Лев Остерман - Римская история в лицах

• Название: Римская история в лицах
• Автор: Лев Остерман
• Издательство: Издательство «О. Г. И.»
• Жанр: История
• Год: 1997
• ISBN: 5-900241-46-7

Лица... Личности... Личины... Такова история Рима в своеобразном изложении Льва Остермана: автор анализирует деяния ярких, необычных личностей — политиков, поэтов, полководцев, — реконструируя их психологические портреты на фоне исторического процесса. Но ход истории определяют не только великие люди, а целые группы, слои общества: плебс и «золотая молодежь», жители италийских провинций и ветераны римской армии, также ставшие героями книги. Читатель узнает, как римляне вели войны и как пахали землю, что ели и как одевались, об архитектуре и способах разбивки военных лагерей, о рынках и театрах. Читатель бродит по улицам и рынкам, сидит в кабачках и греется в термах, читает надписи на стенах и слушает, как беснуется и замирает, низвергает кумиров и ликует вечный город. Читатель воочию видит благородные лики и гнусные личины, следит за формированием истинно римского великого характера, ставшего идеалом в веках для лучших сынов России и Европы...

=================================

Памяти Натана Эйдельмана

=================================

---

Пожалуй, достаточно, чтобы убедить любого скептика: столь небезразличный и даже лично причастный к современной ему культуре правитель не мог не обратить внимания на выдающийся труд Тита Ливия. Что же касается личности и взглядов самого историка, то читатель имел возможность составить о них достаточно полное представление по многочисленным отрывкам из его «Истории», приведенным в двух первых томах этой книги. Так что вполне возможно критически оценить предложенную «реконструкцию» разговора императора и историка.

Ну вот, я опять оправдываюсь. Пожалуй, объяснюсь. Исторические персонажи у меня уже в который раз разговаривают и размышляют. И если их разговоры и публичные выступления в двух первых томах были реконструированы древними авторами — надо полагать, на основании доступных им материалов, — то ответственность за мысли моих героев мне переложить не на кого. Элемент фантазии вполне законен в исторических романах, что в лучших образцах жанра ничуть не уменьшает их достоверности. Профессиональные же историки с негодованием отвергают любое отступление от надежно документированных фактов. Они трактуют и оценивают поступки исторических персонажей только со своей точки зрения. Мне хотелось бы примирить оба жанра. Не жертвуя полнотой и достоверностью фактического материала, я, по примеру романистов, позволяю героям моей «Истории Рима» чувствовать, мыслить и говорить. Но стараюсь тщательно следить, чтобы это не противоречило документам. Читатель всегда может проверить мои домыслы. Поэтому, уже без всяких оговорок, я намерен таким образом вести повествование и дальше.

Что же до скромности образа жизни Августа, то Светоний приводит тому множество примеров (я процитирую лишь некоторые):

«В простоте его обстановки и утвари можно убедиться и теперь по сохранившимся столам и ложам, которые вряд ли удовлетворили бы и простого обывателя. Даже спал он, говорят, на постели низкой и жестко постланной. Одежду надевал только домашнего изготовления, сработанную сестрой, женой, дочерью или внучками... Впрочем, нарядную одежду и обувь он всегда держал под рукой в спальне на случай внезапной и неожиданной надобности...» (Там же, 73)

Все-таки император! Порой положение обязывает. Но продолжим цитату:

«Давал обеды он постоянно, а приглашения посылал с большим разбором и званий, и лиц... За обедом бывало три перемены, самое большее — шесть. Все подавалось без особой изысканности, но с величайшим радушием. Тех, кто молчал или беседовал потихоньку, он вызывал на общий разговор, а для развлечения приглашал музыкантов, актеров и даже бродячих плясунов из цирка, чаще же всего — сказочников». (Там же, 74)

В этом отрывке Август выглядит столь привлекательно, что у читателя может возникнуть подозрение в пристрастности историка. Поэтому нелишне будет напомнить, что в этой же самой биографии, рассказывая об Октавиане, Светоний пишет, что «будучи триумвиром, он многими поступками навлек на себя всеобщую ненависть».

Еще один небольшой фрагмент из Светония:

«Что касается пищи — я и этого не хочу пропустить, — то ел он очень мало и неприхотливо. Любил грубый хлеб, мелкую рыбешку, влажный сыр, отжатый вручную, зеленые фиги второго сбора... Вот его собственные слова из письма: «В одноколке мы подкрепились хлебом и финиками». И еще: «Возвращаясь из царской курии, я в носилках съел ломоть хлеба и несколько ягод толстокожего винограда». И опять: «Никакой иудей не справлял субботний пост с таким усердием, милый Тиберий, как я постился нынче: только в бане, через час после захода солнца пожевал я кусок-другой перед тем, как растираться». (Там же, 76)

В 18-м году по рекомендации Совета принцепса сенат принимает серию строгих законов, направленных на нравственное оздоровление римского нобилитета. Закон о роскоши ограничивает затраты на пиршества 100 денариями в обычные дни, вдвое большей суммой в праздники и 250 денариями на свадьбу. Другой закон усиливает наказание за взяточничество, Виновные в подкупе избирателей лишаются права занимать государственные должности в течение пяти лет.

