Михаил Озеров - От Гринвича до экватора

• Название: От Гринвича до экватора
• Автор: Михаил Озеров
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1984

В основе книги Михаила Озерова "От Гринвича до экватора" — жизненный материал, почерпнутый в результате поездок писателя, публициста-международника (Индия, Шри Ланка, Вьетнам, Кампучия и др.). Большой раздел книги посвящен современной Великобритании. Немалый интерес представляют главы, рассказывающие о ФРГ, Италии, Испании, США, Австрии, Голландии.

За первое издание книги М. Озерову присуждена премия Ленинского комсомола 1982 года.

---

— А как же все-таки с «финским феноменом»? Существует ли он? — спрашиваю я.

— Это не феномен, а здравый смысл, — отвечает Хурри. — Жаль, что не все на Западе придерживаются таких же принципов.

Действительно, жаль. До чего же стараются за океаном заставить Суоми пойти по другому пути! Наши связи они изображают как некую «финляндизацию» (мол, слишком большая близость с СССР приводит к потере Финляндией ее суверенных прав), как «зависимость малой страны от великого и агрессивного соседа».

Американцы снимали в Хельсинки антисоветский фильм «Парк Горького». Почему в Хельсинки? На их взгляд, якобы парк возле привокзальной площади было легко переоборудовать под московский парк.

Однако все это ничего не меняет. Для нынешней Финляндии создатели подобных лент, как и генерал Роджерс и его единомышленники, по сути дела, инопланетяне, пришельцы из чужого мира. Только отношение к ним отнюдь не такое, как к симпатичному внеземному существу из фильма «ЭТ». Об этом я думал, когда шел по длинному вокзальному переходу к поезду Хельсинки — Москва, а со всех сторон на меня смотрело чудо-юдо с оттопыренными ушами, огромной головой и большими добрыми глазами.

В Шеффилде, на берегу… Дона

Шеффилд раскинулся на берегу реки, которая называется Дон. Необычное чувство испытываешь, когда в центре Англии слышишь вдруг это русское слово. Одинаковое название двух рек — чистое совпадение, и с точки зрения лингвистов тут нет ничего особенного. Но в Шеффилде придерживаются иного мнения.

— В детстве я часто рыбачил на Дону с отцом. Как-то он сказал, что есть еще одна река Дон, которая находится в России, и что она шире и глубже нашей. Отец тогда добавил: «Мне вряд ли удастся взглянуть на русский Дон». С того времени я хотел побывать на вашей реке, — сказал Роджер Бартон.

Роджер побывал на Дону: ездил в Советский Союз в профсоюзной делегации. Во время нашей встречи он, как фокусник, доставал из ящиков стола приглашение на первомайскую демонстрацию на Красную площадь, программу спектакля в ленинградском театре, фотографию шахты в Макеевке… Если бы я не нагрянул к нему неожиданно, то заподозрил бы, что Бартон заранее подготовился к встрече с советским журналистом.

Он правильно произносит трудные для иностранцев имена своих знакомых: Александр, Татьяна, Анатолий. А вместо английского слова «майнер» говорит русское «шахтер».

Ковентри. Волгоградская площадь

Бартон — рабочий машиностроительного завода. Промышленность в Шеффилде существует с незапамятных времен. Еще в XIV веке английский писатель Джефри Чосер в «Кентерберийских рассказах» восхищался изделиями местных умельцев: ножами, вилками, другими предметами домашнего обихода. Для их изготовления была нужна сталь, и «мастерская Англии» постепенно стала центром британской металлургической промышленности. Сейчас большинство из шестисот тысяч жителей трудится на предприятиях, производящих газовые турбины, моторы для самолетов, оборудование.

Раньше Шеффилд был грязным и пыльным, его плотной -стеной окутывал дым фабричных труб. Вот как писал о нем И. М. Майский, наш посол в Англии с 1932 по 1943 годы: «Внешне Шеффилд очень импозантен. Он расположен на красивых холмах… Все выглядело бы прекрасно и почти идиллически, если бы не эти десятки высоких дымящих труб, если бы не это черное облако копоти, вечно висящее над городом».

Теперь Шеффилд занимает первое место по чистоте среди промышленных городов Западной Европы. Как удалось этого добиться?

Мэр рассказывает, что город обнесен плотным кольцом зелени, в нем сорок восемь парков. Заводы переведены в один район. Расчищают реки и каналы, кое-где можно уже удить рыбу. Взимают крупные штрафы с тех, кто мусорит на улицах.

Мэр — в черном смокинге, с золотой цепью на груди. Кабинет выдержан в строгом стиле: обитые деревом стены, старинная мебель. И здесь же советские вымпелы и флажки, скульптура шахтера с надписью «От горняков Донецка».

