Анатолий Левандовский - Робеспьер

• Название: Робеспьер
• Автор: Анатолий Левандовский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

28 июля 1794 года под крики и улюлюканье толпы пала срубленная ножом гильотины голова Максимилиана Робеспьера. Толпа разошлась, и никому тогда не пришла в голову мысль о том, что он присутствовал при кончине Великой Французской буржуазной революции. На смену якобинцам, свершившим самый радикальный переворот в истории человечества того времени, пришли крупные буржуа, залившие кровью все завоевания революционного народа, сохранив из его наследия только то, что было выгодно им.

Книга А. П. Левандовского — это не только биография вождя якобинцев Робеспьера, но и скрупулезная летопись событий Французской революции, так как жизнь Робеспьера неотделима от нее. Робеспьер не дрался на баррикадах, его не было среди парижан, штурмующих Бастилию. Всю свою недолгую жизнь Неподкупный провел или за письменным столом в убогой каморке квартиры столяра Дюпле, или на трибунах Национального собрания, Конвента, Якобинского клуба. Но своими речами, проектами законоположений, своей волей и беспримерной преданностью революционным идеям Робеспьер влиял на все события революционной борьбы. Он был ее идеологом, ее знаменем, ее вождем. Немало роковых ошибок, колебаний отметило его жизненный путь, но он никогда не отступал, никогда не шел на компромиссы. Сын третьего сословия, Неподкупный выражал чаяния и надежды мелкой буржуазии, она была его опорой в борьбе с остатками феодализма и абсолютистской монархии.

С гибелью Робеспьера завершился восходящий поток Французской революции.

---

— Да, это несомненно: существует проект унизить Конвент, а может быть, и уничтожить его, пользуясь этим бесконечным процессом. И не в тех людях гнездится измена, которые стойко защищают принципы свободы, не в народе, который пожертвовал для нее всем, не в Национальном Конвенте, который стремится к добру и истине, и даже не в тех личностях, которые являются лишь игрушками злополучной интриги и слепым орудием чужих страстей: она гнездится в дюжине-другой плутов, которые держат в своих руках все нити заговора. Храня молчание, когда обсуждаются важнейшие вопросы дня, они втихомолку возбуждают смуты, раздирающие нас теперь, и готовят бедствия, ожидающие нас в будущем…

В заключение оратор призывает народ к бдительности и повторяет требование о вынесении Людовику смертного приговора.

После этой речи нет такого единодушия в аплодисментах депутатов, как прошлый раз. Часть их точно окостенела. Страх сковал члены, немота парализовала языки… «Государственные люди» раздавлены. Их истинные планы разоблачены. Напрасно думали они, что можно спрятаться за апелляцию к народу, за самое слово «народ». Неподкупный, сорвавший с них все маски и не оставивший камня на камне в фундаменте их постройки, убедительно доказал, насколько они враждебны народу. И самое страшное было в том, что оратор якобинцев говорил не от себя, не от своей партии, а от лица того самого народа, именем которого жирондисты пытались так неудачно спекулировать и которого, по существу, они не знали и боялись больше всего на свете. И поэтому не только речь их поражает. Их окончательно добивает то, свидетелями чего они становятся в ближайшие дни после заседания 28 декабря.

Народ услышал и понял Робеспьера. Его речь была напечатана на общественный счет, по подписке, распространенной среди парижан. Она нашла отклик даже в департаментах, где жирондисты еще сохраняли свои позиции. В эти дни вновь стали приходить из разных концов страны петиции с требованием смертного приговора Людовику XVI. Наконец 30 декабря Конвенту пришлось стать свидетелем внушительного и печального зрелища. На очередное заседание явилась делегация от восемнадцати парижских секций. В ее рядах находились ветераны революции, получившие увечья 10 августа, вдовы и сироты граждан, павших в этот день. После короткого гневного слова оратора делегации, в котором осуждалась политика оттяжек и выдвигалось требование немедленной казни тирана, посланцы секций прошли через зал заседаний, обойдя его по кругу вдоль нижних скамей. Страшная это была картина! Женщины, поднимающие к депутатам своих осиротевших малюток, юноши на костылях, безногие обрубки на тележках… Некоторых совершенно искалеченных людей проносили на носилках, других, потерявших зрение, вели поводыри…

Депутаты на нижних скамьях старались не смотреть на проходивших, не встречаться глазами с отыскивающими их пламенными взглядами, полными упрека.

Теперь уже ничто не могло спасти позиции жирондистов. Тщетно было красноречие Верньо, речь которого, запоздало выдвинутая в качестве тяжелой артиллерии, поглотила все заседание 31 декабря, тщетны были строго продуманное выступление Бриссо и полная ядовитой клеветы против Горы и ее лидеров короткая, но злобная речь Жансоне. Красноречие не могло изменить хода событий.

Опасаясь возрастающего народного гнева, жирондисты после этих последних взлетов смолкли и сникли: кампания была явно проиграна. Боясь обвинений в роялизме, которые действительно раздавались тут и там, «государственные люди» должны были прекратить свою парламентарную игру в пользу короля и пожертвовать Людовиком в интересах самосохранения.

16 января началось заседание Конвента, посвященное поименному голосованию меры наказания королю. Оно продолжалось тридцать шесть часов подряд.

Как и можно было предвидеть, трепещущие жирондисты предали короля, за жизнь которого перед этим так отчаянно боролись: подавляющее большинство их не рискнуло выступить против казни. Людовик был осужден на смерть большинством в 387 голосов при 721 голосовавшем депутате.

