Федор Грачев - Записки военного врача

• Название: Записки военного врача
• Автор: Федор Грачев
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1970

Записки заслуженного врача РСФСР Ф. Ф. Грачева относятся к одному из напряженнейших периодов Великой Отечественной войны. В них рассказывается о создании и работе большого военного госпиталя в тягчайших условиях блокадного Ленинграда. Однако книга Ф. Ф. Грачева — это не только рассказ о бедствиях и страданиях города на Неве. Испытания, выпавшие на долю Ленинграда, позволили автору раскрыть замечательные характеры советских патриотов. Перед читателями проходит галерея защитников Ленинграда — солдаты, офицеры, моряки, врачи, ученые, студенты, литераторы.

Автор записок не замыкает повествование узкими рамками жизни своего госпиталя. Многочисленный коллектив живет интересами всей страны, событиями необозримого фронта от Балтийского до Черного моря.

В книге нет вымышленных лиц, все герои фигурируют под собственными именами.

Среди книг, посвященных блокаде Ленинграда, книга Ф. Ф. Грачева займет свое, особое место и вызовет у читателя несомненный интерес.

---

Восемь человек из университета успешно руководили лечебной физкультурой. Кто-то из них проявил очень хорошую инициативу, решив использовать для лечебной физкультуры лестницы госпиталя. По ступенькам вниз и вверх медленно брели раненые — они учились ходить после снятия гипса.

Вот по лестнице, придерживаясь за перила, медленно спускается высокий и широкоплечий раненый в коротком, до колен, халате. Он очень осторожно ступает по лестнице.

— А вы смелее, Олег Николаевич! Не волнуйтесь! — подбадривает его геолог Мария Хошева. — Не сгибайте спину! Выше голову! Надо идти вот так… — И сама показывает. — Дальше, дальше! Превосходно!

Хошева говорит это с таким оттенком радостного удовлетворения, с каким мать учит свое дитя ступать по полу ножками.

— Мария Федоровна, мне это очень трудно! — с боязливым беспокойством отвечает раненый. — Ей-богу! Ноги трясутся, коленки подгибаются…

— Уверяю вас, одолеете! А теперь обратно поднимайтесь!

Лечебная физкультура сочеталась с различными формами массажа. Он занимал достойное место в комплексе лечения раненых, ускоряя восстановление подвижности мышц и суставов.

Бывает в жизни, незнакомый человек в трудную для вас минуту проявит к вам такое отношение, что еще раз вспомнишь славную русскую пословицу: «Мир не без добрых людей».

Аспирант географического факультета Розалия Львовна Золотницкая, как никто, умела находить необходимые задушевные слова в беседах с ранеными. Помню случай с лейтенантом Николаем Беловым. В госпитале ему ампутировали голени. Лейтенанту двадцать два года. Возраст кипучей молодости, неиссякаемой энергии. Еще полгода назад он был веселым, беззаботным студентом. Сегодня Белова захлестывает крайняя степень отчаяния. Кто решится заговорить с ним о будущем, зажечь в нем хоть искорку надежды? С юношей, который готов в любой момент покончить с собой?

Но Золотницкая решилась.

— Что я буду делать, Розалия Львовна?! — с горечью восклицает офицер. — Без ног! На роликовой тележке? Вот так… Руками, что ли, отталкиваться? Нет! Лучше петля.

— Это малодушие! Не уступайте ему! Не уступайте! — взволнованно убеждает раненого Золотницкая. — Ни на йоту! Вы слышите? Ни на йоту! Я слепая! Это очень страшно! Не видеть красоты на земле! Но я живу и работаю, Николай Васильевич!

Разговор трудный. Лейтенант подтянул одеяло к подбородку. Шапка взъерошенных, спутанных волос. Бледное лицо исстрадавшегося человека. Глаза ввалились от бессонных ночей. Золотницкая не может прочесть в этом взгляде безысходное горе, но она слышит его в голосе юноши:

— Ну как мне без ног? Кому я нужен? Кто мне поможет?

— Люди вам помогут! — не отступает женщина. — Так же, как помогли мне. Люди!

В голосе Золотницкой непреклонные интонации. Офицер молчит. В раздумье всматривается в лицо Розалии Львовны. А она задушевно и мягко рассказывает ему про свою жизнь, про выпавшее на ее долю страшное испытание. И постепенно разглаживаются мучительные морщины на лбу лейтенанта.

День за днем приходит к нему Розалия Львовна. И при каждом ее появлении Белов, словно ребенок, сам того не замечая, протягивает к ней руки. Розалия Львовна помогла ему победить не только свое увечье, но и самого себя. Поверить в свои силы. А это тоже подвиг. И не менее трудный, чем тот, когда лейтенант поднял людей в атаку под ураганным огнем врага.

В начале октября в госпиталь пришли студенты, преподаватели, научные сотрудники университета. Они принесли несколько вечнозеленых растений: пальмы, кактусы, папоротники из оранжереи ботанического сада университета.

