Сергей Нагаев - Владимир Ост. Роман

• Название: Владимир Ост. Роман
• Автор: Сергей Нагаев
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 978-5-4474-0491-8

Один из наиболее емких, пожалуй, романов в истории русской литературы. Кроме внезапно приключенческого сюжета книга предлагает самые модные ответы на вечные вопросы: каков смысл жизни (а также и смерти), как добиться (избавиться от) великой любви, стоит ли продвигаться по службе, в чем фальшь истинной дружбы, и проч. В качестве бонуса раскрыт наконец секрет русского национального характера. Поглощающее чтение, по окончании которого Вы станете другим человеком – уравновешенным и целеустремленным!

---

На выходе из офиса Осташов столкнулся с охранником Григорием Хлобыстиным, который, закончив смену, прощался со своим напарником.

До трамвайной остановки дошли вместе. Поговорили о том о сем, Владимир рассказал, куда едет.

– Значит, ты с этим своим фотографом пить будешь? – сказал, входя в трамвай, Хлобыстин.

– Ну, вообще-то, главное – сделать съемку. Но, наверно, и выпьем. Не выбрасывать же бутылку.

– А мы, между прочим, с тобой хотели обмыть твою сделку, помнишь?

Глава 10. Григорий

Поговорив с Осташовым, Василий Наводничий небрежным движением нахлобучил трубку на старомодный телефонный аппарат, украшенный позолоченной эмблемой в виде герба СССР. В советские годы такие аппараты – обязательно цвета слоновой кости – были непременным атрибутом кабинетов высоких начальников.

Рядом с телефоном, на столе, за которым сидел Наводничий, лежал целый ворох бумаг и чертежей. Василий протянул руку и взял первый попавшийся лист. Не поднося его ближе к лицу, он прочел набранное крупным шрифтом название документа: «Плановый ремонт Большого Кремлевского Дворца». Тут же, сбоку значилось: «Согласовано. Заместитель коменданта Кремля В. В. Десятов». Дальше следовал разбитый на пункты текст, который Василия не заинтересовал. Бумага упала на стол.

Кроме фотографа, в кабинете никого не было.

Наводничий встал и прошел к окну.

Перед ним открылась небольшая площадь, за которой белели колокольня Ивана Великого и церковь Двенадцати апостолов; между ними виднелся строгий Успенский собор. Чуть ближе томились металлические монстры – Царь-колокол с отбитой губой и Царь-пушка с бутафорскими ядрами. Обычной толпы зевак рядом с экспонатами не наблюдалось: в этот день Кремль был закрыт для посещения.

Через некоторое время на правом краю площади появились два бронированных лимузина марки «ЗИЛ», сопровождаемые двумя вороными «Волгами» с синими маячками на крышах. Строго шурша шинами, автомобили миновали площадь, свернули направо, за Царь-колокол, и укатили в сторону Боровицких ворот.

– Все, папа уехал, – сказал, войдя в кабинет, человек лет пятидесяти, энергичный, в сером костюме. – Теперь можно и фотографировать. Кот из дома – мыши в пляс.

Наводничий повернулся к вошедшему.

– Это вы тут, в Кремле, кого, Ельцина, что ли, папой называете? А, Валерий Викторович?

Валерий Викторович уселся в кресло, в котором несколько минут назад сидел Наводничий, брякнул на стол какую-то железяку и стал перебирать бумаги.

– Ну а кого еще? Он нам отец родной, кормилец и поилец.

– Ага, поилец и кормилец, а также выпивалец и закусец.

– Ну-ну! Ты, давай, это… поскромней. Здесь слышимость, знаешь ли. Подведешь меня под монастырь.

– Да ладно, сейчас свобода слова.

– Это с вас, с журналистов, спроса нет, а мы люди служивые. Так, все, Вась, не отвлекай меня. Сядь, погоди еще немного, сейчас пойдем. По поводу твоей съемки я команду уже дал. Только мне надо еще один звоночек сделать.

Наводничий зашел с другой стороны стола и сел на стул.

– Вы бы сменили герб-то на телефоне, – сказал он. – Пора уже двуглавым все обклеивать.

– Команда поступит – заменим, – ответил Валерий Викторович и заговорил в телефонную трубку:

– Алле, это я, Десятов. Как дела? У меня тоже ничего, потихоньку. Послушай, Алексеич, ты какой брус мне отправил? Ну. Ну. Не надо ля-ля. Я только что видел, что там ребята разгружают. Нет, не пятьдесят на пятьдесят, а сорок на сорок. Твою мать, Алексеич, посмотри заявку. Ну. А хрен ли ты споришь? У меня всегда все четко, за это здесь и держат. Ладно, сорок на сорок тоже пригодится. Ну а что ж теперь, туда-сюда материал возить? Я это дело сейчас оформлю. А пятьдесят на пятьдесят ты мне это – сегодня же. Понял? Ну, давай. Привет жене.

Десятов положил трубку и, нахмуренный, видимо, все еще думая о проблемах с брусом, взял со стола железяку. Это был обычный, хотя и довольно крупный шпингалет.

