Марк Твен - Похождения Гекльберри Финна (пер.Энгельгардт)

• Название: Похождения Гекльберри Финна (пер.Энгельгардт)
• Автор: Марк Твен
• Жанр: Прочие приключения

Книга о похождениях неграмотного, неумытого, вечно голодного, но неунывающего и находчивого мальчишки с золотым сердцем, друга Тома Сойера — Гекльберри Финна, которому во всех испытаниях удается сохранить душевное благородство и справиться с самыми трудными ситуациями. В романе писатель поднял очень важные вопросы жизни американского общества прошлого века.

---

— Кто же именно это сделал? К нам в Пеккервилль тоже дошли слухи об убийстве, но у нас не знают, кто именно убил Гека Финна.

— Здесь многим тоже очень бы хотелось узнать наверняка, кто его убил. Некоторые подозревают, что это сделал сам старик Финн.

— Неужели! Быть не может!!!

— Сперва почти все были, признаться, такого мнения. Он навряд ли узнает когда-нибудь, что его жизнь висела на волоске и что с ним собрались было уже расправиться судом Линча. К вечеру, однако, напали на другой след и решили, что убийцей Гека был не кто иной, как беглый негр Джим.

— Как же он мог…

Я остановился, благоразумно решив лучше подо ждать. Женщина продолжала, не обращая ни малейшего внимания на то, что я ее прервал.

— Этот негр сбежал в ту самую ночь, когда убили Гека Финна. За поимку его обещана награда в триста долларов, а за поимку старика Финна двести долларов. Старик явился в город утром и сообщил про убийство. Он был вместе с другими на пароме, пока разыскивали труп, а после розысков, которые так ни к чему и не привели, ушел и пропал без вести. Вечером в тот же день собирались над ним учинить расправу, а его уж и след простыл. Между тем на другой день оказалось, что негр сбежал; из расспросов узнали, что он пропал без вести часов в десять вечера, накануне убийства бедного Гека. Понятное дело, его сейчас же и заподозрили в убийстве. В то самое время, когда все напали, так сказать, на новый след, явился на другой день в город старик Финн и со слезами на глазах принялся умолять судью Татчера, чтобы дали ему денег на производство поисков; он уверял, что негр скрывается в Иллинойсе и что он непременно его найдет. Судья имел неосторожность дать ему кое-что. Старик в тот же вечер напился, и его видели здесь в городе в тот же день еще около полуночи с двумя очень подозрительными на вид незнакомцами, вместе с которыми он и ушел отсюда. С тех пор он сюда не возвращался. Думают, что он вернется, лишь когда возбуждение немного поутихнет. Теперь подозрение падает опять преимущественно на него: думают, что он сам убил мальчика и обставил дело так, чтобы свалить дело на разбойников. Смерть Гека ему во всяком случае на руку, так как он может теперь вы требовать себе деньги сына без судебного разбирательства. Полагают, что он такой человек, от которого это можно ожидать. Во всяком случае, это хитрая бестия! Если он обождет так с годок, то дело его окажется в шляпе. Никаких улик против него нет. Всё к тому времени успокоится, и он без всяких хлопот заграбастает капитал своего сына.

— Пожалуй, что и так, сударыня. Никаких препятствий к этому, кажется, не будет. Ну, а этого самого негра теперь никто не подозревает в убийстве?

— Нельзя сказать, чтобы его не подозревали. Многие считают его убийцей! Впрочем, его скоро поймают и, без сомнения, заставят тогда признаться во всем!

— Неужели его еще и теперь разыскивают?

— Какая вы, однако, наивная девочка! Разве триста долларов валяются каждый день на земле, чтобы никто не постарался их подобрать! Существует предположение, что негр прячется где-нибудь здесь поблизости. Я тоже так думаю, но никому насчет этого не рас сказываю и стараюсь держать язык за зубами. Не сколько дней тому назад я разговорилась со стариком и старушкой, что живут здесь рядом в бревенчатом домике; они уверяли, будто никто почти не посещает соседнего островка, который называют здесь Джексоновым островом. «Живет там кто-нибудь?» — спросила я. — «Нет, никто не живет». Я ничего не возразила, но призадумалась. Дело в том, что я могла бы побожиться, что за день или два перед тем видела на острове близ переднего мыса дым, откуда заключила, что если негр там и прятался, то он успел уже убежать оттуда куда-нибудь подальше. Все-таки мой муж с хорошим своим приятелем рассчитывает побывать на острове. Он уезжал по делам вверх по реке и сегодня вернулся. Как только он прибыл сюда, я ему сейчас же рассказала все мои подозрения.

Я до такой степени смутился, что не мог усидеть спокойно. Мне непременно следовало бы чем-нибудь занять свои руки. Взяв со стола иголку, я пробовал вдеть в нее нитку; руки у меня, однако, дрожали так, что я никак не мог попасть концом нитки в иголку. Хозяйка замолчала, и я, взглянув на нее, заметил, что она, в свою очередь, глядит на меня очень пристально и слегка улыбается.

