Борис Галенин - Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

• Название: Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II
• Автор: Борис Галенин
• Издательство: Крафт+
• Жанр: Военная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-93675-166-0

Цусимское сражение — ключевой фактор русской и мировой истории, ее точка ветвления. Для прояснения весьма специфических черт Цусимского боя подробно рассмотрены все значительные боевые действия русского флота в войну 1904-1905 годов.

В работе восстановлено действительное развитие событий при Цусиме, в том числе графически воссоздана начальная фаза боя, что можно рассматривать как новое слово в историографии военно-морских сражений и серьезное научное открытие.

Результатом проведенного расследования стал вывод, что Цусимский бой, во всяком случае его завязка — первый удар русской эскадры, является несомненной тактической победой русского флота. А Цусима в целом — победой русского воинского духа, не сломленного никакими материальными факторами.

Первыми осознали и поняли это японские адмиралы, исказив и извратив в своих донесениях и схемах правду о начале боя. В свете скрываемой до сих пор от мира правды можно понять, почему морской министр победоносной Японии — уже после Цусимы! — отчаянно подталкивал свое правительство «к уступкам во имя заключения мира».

В заключение трилогии показано истинное значение русско-японской войны в нашей истории как последней победы Святой Руси.

Книга печатается в авторской редакции.

---

В 11 часов утра от Ost показался быстро несущийся в Артур “Боярин”. На нем сигнал: “вижу 6 неприятельских судов”, затем 8, потом — “вижу весь японский флот”. Вслед за этим на Ost показались многочисленные дымки, и на горизонте быстро вырастал идущий полным ходом на нас весь японский флот…

Адмирала на “Петропавловске” не было, он еще не вернулся, медлить было нельзя, и флаг-капитан (капитан 1-го ранга Андрей Августович Эбергард. — Б.Г.) поднял сигнал: “флоту сняться с якоря, «Севастополю» быть головным”. Мы спешно стали поднимать якоря, но с Золотой горы семафором было передано приказание: “флоту остаться на якоре, ждать прибытия адмирала”.

Якорь остался на панере[117], японцы быстро приближались, на их стеньгах подняты огромные флаги восходящего солнца — вот уже ясно можно различать: впереди идет “Микаса”, за ним “Асахи”, затем два трехтрубных “Сикисима”, “Хацусе”, затем “Ясима”, “Фудзи”, пять броненосных крейсеров и четыре бронепалубных, всего 16 судов[118]. Ветер был на SO, море довольно спокойное, солнце светило прямо нам в глаза». 

Японцы не привыкли стрелять по быстродвижущейся цели

«На “Петропавловске” взвился сигнал: “сняться с якоря, быть в строю кильватера”. Спешно поднимали мы якорь, кругом вода кипит от падающих осколков…

Под нашим носом прошел “Петропавловск”, и я видел, как поднимаются его 12-дм носовые пушки, затем вылетает облако желтого дыма, раздается грохот выстрела — бой начался. Якорь так и остался на весу, тревога пробита, ход вперед, мы вступили в кильватер “Петропавловску”, за нами “Севастополь”, “Пересвет”, “Победа”, идем навстречу неприятелю.

Того круто повернул и пошел параллельно нам контргалсом, заговорили и 6-дм орудия. Расстояние было хорошее — 22 кабельтовых, и наша практика на контргалсах дала нам огромное преимущество. Японцы не привыкли стрелять по быстродвижущейся цели, когда расстояния быстро меняются, их снаряды высоко проносились над нашими головами, давали большие перелеты, рикошетировали в бассейны, в город, в Золотую гору, попаданий в наши суда почти не было.

Зато наши снаряды свое дело делали, кормовая башня “Полтавы” очень удачно разрядила обе 12-дм пушки о борт “Сикисимы”, разрыв ясно был виден, и белый дым застлал корму неприятеля. У “Фудзи” подбита труба, их крейсера терпят жестоко. Того быстро поворачивает на юг и полным ходом удаляется от Артура.

В это время в кормовую часть верхнего каземата “Полтавы” попал 8-дм снаряд. Он не разорвался, а сделал небольшое углубление в 5-дм броне, и плита дала продольную сквозную трещину.

Осмотрев повреждение, я пошел в боевую рубку доложить командиру и увидел дивную картину — японский флот на полных парах уходил на юг».

Он не ушел бы из наших рук 27 января

«Мы были милях в 15 от Артура, “Петропавловск” склонился влево, в сторону Артура, по нашему траверзу стоял на месте японский броненосный крейсер, и вся корма его заволоклась белым дымом — очевидно, на нем пожар. К нему спешат на помощь два бронепалубных крейсера.

Я указал на пылающий крейсер командиру и старшему артиллерийскому офицеру, командир, видя, что адмирал уходит в сторону, по собственной инициативе положил лево на борт, вышел из линии, чтобы добить неприятеля.

Тотчас на “Петропавловске” взвился сигнал: «“Полтаве” вступить в свое место», мы все еще идем к пылающему крейсеру, неужели его не видит адмирал, но вторичный сигнал вступить в свое место заставляет “Полтаву”, дав залп правым бортом по неприятелю, оставить свою попытку добить врага.

