Борис Галенин - Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

• Название: Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II
• Автор: Борис Галенин
• Издательство: Крафт+
• Жанр: Военная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-93675-166-0

Цусимское сражение — ключевой фактор русской и мировой истории, ее точка ветвления. Для прояснения весьма специфических черт Цусимского боя подробно рассмотрены все значительные боевые действия русского флота в войну 1904-1905 годов.

В работе восстановлено действительное развитие событий при Цусиме, в том числе графически воссоздана начальная фаза боя, что можно рассматривать как новое слово в историографии военно-морских сражений и серьезное научное открытие.

Результатом проведенного расследования стал вывод, что Цусимский бой, во всяком случае его завязка — первый удар русской эскадры, является несомненной тактической победой русского флота. А Цусима в целом — победой русского воинского духа, не сломленного никакими материальными факторами.

Первыми осознали и поняли это японские адмиралы, исказив и извратив в своих донесениях и схемах правду о начале боя. В свете скрываемой до сих пор от мира правды можно понять, почему морской министр победоносной Японии — уже после Цусимы! — отчаянно подталкивал свое правительство «к уступкам во имя заключения мира».

В заключение трилогии показано истинное значение русско-японской войны в нашей истории как последней победы Святой Руси.

Книга печатается в авторской редакции.

---

Учитывая ненулевое превосходство Соединенного японского флота над каждой из разъединенных частей русского Тихоокеанского флота, мнение это представляется в той ситуации даже слишком оптимистическим. Но пускай.

А вот то, что талантливый штабист Витгефт на совещании порт-артурского Совета командиров и флагманов напрочь забыл о своей предвоенной весьма здравой идее активности флота даже после крупного поражения, какового пока отнюдь не наблюдалось, представляется просто непонятным.

Броненосец «Цесаревич» вступает в строй после окончания ремонта 24 мая 1904 года

Пусть не флотоводец, но, повторим, талантливый военно-морской теоретик, штабист, он должен был бы предлагать Совету этот решительный план активных действий флота. И требовать его выполнения. А не гасить решительно и в зародыше все попытки возродить его собственную идею!

Более того, «исполнительный» контр-адмирал Витгефт — других адмирал Алексеев около себя не держал — проявляет просто фантастическое упорстве в неподчинении приказам Главнокомандующего. Потребовался личный приказ Императора, чтобы 28 июля выпихнуть его с эскадрой из Порт-Артура, но и тут Витгефт предпочел погибнуть, но по сути сорвать выполнение царской воли.

О том, как в дополнение к «нерешительности» адмирала Витгефта выручал Порт-Артур «бездарный царский военачальник», но весьма талантливый предатель Царя и Отечества генерал Куропаткин, мы уже в курсе. 

Алексеев — Витгефту. Попытки воздействия

На другой день после отступления Штакельберга от Вафангоу Командующий эскадрой Витгефт получил от адмирала Алексеева две телеграммы. В первой из них Алексеев писал: «Принимаю все меры к скорейшей деблокаде Артура. Но ввиду всякой случайности надо флоту, защищая крепость, готовиться к последней крайности — выйти в море для решительного боя с неприятелем, разбить его и проложить путь во Владивосток»{67}.

В другой телеграмме Алексеев давал директиву: если в результате боя японский флот будет разбит, то в этом случае дальнейшая задача эскадры будет заключаться в содействии снятию осады крепости. А значит, и уходить из Порт-Артура ей не придется.

Через день, 5/18 июня, последовала новая телеграмма, в которой Главнокомандующий дополнительно указывал: «…Как только все суда будут готовы и представится первый благоприятный момент для выхода эскадры против ослабленного ныне на море неприятеля, решайте этот важный и серьезный шаг без колебаний»{68}.

Адмирал Алексеев понимал, что эскадру следует вывести из Порт-Артура и либо разбить неприятеля в грядущем бою, либо, по меньшей мере, сохранить ее до прибытия на театр войны 2-й эскадры, формировавшейся на Балтийском море, а затем, получив перевес в силах, разгромить флот противника. Поэтому в данной обстановке он особенно настаивал на том, чтобы флот выходил в море.

Витгефт вынужден был отдать приказ о выходе в море. К этому времени он имел в строю шесть броненосцев (четыре вышли из ремонта) против четырех у противника. Почему-то часто пишут, что в связи с этим наша эскадра имела преимущество в самых мощных 305-мм — 12-дюймовых — орудиях. Говоря про шесть броненосцев, часто забывают, что «Пересвет» и «Победа» были броненосцами «облегченного типа», с относительно слабым бронированием и 10-дюймовой артиллерией главного калибра.

На самом деле 1-я эскадра даже уступала японцам на одну 12-дюймовку. У Того было шестнадцать 12-дюймовых орудий, а у нас — пятнадцать. На «Севастополе» станок одного из 305-мм орудий носовой башни сломался во время стрельбы 2 апреля при предельном угле возвышения и не мог быть починен в Порт-Артуре. До сентября ствол орудия продолжал находиться в родной башне для равновесия, а в сентябре его передали на «Полтаву», где, наоборот, станок был цел, а ствол поврежден. На «Севастополе» же с этих пор из носовой башни рядом с настоящим стволом высовывался деревянный — на страх агрессору и в целях того же равновесия.

