Дмитрий Михаловский - Поэты 1880–1890-х годов

• Название: Поэты 1880–1890-х годов
• Автор: Дмитрий Михаловский
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1972

Настоящий сборник объединяет ряд малоизученных поэтических имен конца XIX века. В их числе: А. Голенищев-Кутузов, С. Андреевский, Д. Цертелев, К. Льдов, М. Лохвицкая, Н. Минский, Д. Шестаков, А. Коринфский, П. Бутурлин, А. Будищев и др. Их произведения не собирались воедино и не входили в отдельные книги Большой серии. Между тем без творчества этих писателей невозможно представить один из наиболее сложных периодов в истории русской поэзии.

Вступительная статья к сборнику и биографические справки, предпосланные подборкам произведений каждого поэта, дают широкое представление о литературных течениях последней трети XIX века и о разнообразных литературных судьбах русских поэтов того времени.

---

Первый небольшой сборник (в него вошло только 41 стихотворение) Сафонова был издан в 1893 году редакцией «Русского вестника».

В 90-х годах стихи Сафонова в большом количестве появлялись в «Севере», «Ниве», «Всемирной иллюстрации», «Живописном обозрении», «Русском вестнике», «Неделе» и других изданиях.

При подготовке в 1901 году нового сборника Сафонов с большой строгостью подошел к отбору своих лучших стихотворений, оставив за пределами книги большую часть того, что было им написано и напечатано прежде.

«Мои друзья, настаивавшие на издании этой книги, — писал он в предисловии, — поймут меня, когда я приведу слова Некрасова:

Не торговал я Музой, но, бывало,
Когда грозил неумолимый рок,
Неверный звук из лиры исторгала
Моя рука…

А этот Рок грозил мне, обреченному жить писательством, очень часто, очень жестоко, — да и не мне одному… Сколько раз в горькие дни житейской осени таскались мы с бедной Музой по литературным задворкам, как шарманщики, не знающие, где преклонить головы… Мы старались не делать ничего позорного, но наши песни были вымучены, и повторять их теперь я не вижу никакой надобности. Пример некоторых стихотворцев, не только стоющих чего-нибудь, но и совсем ничего не стоющих, которые тщательно и любовно стремятся „увековечить“ всякую ошибку, сделанную не в добрый час, достаточно красноречив. Я надеюсь, что после этих моих слов, продиктованных искренностью, никто уже из моих друзей или недругов не станет копаться в старом литературном хламе и выискивать стихи, не вошедшие в настоящий сборник»[132].

Подготовленный Сафоновым сборник избранных стихотворений при жизни поэта не был выпущен, а посмертное издание состоялось лишь в 1914 году.

С. А. Сафонов умер 6 февраля 1904 года, тридцати семи лет от роду, и был похоронен на Волковом кладбище в Петербурге. Среди присутствовавших на похоронах литераторов был Л. Андреев, А. Амфитеатров и др.

448. НОЧЬ

Темнее ночь — и думы всё темнее…
Бегут часы… Угрюмые мечты
Растут, растут, назойливей, смелее…
Темнее ночь — и думы всё темнее…
Трепещет ум под гнетом темноты!

Вот ряд теней, — одна другой мрачнее…
Близка гроза неведомых тревог…
Всё гуще мгла, отчаянье грознее…
И бьется мысль, и ужас всё сильнее, —
В объятьях тьмы рассудок изнемог!

Где ж помощь, свет? О, вот когда молиться!
Не помнятся ль молитвы прежних лет?
К былым богам назад не воротиться,
Мечтой тревожной в прошлом не забыться —
Да всё равно — в нем радостного нет!

Темнее ночь — и думы всё темнее…
Бегут часы… Хотя б заря скорее,
Хотя бы луч, хотя бы проблеск дня!..
Погасли звезды… Или тучи мчатся?!.
Нет, мне зари, должно быть, не дождаться —
И, как струна, порвется мысль моя!..

<1886>

449. «Быть может, грусть моя когда-нибудь пройдет…»

Быть может, грусть моя когда-нибудь пройдет
И хоть на миг мне жизнь солжет и улыбнется —
Пусть так!.. Зато теперь ужасен сердца гнет,
Как будто бы оно последний час живет,
                   Последние минуты бьется!