Шеффилд и Донецк стали побратимами в годы войны. Ныне приезжают друг к другу делегации, идет обмен опытом в промышленности, градостроении.

— Однако использованы еще не все возможности, — считает мэр. — У нас нет улицы или площади, названной в честь советского побратима. Есть же в Манчестере Ленинградская площадь, а в Ковентри — Волгоградская! Кроме того, жители нашего города, как, впрочем, и других городов, мало знают о Советском Союзе.

Это уж точно!

…В Лондоне каждый турист спешит на Парламентскую площадь. Даже оказавшись в английской столице проездом, он все равно постарается запечатлеть на пленку Вестминстерское аббатство, здание парламента, увенчанное главными часами страны Биг Бен, бронзовую скульптуру Уинстона Черчилля и прочие снискавшие мировую славу достопримечательности.

Но сфотографировать находящуюся там же Вестминстерскую школу ему не удастся. У ворот этого самого дорогого учебного заведения Британии, из стен которого вышло девять премьер-министров, четырнадцать архиепископов, несметное число министров, послов, банкиров, висит табличка со словом: «прайвит» — «частный», и никому не приходит в голову «прорываться» внутрь.

Я, правда, был в школе — ее директор, мистер Рен, пригласил выступить с беседой о Советском Союзе.

Собралось человек двести. Большинство — юноши 14–17 лет. Я рассказал о молодежи, об образовании в нашей стране. Потом начались вопросы. Все, как на подбор.

«Правда ли, что у вас запрещена критика руководителей?» — спросил один из школьников. Другой — с волосами до плеч — сделал целое заявление: по его, мол, мнению, Достоевский в своих произведениях, прежде всего в романе «Бесы», предвидел, что «Россия станет агрессивным государством». А пожилой учитель задал вопрос, достойный разве что питомцев детского сада: есть ли в СССР учебники?

Когда беседа кончилась, директор позвал пообедать в школьной столовой.

Проходим через двор. Он окружен темно-серыми стенами, точно такими же, как стены парламента и Вестминстерского аббатства. Аббатство и школа — части одного здания, вместе с парламентом они образуют единый архитектурный комплекс.

Директор произносит несколько слов по-латыни и садится во главе длинного стола. Преподаватели и ученики следуют его примеру. Я занимаю почетное место — по правую руку от мистера Рея. Трапеза нехитрая: пирог с мясом и йогурт (сладкая простокваша). В кувшинах кипяченая вода.

Примерно такое «спартанское» меню предлагается в Вестминстере многие столетия. Точный «возраст» школы неизвестен; некоторые историки полагают, что она была создана в IX веке, другие — на три-четыре века позже. Но бесспорен факт: в XVI столетии в зал, где мы сейчас сидим, уже приходили ученики, чтобы после короткой молитвы приступить к обеду. Раньше они, правда, были одеты по-иному: фрак, цилиндр, галстук особой расцветки. Лишь с 1939 года в Вестминстере стали носить обыкновенные галстуки.

Вестминстерская школа почти четыреста лет входит в число ведущих «паблик скулз» страны наряду с Итоном, Харроу, Винчестером. В Англии нет единого типа образования. Самые привилегированные учебные заведения — «паблик скулз», то есть частные закрытые школы. В них записывают, как когда-то в России в лейб-гвардию, до рождения ребенка, настолько трудно туда попасть.

Когда кандидату на учебу в Вестминстере исполняется десять лет, преподаватели проводят с ним собеседование, выясняя, соответствует ли уровень его развития требованиям школы. Если соответствует, то в тринадцать с половиной лет мальчик перебирается на «фабрику джентльменов». Отсюда его отпускают домой лишь на субботу и воскресенье. За полный пансион родители платят фантастическую сумму — больше двух тысяч фунтов стерлингов в год! Столько получает ежегодно неквалифицированный рабочий. В то же время в обычных школах бесплатное образование. Вполне понятно, что в Вестминстере учатся дети «самых-самых»: финансистов, промышленников, потомственных аристократов.

Богатые родители не случайно пытаются всеми силами устроить своего ребенка в «паблик скулз». Диплом об окончании этого учебного заведения открывает перед ним двери, наглухо закрытые для его сверстников. Да и условия особые: преподаватели — выпускники Кембриджа и Оксфорда; классы, в отличие от обычных школ, не переполнены; к услугам юношей (в «паблик скулз» учатся в основном мальчики) — бассейны, гимнастические залы, даже ипподромы. Есть тренеры по верховой езде, теннису, стрельбе, дзюдо. Наконец, здесь царит атмосфера «хорошего тона», которую в английском свете ценят превыше всего. Тем не менее знания здесь получают, мягко говоря, весьма односторонние.

…Во время обеда я перехожу в наступление. Поскольку столов в зале не меньше двадцати, спрашиваю своих соседей: