Марк Твен - Вильсон Мякинная голова

• Название: Вильсон Мякинная голова
• Автор: Марк Твен
• Жанр: Прочие приключения

Главный герой рассказа, простой клерк Адамс, превратился из бедняка в известного и всеми уважаемого богача. И все это — благодаря воле случая. Судьба сталкивает его с двумя братьями-миллионерами, которые делают ему необычное предложение. Они вручают ему банкноту в миллион фунтов стерлингов и заключают с ним необычное пари.

---

Тѣмъ не менѣе, какъ только случалось Тому держать себя съ нею немного подобрѣе и помягче, а это отъ времени и до времени всетаки же случалось, сердечныя раны бѣдняжки Рокси тотчасъ же заживали, и она снова чувствовала себя счастливой. Она наслаждалась тогда радостнымъ и горделивымъ сознаніемъ, что ея сынъ, рожденный быть рабомъ и негромъ, барствовалъ теперь среди бѣлыхъ и такимъ образомъ мстилъ имъ за ихъ преступленія противъ его собственной расы.

Какъ разъ въ ту же осень, а именно осенью въ 1845 году, на Даусоновой пристанѣ справлялось двое торжественныхъ похоронъ. Граждане этого города отдали послѣдній долгъ полковнику Сесилю Бурлейгу Эссексу и достопочтенному Перси Дрисколлю.

На своемъ смертномъ одрѣ Дрисколль далъ Роксанѣ вольную, обожаемаго же мнимаго сына торжественно передалъ на попеченіе своего брата, судьи, и его супруги. Это до чрезвычайности обрадовало бездѣтную чету, такъ какъ бездѣтнымъ людямъ, вообще говоря, угодить не трудно.

За мѣсяцъ передъ тѣмъ судья Дрисколль конфиденціально заходилъ къ своему брату и купилъ у него Чемберса. Онъ слышалъ, какъ Томъ уговаривалъ отца продать этого мальчика въ низовья плантаціи и хотѣлъ предотвратить скандалъ, который такая продажа не преминула бы вызвать въ городѣ. Общественное мнѣніе и тогда уже не одобряло такихъ безцеремонныхъ поступковъ со слугами, родившимися въ семьѣ и ничѣмъ не заслужившими дурного съ собой обращенія.

Перси Дрисколль выбился изъ силъ въ попыткахъ спасти громадное помѣстье, купленное имъ ради спекуляціи и умеръ не достигнувъ желанной цѣли. Едва только успѣли опустить его въ могилу, какъ мыльный пузырь лопнулъ. Молодой наслѣдникъ Перси Дрисколля, котораго всѣ считали первостатейнымъ богачемъ, оказался бѣднякомъ, у котораго за душой не было ни гроша. Ему не пришлось, однако, особенно горевать изъ-за этого. Дядюшка объявилъ Тому, что назначитъ его наслѣдникомъ и оставитъ ему все свое состояніе. Благодаря этому, Томъ не замедлилъ утѣшиться.

Оставшись одинокой и вольной птицей безъ родного гнѣздышка, Роксана рѣшилась сдѣлать прощальные визиты своимъ пріятелямъ, а затѣмъ сняться съ якоря и посмотрѣть на свѣтъ Божій. Иными словами, она задумала поступить горничной на одинъ изъ рѣчныхъ пароходовъ. Такой завидный постъ являлся какъ бы вѣнцомъ самыхъ честолюбивыхъ грезъ у представительницъ ея расы.

Послѣдній визитъ Роксаны предназначался черному великану Джасперу. Она застала его за работой. Онъ укладывалъ въ сараѣ дрова, заготовленныя Мякинноголовымъ Вильсономъ на зиму. Вильсонъ, бесѣдовавшій съ Джасперомъ, въ то время когда Роксана пришла прощаться, освѣдомился, какъ это хватило у нея духу искать мѣсто горничной на пароходѣ, покидая на Даусоновой пристани обоихъ своихъ мальчиковъ? Онъ предложилъ снабдить ее копіями съ цѣлаго ряда оттисковъ ихъ пальцевъ, начиная съ самаго ранняго дѣтства и до одиннадцатилѣтняго возраста и совѣтовалъ взять эти копіи съ собой на память. Роксана, однако, тотчасъ же отклонила это предложеніе. Она задала себѣ вопросъ: ужь не подозрѣваетъ ли чего-либо этотъ колдунъ, и осторожно объявила, что копіи съ оттисковъ наврядъ ли ей понадобятся. Вильсонъ въ свою очередь сказалъ себѣ самому: «Уцѣлѣвшая у Роксаны капелька негритянской крови заразила ее всю суевѣріемъ. Она думаетъ, что съ моими стеклянными пластинками, соединена какая-нибудь чертовщина, и что онѣ служатъ приспособленіями для колдовства. Приходя ко мнѣ, она обыкновенно держала въ рукѣ старую лошадинную подкову. Быть можетъ, что это являлось простою случайностью, но тѣмъ не менѣе это представляется мнѣ сомнительнымъ».

ГЛАВА V

«Воспитаніе — это все. Персикъ былъ когда-то горькимъ миндалемъ; о цвѣтной капустѣ можно сказать, что это капуста, получившая гимназическое образованіе».

Изъ календаря Вильсона Мякинной Головы.

«Докторъ Бальдуинъ справедливо замѣчаетъ: „Съ какой стати будемъ мы ѣсть поганыши, воображающіе себя трюфелями?“

Изъ того же самаго календаря.

Супруга достопочтеннаго судьи Іорка Дрисколля цѣлыхъ два года наслаждалась счастьемъ, которое доставилъ ей подарокъ деверя. Этотъ подарокъ, въ лицѣ Тома, по временамъ немножко отдавалъ горечью, но всетаки несомнѣнно являлся для нея счастьемъ. Затѣмъ г-жа Дрисколль умерла, а ея супругъ съ бездѣтной своей сестрою, г-жей Праттъ, продолжалъ пользоваться тѣмъ же счастьемъ на прежнемъ основаніи. За Томомъ ухаживали, его ласкали и баловали до того, что онъ самъ чувствовалъ себя довольнымъ или почти довольнымъ. Такъ продолжалось вплоть до достиженія имъ девяѣнадцатилѣтняго возраста, послѣ чего его отправили въ Яльскую коллегію. Тамъ за него хорошо платили и снабжала его солидными карманными деньгами. Другихъ отличій ему тамъ не удалось снискать. Пробывъ въ коллегіи два года, онъ призналъ свое образованіе законченнымъ и вернулся домой, значительно улучшивъ свои манеры. Томъ утратилъ прежнюю назойливую грубость и рѣзвость и сталъ молодымъ человѣкомъ, довольно пріятнымъ къ обращеніи, которое отличалось теперь у него мягкостью и покладливостью. Исподтишка, а иногда даже открыто онъ позволялъ себѣ легонькую иронію, причемъ затрогивалъ иной разъ своего собесѣдника за живое, но дѣлалъ это всегда съ добродушнымъ и какъ бы невполнѣ сознательнымъ видомъ, благодаря которому такое задираніе безнаказанно сходило ему съ рукъ. Онъ остался такимъ же лѣнтяемъ, какъ и прежде, и не обнаруживалъ сколько-нибудь замѣтнаго желанія пріискать себѣ заработокъ. Отсюда заключали, что въ ожиданіи, пока дядюшкѣ Тома угодно будетъ отправиться къ праотцамъ, племянникъ имѣетъ въ виду жить на его счетъ. Томъ привезъ съ собою парочку модныхъ привычекъ, которыхъ передъ тѣмъ у него не было. Одной изъ нихъ онъ предавался совершенно открыто, напиваясь отъ времени до времени до пьяна, а другую, именно страсть къ азартнымъ играмъ, тщательно скрывалъ, зная какъ нельзя лучше, что ему не сдобровать, если дядя узнаетъ о существованіи за нимъ такой слабости.

Пріобрѣтенная Томомъ въ восточныхъ штатахъ внѣшняя полировка не доставила ему популярности среди молодежи на Даусоновой пристани. Молодежь эта могла бы еще, пожалуй, отнестись къ ней снисходительно, если бы Томъ на этомъ и остановился. Но онъ вздумалъ носить перчатки, чего, разумѣется, уже нельзя было перенести хладнокровно. При такихъ обстоятельствахъ Томъ оказался фактически безъ товарищей. Онъ привезъ съ собою нѣсколько костюмовъ превосходнѣйшаго покроя изъ самыхъ модныхъ матерій. Эти необычайные модные костюмы вызывали на Даусоновой пристани нѣчто вродѣ ужаса и считались чѣмъ-то вродѣ оскорбленій общественныхъ приличій. Томъ сперва наслаждался сильнымъ впечатлѣніемъ, производимымъ его костюмами, и по цѣлымъ днямъ безмятежно разгуливалъ въ нихъ по городу. Мѣстной молодежи это, наконецъ, надоѣло и она заказала портному сшить за ночь подобный же костюмъ, такъ что, когда Томъ вышелъ на другой день прогуляться по городу, ему на встрѣчу попался старый уродливый негръ, состоявшій звонаремъ и одѣтый въ костюмъ совершенно такого же покроя, но только изъ обойнаго ситцу самыхъ яркихъ цвѣтовъ. Въ довершеніе ироніи негръ этотъ подражалъ, по мѣрѣ силъ и возможности, въ своей походкѣ граціознымъ манерамъ, пріобрѣтеннымъ Томомъ въ восточныхъ штатахъ.

Это послужило юному щеголю урокомъ и онъ сталъ послѣ того одѣваться по мѣстной модѣ. При всемъ томъ онъ очень скучалъ въ глухомъ провинціальномъ городкѣ послѣ того, какъ ему удалось познакомиться съ оживленной столичной жизнью. Скука одолѣвала его съ каждымъ днемъ все сильнѣе, такъ что онъ началъ уѣзжать, дабы немножко освѣжиться, отъ времени до времени въ Сенъ-Луи, гдѣ нашелъ болѣе подходящихъ для себя товарищей и удовольствія, приспособленныя къ своему вкусу и гдѣ, кромѣ того, пользовался въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ сравнительно большей свободой, чѣмъ дома. Въ продолженіе слѣдующихъ двухъ лѣтъ онъ ѣздилъ все чаще въ Сенъ-Луи и пребыванія его тамъ становились все продолжительнѣе. Онъ все болѣе погружался въ омутъ и позволялъ себѣ подчасъ такія рискованныя выходки, которыя могли поставить его въ очень непріятное положеніе, что съ нимъ на самомъ дѣлѣ и случилось.

Судья Дрисколль вышелъ въ отставку и удалился въ 1850 г. отъ всякой профессіональной дѣятельности. Съ тѣхъ поръ онъ уже три года жилъ, какъ говорится, на покоѣ. Онъ состоялъ предсѣдателемъ общества «Свободомыслящихъ», другимъ членомъ котораго былъ Вильсонъ Мякинная Голова. Еженедѣльныя засѣданія этого общества главнымъ образомъ и скрашивали теперь жизнь престарѣлаго юриста. Мякинная Голова, несмотря на ревностныя усилія выкарабкаться наверхъ, все еще обрѣтался на нижнихъ ступеняхъ лѣстницы общественнаго благополучія. Его удерживала въ этихъ темныхъ низинахъ репутація, сложившаяся подъ вліяніемъ злополучнаго соображенія, которое онъ высказалъ за двадцать три года передъ тѣмъ по поводу надоѣдливой собаки. Судья Дрисколль, искренно подружившись съ Вильсономъ, утверждалъ, что Мякинная Голова обладаетъ далеко не дюжиннымъ умомъ. Заявленіе это было признано на Даусоновой пристани величайшею изъ эксцентричностей достопочтеннаго судьи, а потому нимало не повліяло на общественное мнѣніе. Въ сущности, впрочемъ, это была лишь одна изъ причинъ, обусловившихъ безуспѣшность попытки вызвать означенное измѣненіе и при томъ далеко не самая вѣская и внушительная. Еслибъ судья ограничился только голословнымъ заявленіемъ, что Вильсонъ на самомъ дѣлѣ умный человѣкъ, то его слова произвели бы, пожалуй, желанное дѣйствіе. Ошибка вызвана была въ данномъ случаѣ желаніемъ судьи фактически доказать справедливость своего заявленія. Необходимо замѣтить, что Вильсонъ въ продолженіе уже нѣсколькихъ лѣтъ работалъ для собственнаго своего удовольствія надъ составленіемъ юмористическаго календаря, гдѣ каждое число снабжено было замѣткой философскаго характера, излагавшейся обыкновенно въ иронической формѣ. Судья находилъ эти фантастическія замѣтки и юмористическія выходки Вильсона очень изящными и остроумными. Самъ авторъ не предполагалъ обнародовать календаря во всеобщее свѣдѣніе, но судья, захвативъ съ собою нѣсколько листковъ, вздумалъ однажды прогуляться съ ними по городу и прочесть ихъ нѣкоторымъ изъ самыхъ именитыхъ горожанъ. Оказалось, однако, что ихъ пониманіе не было приспособлено къ ироніи и что таковая лежала внѣ сферы ихъ умственнаго зрѣнія. Разсужденія и соображенія, имѣвшія характеръ остроумной шутки, приняты были мѣстными патриціями за чистую монету. Даусонова пристань рѣшила безъ всякихъ колебаній, что еслибъ у нея даже и возникли какія-нибудь сомнѣнія касательно мякинноголовости Давидушки Вильсона, которыхъ на самомъ дѣлѣ и не было, то знакомство съ его календаремъ немедленно разсѣяло бы ихъ безповоротно. Такъ, впрочемъ, и всегда бываетъ на свѣтѣ. Врагъ не можетъ вполнѣ погубить человѣка. Для того, чтобы довершить чью-либо гибель и сдѣлать ее окончательной, необходимо вмѣшательство искренне-доброжелательнаго друга.