Наши шефы хотели украсить госпиталь этими растениями и в то же время спасти их от морозов. Взрывом бомбы в оранжерее выбило все стекла.

— Присматривайте за пальмами! — просил директор ботанического сада университета Григорий Григорьевич Коломыцев. — Мы в них вложили немало труда. Жалко! Как детей…

— А это подарок для раненых! — Софья Александровна Гуцевич подала Ягунову корзиночку.

Там были шампиньоны. Софья Александровна успешно занималась их разведением в лаборатории кафедры морфологии и систематики растений.

Пальмы и кактусы поместили в шестое медицинское отделение.

Кроме растений шефы принесли шесть патефонов, узкопленочный киноаппарат и несколько фильмов.

Шло время. В госпитале блокированного города стал ощущаться недостаток медикаментов.

На врачебной конференции вспомнили о целебных средствах народной медицины, известных еще в древности. Достали литературу, где говорится, что применение сока дикорастущего растения алоэ благоприятно действует на процесс заживления, например, язв туберкулезного характера.

В ботаническом саду университета удалось раздобыть зеленые мясистые листья алоэ. После промывания их водой, высушивания стерильными салфетками и протирания спиртом снималась кожица листьев. Студенистая мякоть разрезалась на мелкие кусочки, и отжимался густой сок растения.

Двукратное наложение повязки, смоченной соком алоэ, уже давало хороший результат: рана почти очищалась. При следующих перевязках поверхность раны становилась меньше. Но запасы алоэ быстро исчезли. Тогда выручила хвоя. Свежие иглы после предварительной обработки растирались в стерильных ступках. Кашицеобразная масса накладывалась непосредственно на рану с марлевой прокладкой. Раны хорошо заживали.

Каждый новый день блокады таил в себе новые трудности. В один из таких дней мы поняли, что к нам подкралась новая беда: иссякает запас перевязочного материала, которого много расходовалось на гипсовые повязки. Тысячи метров бинтов и марли, пропитанных гипсом, выбрасывались на свалку. Кто-то предложил восстанавливать эти бинты и марлю. Но как? Стали советоваться с химиками университета. Они обещали подумать. Подумать, когда время не терпит! И, как это часто бывает, решение пришло оттуда, откуда его не ожидали.

На врачебной научно-практической конференции госпиталя с ошеломляющим предложением выступили начальник второго отделения Маргарита Захаровна Чинчарадзе и начальник седьмого отделения Валентина Николаевна Горохова. Они, кажется, нашли способ восстановления бинтов и марли после гипсования. Надо только еще раз все тщательно проверить.

Их предложение нашло сторонников, но еще больше скептиков: бинты после гипса? Где это видано? Ни в учебнике, ни в практическом руководстве этого не найдешь! Просто курам на смех!

Но Чинчарадзе и Горохову решительно поддержал Ягунов:

— Такая инициатива заслуживает одобрения. Мы должны повседневно решать вопросы не только лечебного, но и организационного характера. Что это означает? Активно докапываться, изыскивать наиболее доступные методы и способы для скорейшего восстановления здоровья раненых. Это сегодня — главное!

Чинчарадзе и Горохова настойчиво бились над своей идеей и вскоре на очередной врачебной конференции доложили об успехе своих поисков.

Предложенный ими способ заключался в следующем. Прогипсованный перевязочный материал на сутки замачивался в пятипроцентном солевом растворе. Подвергнутый такой обработке размоченный гипс отделялся. Освобожденные от гипса бинты и марля очень легко расслаивались. Их стирали, а потом стерилизовали.

Бросовые, казалось никуда не годные, бинты и марля вновь пошли в дело. Они мало чем отличались от новых.

Такой способ, простой, быстрый и дешевый, дал возможность экономить перевязочный материал не только нашему госпиталю. Фронтовой эвакопункт издал специальную инструкцию, обязывающую все госпитали использовать по нашему способу перевязочный материал из-под гипса.

Вследствие продолжительных воздушных тревог жизнь госпиталя все чаще перемещалась в бомбоубежище. Раненые подолгу оставались здесь на нарах, спали. Здесь, в подвале, делались врачебные обходы. Сюда же приносили пищу. В бомбоубежище наши шефы читали лекции, выступали с докладами. Надо сказать, что каждое из десяти медицинских отделений имело своего шефа в университете. Шефом восьмого отделения был физико-математический факультет университета.

Вспоминается такой эпизод.

В один из дней октября город бомбили. Гул самолетов. Залпы зениток. Слышим глухие удары, от которых содрогается здание.

А в бомбоубежище своеобразная перекличка. Ее проводит Скридулий, назначенный недавно начальником клуба.

— «Народ, разгромивший Наполеона, разгромит и Гитлера»?

— Я, — отзывается профессор Молок.

— В пятый отсек. «Партизанская война в тылу врага»?

— Есть! — отзывается профессор Корнатовский.

— В седьмой отсек. «Судьба гитлеровской империи в зеркале истории»?

— Я здесь, товарищ Скридулий, — слышен голос профессора Гуковского.