– Пойдем? – спросил Наводничий.

– Да, – сказал Валерий Викторович, не двигаясь, впрочем, с места и вновь принявшись разгребать на столе бумаги. – Куда ж я этот перечень положил? А знаешь, что это за шпингалет? Это, между прочим, историческая ценность.

– Это? – Василий взял шпингалет в руки и стал осматривать его со всех сторон.

– Да. Знаешь, он откуда? С веранды, которую для Ленина на крыше построили. Ну, еще в те времена.

– Я эту историю знаю, я вообще историк по образованию. Ильич на этой веранде воздухом дышал, правильно?

– Ну да. Когда уже совсем плохой стал.

– А сначала он хороший был, по-вашему?

– Ох, Вася, сколько с тобой общаюсь, все ты норовишь подковырнуть. Ну, что ты за человек? Вот лучше, если хочешь, возьми шпингалет себе. Сейчас с верандой уже окончательно решено: на слом ее, к чертовой матери. Я оттуда еще штук двадцать таких могу взять. Хочешь?

– Зачем? – спросил Василий, и положил себе на колени стоявший до этого на полу кофр, и открыл его крышку. – Не нужен мне этот шпингалет.

– Пригодится. На даче привинтишь. Бери пока один этот, а я тебе еще дам – через недельку или когда. Хорошие шпингалеты, крепкие.

– Да у меня и дачи-то нет, – сказал Наводничий, и положил шпингалет в свой кофр, и закрыл крышку на застежку, и накинул лямку на плечо, показывая, что готов идти.

– Ну, как знаешь, не надо – так не надо. Остальные шпингалеты в следующий раз, ладно? Так. Сейчас давай делом займемся. Хрен с ним, с перечнем, потом найду. Пошли. Я тебя провожу до Спасской башни и на руки специалистам сдам, часовщикам. Они как раз профилактику на курантах проводить будут. Ты же просил, чтоб в кадре люди были и это… И что еще, ты говорил?

– И движение.

– Вот будут тебе двигающиеся люди.

* * *

Внутри Спасской башни царила приятная прохлада.

Наводничий быстро поднимался по каменной лестнице, которая была настолько крута, что туфли впереди идущего часовщика мелькали у самого лица Василия.

– Как хорошо-то здесь, Александр Карлович, – остановившись и задрав голову, обратился к своему проводнику Василий, – не то, что на улице.

– В Кремле стены толстые, – донеслось сверху; Александр Карлович, одетый поверх обычной одежды в синий халат, проворно вскидывал ноги на высокие средневековые ступени, с каждым шагом взмывая, взмывая, взмывая. Наводничий сказал себе под нос: «Во прет старикан», – и пустился за ним.

В помещение, где обитало время России, Василий вошел, запыхавшись.

– Здесь надо бы, – тяжело дыша, сказал он, – лифт сделать.

– Мы привыкли, – сказал Александр Карлович, погладив себя по коротко подстриженной седой голове, и поздоровался с тремя другими часовщиками, которые с гаечными ключами и масленками в руках уже лазали по металлическим лестницам и балкам, смонтированным вокруг часового механизма.

Наводничий, глянув на устройство часов Спасской башни, с восхищением сказал: «Понятненько». Зрелище было действительно грандиозное. Один маятник – в полтора человеческих роста! Рядом с огромными шестернями, колесами и рычагами Василий почувствовал себя муравьем в будильнике. Впрочем, это не помешало ему моментально оценить фотографическую ценность того факта, что многие части механизма были выкрашены в яркие цвета – преимущественно красный, синий и желтый. Наводничий несколько секунд подумал и решил, что это, видимо, было сделано для удобства работы наладчиков, скажем, чтобы было видно, куда какой рычаг тянется. Конечно, такой карнавал мог иметь и другую цель, к примеру, защитить металл от коррозии. Но какая Василию была разница, зачем государственной важности механизм превратили в детскую книжку-раскраску? Главное – фотографии получатся что надо! Кроме того, Наводничий отметил про себя, что стены и высоченный потолок машинного зала были побелены. Белые стены – это тоже хорошо для съемки.

Василий взялся за аппарат. Он успел отснять целую пленку, когда неожиданно услышал крик одного из наладчиков:

– Поберегись: время!

Часовщики, которые возились с механизмом, отскочили в сторону, как ужаленные.

Некоторые колеса, шестерни и валы часов вдруг закрутились с утроенной скоростью.

– Сейчас начнется, пошли наверх, на колокольню, – сказал Александр Карлович Василию. – Там эффект будет лучше.

Наводничий, смутно догадываясь, о каком эффекте говорит Александр Карлович, последовал за ним.

Они быстро двинулись по винтовой лестнице.

Вот и люк, ведущий на колокольную площадку. Василий успел лишь по пояс высунуться из этого проема в каменном полу звонницы, и тут действительно началось. Колокола (наиболее внушительный и сановитый был подвешен под куполом, остальные – в арочных окнах) выдали с детства знакомый мотив. Но как выдали! Даже заткнув уши пальцами, Наводничий получил жуткую, невообразимую встряску.