Кроме того, у Того было в наличии 4 броненосных крейсера. Так что число броненосных кораблей у японцев равнялось 8. Поскольку японский флот стрелял по преимуществу фугасными снарядами, 8-дюймовый главный калибр японских броненосных крейсеров был почти так же опасен нашей эскадре, как и 12-дюймовый. В нашей эскадре к броненосным крейсерам относился только «Баян», но 8-дюймовок у него было лишь две. Из соображений экономии. Лучше, конечно, чем ничего. Но все же силы эскадр были сравнимы.

4.2. 10 июня

Рано утром 10/23 июня эскадра вышла на внешний рейд. Началось траление рейда и фарватеров. Было вытралено 15 мин. Только после 2 часов пополудни эскадра в составе шести броненосцев, пяти крейсеров, двух минных крейсеров и шести миноносцев 1-го отряда, предшествуемая тралящим караваном, вышла в море.

Вот что рассказывает об этом не раннем выходе эскадры и обстоятельствах, ему сопутствовавших, старший офицер броненосца «Полтава» Сергей Иванович Лутонин, с которым нам еще не раз придется встретиться{69}. 

Мы сделали совершенно наоборот

«К началу июня броненосцы были починены, оставалось только выбрать удобный момент и выйти в море. Сведения, полученные нами от наместника о состоянии японского флота, были самые утешительные; нам сообщалось, что у японцев осталось всего два броненосца и несколько крейсеров, остальные частью утоплены, частью чинятся в доках, но японцы по свойственной им хитрости подделывали под боевые суда свои большие коммерческие пароходы.

Если задача Артурской эскадры была прорыв во Владивосток, то естественно было прорваться внезапно ночью, тем более что в это время[67] блокада была ослаблена и можно было надеяться проскочить незаметно за ночь мимо базы Того — островов Эллиот. Мы сделали совершенно наоборот. 3 июня оповестили всему миру, что эскадра починилась и готова к выходу, а выходить ночью почему-то признали рискованным.

Рейд тралился ежедневно, мин попадалось все меньше и меньше[68], можно было с уверенностью сказать, что намеченный путь выхода очищен, и если бы мы, как предполагалось, вышли 9-го, а не 10 июня, то случая с “Севастополем” не было бы, а, может быть, эскадра и успела бы проскочить. Наши приготовления, конечно, скоро стали известны японцам, их шлюпки не зевали, и вот в ночь с 9 на 10 июня на рейд явились японские миноносцы и заградили.

Стоявший на наблюдательном пункте у брандера “Гиляк” прозевал работу японцев, с приморских батарей тоже видели, что ходят какие-то миноносцы, но, приняв, вероятно, их за свои, не сообщили адмиралу Витгефту. Только квартирмейстер с броненосца “Ретвизан” понял в чем дело и побежал докладывать адмиралу, но расстояние от батареи № 21 до Восточного бассейна было немалое — пока добежал квартирмейстер, эскадра начала уже выходить.

Наш выход не был похож на прежние при адмирале Макарове, суда медленно выползали на рейд, я помню, что когда “Полтава” вышла уже за линию затопленных пароходов, то крейсера, броненосцы “Цесаревич” и “Севастополь” были еще на рейде. Вслед за “Полтавой” шел “Пересвет”.

Внутренний рейд Порт-Артура. На первом плане крейсер «Аскольд»

Я стоял на верхнем мостике рядом с командиром, вблизи меня были мичман Пчельников и старший боцман Зинченко. Как-то моментально я взял бинокль и стал смотреть на поверхность моря, вдруг я вижу что-то плавающее, по форме — мина заграждения. Вглядываюсь внимательнее, сомнения нет — это японская мина. Тотчас докладываю командиру и указываю на мину, но командир решительно отверг, что это мина.

Мичман Пчельников взял бинокль и подтвердил, что это мина. Тогда командир сделал нам обоим выговор, что мы на рейд не ездили, ничего не знаем, что поставлены для указания прохода буйки и эти-то буйки принимаем за мины и зря делаем переполох. Тогда уже старший боцман Зинченко, рассмотрев плавающий предмет, доложил: “Ваше высокоблагородие, да это мина, вон и цепочка видна”.

Капитан 1-го ранга Успенский против такого аргумента спорить уже не мог, тотчас же мы по семафору донесли адмиралу, предупредили об опасности идущий сзади “Пересеет”, стали сами на якорь и спустили вельботы и паровой катер, чтобы расстрелять мину.

Переполох на эскадре был полный, эскадра остановилась, пошли с тралами паровые катера, миноносцы, то там, то сям стали взлетать столбы воды от взрывающихся в тралах мин — японцы приготовили форменный сюрприз. Конечно, о дальнейшем выходе в море, пока не очистим проход, и думать было нечего, мы до двух часов тралили, около 16-ти мин было уничтожено, но сказать, что выловили все основательно, не было уверенности, и, действительно, при возвращении обратно в Артур “Севастополь” наткнулся на 17-ю[69].