Робеспьеру было суждено сорвать и последнюю слабую попытку группы двадцати шести жирондистов во главе с Бриссо добиться оттяжки если не приговора — приговор был уже вынесен, — то хотя бы самой казни.

Два дня подряд, на заседаниях 18 и 19 января, Бриссо, Бюзо, Кондорсе, Казенав, сменяя друг друга на трибуне, с жаром доказывали, что приговор не следует приводить в исполнение тотчас же. Поспешность исполнения приговора, уверяли эти депутаты, вооружит против Франции всю Европу и навлечет на головы французов неслыханные бедствия; она восстановит не только королей, но и нации, которые припишут ее жажде мести и давлению кучки интриганов; наконец и для внутреннего спокойствия страны было бы лучше отложить казнь до принятия новой конституции.

В своем коротком выступлении Робеспьер с обычной для него логикой показал слабость всех этих аргументов. Приговор выносится для того, чтобы быть исполненным. Действительно, стоило ли так горячо дебатировать, так спешить с судом, наконец стоило ли в течение двух последних месяцев заниматься исключительно делом короля для того, чтобы, вынеся, наконец, приговор, спрятать его под сукно? Откладыванием казни нельзя улучшить ни внутреннее, ни внешнее положение страны. Напротив, это будет вселять преступные и гибельные надежды и будить чувства малодушной жалости, что может привести к волнениям внутри страны, не ослабляя ненависти и злобы внешних врагов. Тираны, без сомнения, примут этот факт как проявление малодушия и лишь еще более укрепятся в своей надежде поработить французский народ.

При голосовании подавляющее большинство депутатов отклонило предложение группы Бриссо.

Так закончился этот процесс между целой нацией и одним человеком, как назвал его защитник Людовика XVI, или, точнее, процесс между двумя главными партиями на решающем этапе Великой буржуазной революции.

Утром 21 января Морис Дюпле наглухо запер ворота своего дома.

— Зачем вы делаете это? — спросила его Элеонора.

— Ваш отец поступил правильно, — ответил вместо столяра Робеспьер, — здесь вскоре произойдет кое-что, чего вам не следует видеть.

Действительно, около десяти часов утра обитатели дома № 366 услышали стук колес и топот лошадей: это бывший король проезжал по улице Сент-Оноре, совершая свой последний путь из Тампля на эшафот.

В 10 часов 20 минут палач показал отрубленную голову народу под единодушный крик: «Да здравствует республика! Да здравствует нация!»

Момент казни предполагалось ознаменовать пушечным выстрелом. Этого, однако, не сделали, ибо, по словам одного журналиста, «…голова короля не должна была произвести при падении больше шума, чем голова всякого другого преступника».

Процесс короля непосредственно не привел к гибели жирондистов, но он еще раз дискредитировал их в глазах народа, ускорив подготовку событий 31 мая — 2 июня.

Глава 8 «Бешеные»

К началу 1793 года внешнее и внутреннее положение молодой республики значительно ухудшилось.

Реакционные европейские государства использовали процесс и казнь Людовика XVI как повод к дальнейшей активизации сил контрреволюционной коалиции. К австро-прусским интервентам открыто присоединились Англия, Испания и Голландия. Зарубежная реакция оказывала помощь и поддержку всем контрреволюционным движениям внутри страны. Подвергнутая блокаде и изолированная Франция вступала в единоборство с монархической Европой.

Война все сильнее сказывалась на состоянии экономики. Занятие врагом пограничных территорий в начальный период войны, колоссальные затраты на содержание и снабжение больших армий, полное свертывание некоторых отраслей производства — все это ложилось, в первую очередь, на плечи трудящихся масс. Легион безработных увеличивался с каждым днем. В народе все решительнее раздавались требования таксации цен — обуздания спекулянтов и саботажников.

Правительство жирондистов обнаруживало полное бессилие и нежелание преодолеть создавшиеся трудности. Некогда призывавшие к войне, жирондисты оказались неспособными наладить национальную оборону. Занятые интригами и фракционной борьбой, они не сумели обеспечить побед на фронтах войны. Их ставленник, бывший министр Дюмурье, не выполнив приказа Конвента о занятии Голландии, бездействовал всю зиму, дав австрийцам возможность реорганизовать и усилить свою армию.

Подозрительные махинации генерала проходили при прямом попустительстве со стороны жирондистского Исполнительного совета. Скрывая от народа правду, жирондистские газеты вопреки действительности не переставали сообщать об успехах Дюмурье в Голландии.

Ничего не сделали жирондисты и в области ликвидации внутренних затруднений. Они не собирались облегчать положение трудящихся. При изыскании средств на покрытие растущих военных расходов они, вместо того чтобы увеличить налоги, падавшие на богачей, предпочли продолжать выпуск обесцененных ассигнатов. Верные ученики физиократов и Тюрго, они были противниками вмешательства государства в экономические отношения, а потому решительно осуждали народные волнения и призывы к установлению твердых цен. Ролан утверждал, что законодатели не должны заниматься продовольственным кризисом, что экономика выправится сама по себе и тем скорее, чем… меньше ей будут уделять внимания (!). Практически это означало, что жирондисты отказываются от принятия каких-либо мер по отношению к скупщикам и спекулянтам., ибо «государственным людям» были близки интересы оптовых торговцев, наживавшихся на вздувании цен.