Закон о браке предписывает его обязательность для всего сенатского и всаднического сословий: мужчинам вплоть до 60 лет, женщинам — до 50. Разводы затруднены. Холостяки облагаются высоким налогом. Им запрещают посещение зрелищ и ограничивают права наследования. Позже будет принят закон о привилегиях для многосемейных при соискании магистратур. Закон о прелюбодеяниях особенно cyров. Любовники подлежат ссылке на острова с конфискацией половины имущества, Отец получает право безнаказанно убить свою беспутную дочь и ее возлюбленного, если это вольноотпущенник, гладиатор или актер. Если же отец или муж в течение полугода не привлекают к суду неверную жену, то они сами подлежат судебному преследованию, как сводники.

В том же году Август производит новую чистку сената. Правда, на этот раз процедура более демократична. Император демонстрирует свое уважение к сенату: он выбирает тридцать наиболее достойных сенаторов и предлагает каждому назвать еще пятерых. В этих пятерках жеребьевкой избирают по одному человеку. Новые тридцать избранников под наблюдением принцепса повторяют подбор пятерок и жеребьевку. И так до укомплектования всего состава сената, численность которого император уменьшает до шестисот человек.

Одновременно принимаются радикальные меры для укрепления и очищения древнеримской религии. Помимо восстановления множества храмов и старинных обрядов богослужений, Август повелел собрать и сжечь более двух тысяч ходивших по рукам пророческих книг Были приняты, по-видимому, еще какие-то законы, воскрешавшие старинные обряды и обычаи. Об этом Август в «Деяниях» пишет так: «Новыми законами, введенными по моей инициативе, многие примеры древних, забытые уже нашим веком, я вернул и сам многих дел примеры, достойные подражания, потомкам передал». (Деяния божественного Августа. 8)

Из «примеров для подражания», следуя Светонию, можно указать, в частности, патриархальный уклад, который император установил в своей семье:

«Дочь и внучек он воспитывал так, что они умели даже прясть шерсть. Он запрещал им все, чего нельзя было сказать или сделать открыто, записав в домашний дневник; и он так оберегал их от встреч с посторонними, что Луция Виниция, юношу знатного и достойного, он письменно упрекнул в нескромности за то, что в Байях (модный курорт того времени. — Л.О.) он подошел приветствовать его дочь. Внуков он обычно сам обучал читать и писать, и другим начальным знаниям, в особенности стараясь, чтобы они перенимали его почерк». (Светоний. Божественный Август. 64)

Понемногу в Рим, надо полагать, не без одобрения Августа, проникает и культ императора. Простолюдины и вольноотпущенники создают религиозные братства «августалиев». Наряду с реанимацией традиционной религии принцепс поощряет поклонение своему приемному отцу, божественному Юлию, и «прародительнице» всего рода Юлиев — Венере. Себя при жизни он не разрешает причислить к сонму богов, но из армии в столицу переносится культ Гения императора — присущего ему божественного начала. Гений Августа включается в систему домашних богов. В молитвах о благополучии семейного очага его полагается упоминать вслед за Юпитером Всеблагим и Величайшим, перед Пенатами.

В провинциях, как я уже упоминал, был широко распространен, так сказать, совмещенный культ Августа и богини Рима. Например, в Галлии главный алтарь этого культа находился в священном лесу близ Лугунда (нынешний Лион). Вокруг алтаря стояло шестьдесят статуй, олицетворявших все галльские племена. Там ежегодно собирались их жрецы для жертвоприношения обоим богам и избрания верховного жреца. Впрочем, египтяне поклонялись лично Августу — как фараону, сыну бога солнца Ра.

Император покровительствует науке и литературе, особенно поэзии. При этом своим одобрением он явно стимулирует их к восхвалению нравов римской старины, сельского труда и невзыскательного образа жизни.

Но, конечно же, самым впечатляющим, и быть может, самым эффективным вкладом Августа в возрождение древнеримской нравственной культуры и традиций было колоссальное строительство в Риме. В «Деяниях» приведен список сооружений религиозного и гражданского характера. Август имел право заявлять, что принял Рим кирпичным, а оставляет мраморным. Это относится не только к новым постройкам, но подразумевает и облицовку многих старых зданий. Тому способствовало открытие карьеров знаменитого на долгие века каррарского мрамора в Северной Италии. До той поры мрамор везли из Греции, и он был очень дорогим. Кстати, неверно полагать, что на строительных работах были заняты только рабы. Появились большие возможности заработка и у неимущих граждан Рима, что, конечно же, оздоровило обстановку в городе.