Октавиан Стампас - Великий магистр (Тамплиеры - 2)

• Название: Великий магистр (Тамплиеры - 2)
• Автор: Октавиан Стампас
• Жанр: Научная Фантастика

---

Бродя по городу, рыцари дивились обилию товаров, выставленных местными ремесленниками и приезжими купцами. Что там ярмарка в Солуне, где они побывали совсем недавно, по сравнению с Константинополем! Именно здесь начинались и заканчивались все торговые пути, одни из которых пролегали по рекам Фракии и Македонии, достигавшие долин Дуная, а далее - Венгрии и центральной Европы; другие - тянулись к Адриатическому морю, Франции и всего Запада; а к Черному морю примыкали пути, соединяющие южную часть Руси с гаванями Крыма, с древней Колхидой, с Трапезундом, Кавказом, с оазисами Туркестана и всей Средней Азии; караванные дороги шли из Сирии, а далее Персия, Дальний Восток, Цейлон, Индия, Китай; бойко поступали товары и из Эфиопии, Египта, Средней Африки. Было чему поразиться на рынках и ярмарках Константинополя, главное скопление которых находилось в долине реки Вардар, где вырастал целый городок из дерева и полотна, длинные улицы которого и днем и ночью были полны оживленной толпой местных жителей и иностранцев всех мастей и цветов. Это был грандиозный торговый центр, подобного которому история еще не знала! Направившись сюда, рыцари довольно скоро потерялись в толпе, разбрелись в разные стороны, растворились в многоязычном хоре. Гуго де Пейн остался со своим другом Бизолем, Раймондом и парой слуг, которых нагрузили купленными товарами и отправили в гостиницу.

- Надо отсюда как-то выбираться, - сказал де Пейн. - Все-таки, ярмарки - не для меня. Почему-то начинают болеть зубы.

- А у меня отчего-то чешутся кулаки, - произнес Бизоль. - Куда отправимся теперь?

- А к императору, - небрежно отозвался Гуго. - Что-то давненько я к нему не заглядывал...

- Пошли! - согласился Бизоль, пожимая могучими плечами. - Говорят, он вполне приличный человек.

И рыцари, расспросив дорогу к Влахернскому дворцу, с трудом выбрались из гигантского скопления торговых рядов. Они вышли на площадь Константина, в центре которой возвышалась высокая бронзовая колонна, увенчанная золотой статуей, державшей в руке фигуру Нике. Разумеется, попасть во дворец к императору было не так просто. Но Гуго де Пейна интересовал не столько Алексей Комнин, сколько его дочь, принцесса Анна. Хотя он рассчитывал получить аудиенцию и у императора, так как понимал всю важность для его замыслов поддержки столь мощного, ближайшего союзника Иерусалима, даже при всем негативном отношении Рима к Византии. В свое время Алексей Комнин сумел искусной и хитрой дипломатией привлечь рыцарство Европы, если уж и не на свою сторону, то по крайней мере, использовать их в своих целях. Почему же влияние православной Византии не может послужить делу возвеличивания католической церкви в Палестине? Создать католический Орден, где одна рука будет православной? Недаром говорится; что не ведает левая рука что творит правая... Это был смелый, но опасный ход, придуманный аббатом Сито, и о нем пока даже не догадывались в Ватикане. Папа Пасхалий II был бы наверняка против столь безрассудной попытки, могущей скомпрометировать все дело. Но в замыслы клюнийского приора были посвящены лишь несколько человек, и среди них - Гуго де Пейн.

Эллинский дух Византии всегда соперничал с римско-латинской непримиримостью. Религиозный раскол, начавшийся еще более семи веков назад, достиг высшей стадии. Но планы Алексея Комнина были широки и грандиозны. Его предшественниками были совершены во внешней политике непростительные ошибки, и прежде всего - разрыв с Римом, потеря Италии и восстановление Карлом Великим Римской империи, отбросившими Византию на восток. Теперь же, когда его империя вновь стала процветать, набирать военную мощь и отвоевывать территории, можно было подумать и о большем. За последние сто тридцать лет границы империи в Азии отодвинулись от Галиса до Евфрата и Тигра, была завоевана северная Сирия, создано вассальное королевство в Иерусалиме, отвоеван Крит в восточном Средиземноморье, разрушено и потоплено в крови болгарское царство. Теперь она простиралась от Дуная до Антиохии и Сирии, от присоединенной Армении до отвоеванной южной Италии; вокруг империи группировались славянские и кавказские государства, а Русь почти целиком вошла в сферу влияния Византии, после обращения ее в христианство. Но этого, как считал Алексей Комнин, было недостаточно. Едва придя к власти, он ощутил тяжесть окончательного разрыва православной церкви с Римом. Вновь на западе угрожали норманны, а на востоке - турки-сельджуки, да и карликовые Палестинские королевства, заполненные пришлыми из Европы рыцарями, были по-своему независимы, и в любой момент по приказу из Рима могли повернуть копья в его сторону. Поэтому Алексей Комнин, как искусный дипломат, искал союзников и среди турок, чтобы угомонить Иерусалимского короля Бодуэна, и среди персов-ассасинов, чтобы натравить их на сельджуков, и среди католического рыцарства Палестины, чтобы столкнуть их еще сильнее с ассасинами. И очевидно, идея, разработанная в Клюни аббатом Сито, и с которой направлялся сейчас Гуго де Пейн к Влахернскому дворцу, нашла бы понимание и место в долгосрочных замыслах императора Алексея Комнина. А замыслы эти были таковы, чтобы восстановить древнюю Римскую империю в ее исторических границах, когда все Средиземное море являлось как бы внутренним озером великого государства.

Пожилой, но выглядевший моложаво человек с загорелым, умным лицом, сидя в императорских покоях западного крыла Влахернского дворца, размышлял об этом и о многом другом, бегло проглядывая списки прибывших в Константинополь знатных гостей, поданных ему эпархом города, когда взгляд его наткнулся на имя Гуго де Пейна.

- Да-да, - пробормотал он, - кажется о нем мне рассказывали Алансон и Анна, об этом рыцаре, отличившимся в Труа. Но что он здесь делает?

Алексей Комнин длинным, отполированным ногтем подчеркнул это имя в списке.

- Поинтересуйтесь этим человеком, - обратился он к эпарху.

Полчаса спустя, протоспафарий дворца принес ему другой список - тех лиц, которые испрашивали у императора аудиенции. И вновь взгляд Алексея Комнина сделал остановку на имени Гуго де Пейна.

- Через три дня, - коротко сказал он протоспафарию, указывая на отмеченное имя. Потом он подошел к окну и попросил позвать к себе свою дочь, которой доверял больше всех из окружавших его людей.

2

Два дня, прожитых в Константинополе, стоят двух месяцев, проведенных в любом другом городе. За эти сутки рыцари, стряхнув с себя дорожную пыль и тяготы длинного путешествия, омылись в щедрых волнах эллинской радости жизни, свежести чувств и восприятия мира. Так пограничное состояние души способствует ее прозрению и разрыву, так, наверное, существование человека на границе Востока и Запада неуклонно ведет его к вечному движению вперед и назад, исключающему покой.

Людвиг фон Зегенгейм, встретив знакомых рыцарей - участников похода Годфруа Буйонского на Иерусалим, проводил с ними время в таверне Золотого Рога, вспоминая минувшие дни и схватки с сарацинами. В другой таверне, неподалеку от первой, гулял с друзьями-сербами Милан Гораджич, и оттуда часто доносились веселые славянские песни, перебиваемые тевтонскими маршами. В конце концов, обе компании объединились, но на первых порах чуть не передрались, и только вмешательство Людвига и Милана успокоило воинов. Примирила их выкаченная прямо на пристань бочка доброго рейнского вина.

Виченцо Тропези и Алессандра Гварини ушли в венецианский квартал, который необычайно вырос со времен воцарения Алексея Комнина. Теперь в Константинополе насчитывалось около 16 тысяч итальянцев, расселившихся на берегу Золотого Рога и пользующихся особым покровительством императора. Они были освобождены от многих таможенных пошлин, причем местное население смотрело на них не как на иностранцев, а как на урожденных греков. Особые привилегии сослужили им плохую службу: пройдет несколько десятков лет, и их алчность, надменность и дерзость вызовет ненависть у византийцев, а наследник Алексея Комнина - Мануил совершит, наверное, первый акт репатриации в истории: велит арестовать поголовно всех венецианцев и отправить их в отдаленный, труднодоступный для проживания район в горах. Пока же Виченцо и его прелестная супруга, все еще одетая в мужское платье (хотя ей страсть как хотелось облачиться в изящные и легкие византийские одежды, примерить далматику, тунику или мягкие пурпурные башмачки), находили среди соотечественников радушный прием. Но чаще, они исчезали в парках или садах Константинополя, чтобы остаться наедине друг с другом. Они еще не знали, что минувшим вечером в город через западные ворота въехал их смертельный враг - Чекко Кавальканти с двадцатью латниками...

Роже де Мондидье нашел себе убежище в игорном доме, которых было чрезвычайно много на окраине Константинополя. С утра до вечера он просиживал за столом, бросая кости и набивая себе карманы выигранными перперами и бизантами. Вечерами он возвращался в гостинцу, покачиваясь под тяжестью монет, но счастливый, как никогда. Деньги сыпались у него отовсюду, вроде бы даже и из пустой глазницы. Зато в другой сиял веселый и радостный глаз.