки они вышли и рядом направились по улице.

— Я вас едва узнал, — признался Василий Макарович. — Зачем вы так необычно простенько оделись?

— К чему бросаться в глаза, — не поворачивая головы, ответила Римма. — И не до нарядов мне теперь.

— Напрасно. Как раз этот-то наряд кое-кому и может броситься в глаза. Внешне у вас все должно оставаться прежним. И внутренне не выдавайте себя, — наставлял Стышко, посматривая на прохожих. Спросил: — Что нового?

Коротко взглянув на него, Римма, быстро заговорила:

— Вчера мы встретились в семь вечера, звал меня в кино, я отказалась. Объяснила, не до кино мне, у мамы приступ был. Недолго погуляли, домой к себе не приглашал. Поинтересовался, когда повезу маму в Москву. Я сказала, что нужно взять выписку из истории болезни, потом уж отправляться, в зависимости как будет чувствовать себя. Спросил он скорее всего для того, чтобы узнать, когда я отлучусь из Киева.