Мы вступили в кильватер “Петропавловску”, неприятель уже оправился, его взяли на буксир и повели на S. Впоследствии оказалось, что это был броненосный крейсер “Ивате”. Он не ушел бы из наших рук 27 января.

Японцы, очевидно, получили большие повреждения, крутой поворот Того на S ясно показал, что у них не ладно. И нам следовало бы идти за ними, добивать, пользоваться своим первым успехом». 

Вся слава 27 января ложится на нашу эскадру

«За этот бой мы получили один 12-дм снаряд в кормовую башню, выбоины были небольшие… убитых и раненых на “Полтаве” не было.

В общем потери на эскадре были самые ничтожные, повреждения судов незначительные, японцы же, по донесению Того, видимо очень осторожному, понесли значительно большие потери в личном составе, а корабли их были порядком избиты… Вся слава 27 января ложится на нашу эскадру». 

Песком с опилками…

«Приписать наши успехи участию в бою крепостных батарей нет никаких оснований.

Во-первых, 27 января стреляли только 3 батареи, и только батарея Электрического утеса могла принести своими 10-дм пушками какой-нибудь вред неприятелю. Но дистанция, на которой держался Того, была очень велика, а самое главное — Электрический утес стрелял бронебойными сплошными снарядами и практическими, досыпанными песком, с начальной скоростью 2000 футов.

Мог ли он такими снарядами нанести какой-либо вред сплошь забронированным японцам? Конечно, нет…»

То, что успех боя 27 января принадлежит эскадре, а не крепостным батареям, что враг был побит и бежал, подтверждает в своих записках и старший артофицер броненосца «Севастополь», а с 10 апреля — старший артофицер «Пересвета» лейтенант Василий Нилович Черкасов{117}:

«Еще интересен факт, неоспоримый, что в крепостной артиллерии, кроме чугунных гранат и сегментных снарядов или шрапнелей, для стрельбы по броненосным судам есть еще бронебойные снаряды (фугасных вовсе нет), но эти снаряды не начинены пироксилином или порохом, как во флоте, а набиваются песком с опилками, как наши учебные снаряды… Во всяком случае в бою 27 января употреблялись бронебойные насыпанные песком или же чугунные… Поэтому особенно неприятно теперь, что единственный удачный морской бой, который, если бы Начальник эскадры не был связан приказанием с берега, мог бы кончиться победой, перед Государем, всей Россией и всем миром отнят от флота и передан крепости, которую за этот бой, в сущности, следовало бы освистать, а не восхвалять»[119]. 

Невольно приходит в сравнение Цусима…

Продолжает капитан Лутонин:

«Первый бой нам дал драгоценные указания: с японцами надо драться на контргалсах, расстояние должно быть не больше, чем около 20 кабельтовых, наши снаряды отлично на такой дистанции пробивают их броню и добираются до жизненных частей.

Японские же снаряды что на 80, что на 20 кабельтовых действуют одинаково, рвутся при первом прикосновении к обшивке и разрушают 11/2-дюймовые листы, а где встретят толщину в 2 дюйма, там они бессильны. Когда мы пошли на сближение, то попадание в нас сразу же прекратилось.

Урок 27 января для нас в следующем бою 28 июля пропал даром, то же было и при Цусиме. Кто же виноват в этом?

Что было бы, если бы адмирал Старк стал преследовать Того и добил бы “Ивате”, ведь тогда победа явно была бы на нашей стороне и японцы сразу же получили бы тяжелый удар.

Ведь 27 января против шести первоклассных японских броненосцев, против пяти первоклассных броненосных крейсеров и пяти бронепалубных дрались всего пять наших слабых броненосцев и один броненосный крейсер “Баян…

Весь успех боя 27-го выпал на долю пяти броненосцев и крейсера “Баян”.

Невольно приходит в сравнение Цусима и соотношение сил противника 27 января 1904 года и 14 мая 1905 года. Какая разница! Не снаряды, не плохие корабли виноваты — 27 января снаряды были те же, корабли еще хуже, гораздо слабее, зато люди были другие.

Первая эскадра умела стрелять».

Распоряжения адмирала Старка были своевременны и разумны

Ну насчет того, что 1-я эскадра вообще, а «Полтава» в частности, стрелять умела, мы уже от Сергея Ивановича слышали, и в целом возразить нечего. Особую прелесть тому, что «Полтава» и иные наши броненосцы стреляли в памятное утро 27 января явно лучше броненосных отрядов Того, придает следующий факт. Дело в том, что, по словам самого Лутонина, в декабре 1903 года «с “Полтавы” списали и уволили в запас 3/4 ее комендоров, заменив их новичками, которым и пришлось драться с японцами…

Кроме комендоров, конечно, ушло в запас много других специалистов, и вот впоследствии оказалось, что нам был дан только месяц, чтобы подготовить корабль к эскадренному бою»[120].