Положив иголку и нитку на стол, я поспешил обнаружить к предмету разговора интерес, который и на самом деле к нему ощущал.

— Триста долларов — большие деньги, — сказал я, — хорошо было бы, если б их могла заполучить моя мамаша. Надеюсь, что ваш супруг, сударыня, собирается побывать сегодня же вечером на острове?

— Понятное дело, сегодня же ночью! Он ушел теперь в город со своим товарищем, чтобы раздобыть лодку, а если можно, то и другое ружье. Они поедут на остров сейчас, после полуночи.

— Отчего бы им лучше не обождать до утра? Днем ведь, кажется, было бы виднее?

— Разумеется, виднее, да только не им одним, но и негру. А вот после полуночи он, вероятно, заснет, и тогда можно будет беспрепятственно осмотреть лес и отыскать его логовище, особенно если у него разведен на ночь костер. Огонь в темноте далеко виден.

— Я об этом, признаться, не подумал! — отвечал я.

Хозяйка взглянула на меня очень пристально и тем еще более усилила мое смущение. Помолчав немного, она спросила:

— Как, вы говорили, вас зовут, милочка?

— Мм… мм… мм… мм… Мэри Уильямс!

Мне самому казалось, что в первый раз я назвал себя не Мэри, а как-то иначе, а потому я невольно потупил глаза. Мне стало даже теперь довольно явственно представляться, что я как будто назвал себя Сарой. Я чувствовал себя прижатым к стене и опасался, что это, пожалуй, заметят, а потому с нетерпением ждал, чтобы хозяйка сказала еще что-нибудь. Чем больше она молчала, тем хуже я себя чувствовал. Наконец она возразила:

— Да ведь, если я не ошибаюсь, милочка, вы назвали себя сперва Сарой?

— Точно так, сударыня. Полное мое имя Сара-Мэри Уильямс. Поэтому меня называют и Сарой, и Мэри, безразлично.

— Так, значит, у вас два имени?

— Точно так, сударыня!

Я почувствовал некоторое облегчение, но тем не менее искренне желал убраться как можно скорее подобру-поздорову. Я все-таки не смел взглянуть хозяйке прямо в лицо.

Она, в свою очередь, принялась рассказывать мне, какие теперь тяжелые времена, в какой бедности приходится ей жить с мужем и как нагло бегают у них по лачуге крысы. Эти негодные крысы воображают себя, по-видимому, настоящими домовладельцами, а потому нисколько не стесняются, и т. д., и т. д. Это меня опять-таки ободрило. Хозяйка очень долго распространялась о крысах и уверяла, что каждое мгновение какая-нибудь из них высовывает свой нос из дыры, которую они прогрызли в углу комнаты. Хозяйка рассказала мне также, что держит у себя под рукой что-нибудь, чем можно было бы запустить в крысу, и только благодаря этому кое-как еще уживается с ними. Она показала мне свинцовый прут, завязанный узлом, и объявила, что обыкновенно попадает очень хорошо этим метательным орудием, но так как дня два тому назад слегка вывихнула себе руку, то и не знает теперь, не пострадала ли от этого ее меткость? Тем не менее она решилась произвести опыт и пустила свинцовым прутом в первую попавшуюся на глаза крысу, но промахнулась и вскрикнула, сообщив, что рука у нее заболела от сделанного усилия, а затем попросила меня попытать, в свою очередь, счастья. Мне хотелось уйти прежде возвращения мужа хозяйки, но я не смел выказать ей этого. Взяв свинцовый прут, я бросил им в крысу, дерзнувшую высунуть свой нос из дыры, и если бы она не поторопилась ретироваться, то, без сомнения, значительно бы пострадала. Хозяйка отозвалась с большою похвалою о моей меткости и высказала предположение, что в следующий раз я непременно убью крысу наповал. Встав со стула, она принесла назад кусок свинца и, вместе с тем, также моток ниток, который ей хотелось размотать. Хозяйка попросила меня подержать моток, дала мне его в руки и принялась сматывать в клубок, продолжая рассказывать про себя и своего мужа. Внезапно она прервала этот разговор, воскликнув:

— Поглядывайте, однако, за крысами! Вам лучше будет держать свинчатку в подоле, чтобы она была у вас под рукой. — С этими словами она бросила мне свинцовый прут в подол, а я проворно стиснул его ногами. После того она поговорила со мной еще минутку, а затем, взяв у меня нитки, взглянула мне прямо в лицо и спросила меня шутливым тоном:

— Ну, моя душечка, скажи мне теперь серьезно твое настоящее имя?

— Как! Что вы говорите, сударыня!

— Я хочу знать настоящее твое имя. Как тебя зовут: Билл, Том, Боб или, быть может, как-нибудь иначе?

Я дрожал, как осиновый лист, и не знал хорошенько, что мне делать. На всякий случай я возразил:

— Ах, сударыня! Зачем вы так смеетесь над бедной девочкой! Мне это даже обидно. Если я вам мешаю, то сейчас же уйду.