Мне странно видеть мир — и знать, что для меня
Еще вчера он цвел, живым огнем согретый!..
Теперь ни красок в нем, ни смысла, ни огня!
Порвался вдруг аккорд, тоскуя и звеня, —
                   И песня смолкла недопетой!..

И часто мысль меня смущает: может быть,
Вокруг меня кипит, как прежде, жизни сила,
Но здесь — в груди моей — устало что-то жить?..
С природой порвалась невидимая нить —
                   И сердце, а не мир — могила?..

<1891>

450. «Молчи, душа, молчи!.. О чем твоя тревога?..»

Молчи, душа, молчи!.. О чем твоя тревога?
Зачем в тебе тоска еще не умерла?
Смотри, какая ночь, смотри, какая мгла
Немую грудь земли безмолвно облегла —
Как саван гробовой, как траурная тога!..

Окаменели туч угрюмые громады,
И мнится — рухнет вниз гигантский их навес!..
Пригнулся и затих в безумном страхе лес…
Ни ветра, ни грозы: молчание небес
И мрак, повсюду мрак — без смысла и преграды!

Сойди же в грудь ко мне ты — властелин могучий,
Околдовавший мир, объявший небо тучей,
Ты, гений этой мглы, родившийся во мгле!
Покорность мертвеца, немых теней дыханье
И эта тишина вне воли и сознанья
Теперь моей душе нужнее, чем земле!

<1891>

451. «Мир объемлет трепет страсти…»

Мир объемлет трепет страсти…
Слышит небо дня приход —
И себя грядущей власти
С тихим счастьем отдает…
Но в предутреннем дыханьи
Мне подслушать удалось
Тайной грусти трепетанье,
Затаенный голос слез…
В чудный час перед рассветом
Сумрак сказочных теней,
Напоенный бледным светом,
Говорил с душой моей.
Стон его тоскливо-страстный
Был понятен для меня:
Целый мир — живой, прекрасный —
Умирал с приходом дня!
И слезами в час прощанья,
Как немой укор земле,
Звезд казалось трепетанье
В отходящей полумгле…

<1891>

452. «Ночь потоком голубого света…»

Ночь потоком голубого света
Льется к нам сквозь переплеты рамы…
Не сомкнуть очей нам до рассвета,—
Промечтаем, верно, до утра мы…
По стене, облитой лунным блеском,
Реют тени — сказочные птицы.
Там, вдали, над самым перелеском
Бледных туч проходят вереницы…
Посмотри, вглядись в их очертанья:
То с полей, воскресших к жизни новой,
Прочь бегут с тоскою в край изгнанья
Злые духи, сны зимы суровой.
Оттого и свет трепещет страстно,
Молодой весны трепещет сила, —
Оттого и нас с тобой так властно
Счастье жить сегодня охватило.
Жить, о да! Пускай неукротимо
Бьется сердце! Ближе, дорогая!..
Все в свету проходят тучи мимо…
Ярче ночь… О, красота какая!..

<1892>

453. ПОЭТУ НАШИХ ДНЕЙ

Он не пророк, о нет! Напрасно от поэта
Доверчивая чернь ждала бы вещих слов:
Он так же духом нищ и так же жаждет света,
Как в немощной толпе последний из рабов.

Из тихого угла он шел на стогны града
Не с тем, чтоб указать вернейший к правде путь,—
Ему, как и другим, найти источник надо,
Который влил бы жизнь в надорванную грудь.

Увы! и он дитя измученного века,
И он живет, как все, — не веря, не любя,
И если все еще скорбит за человека,
То только потому, что видит в нем себя.

Как станет он учить, не веря, сомневаясь?
Как будет утешать — полуживой мертвец?
Он в силах лишь послать, борясь и задыхаясь,
Последний миру крик, как тонущий пловец.

<1892>

454. «Как вы мертвы, образы и звуки!..»

Как вы мертвы, образы и звуки!
Как вы бледны, немощные речи!
Передать ли вами боль разлуки,
Трепет грез, очарованье встречи?
Дай мне ты, о ночь, твой мрак суровый!
Дай мне, смерть, твой поцелуй холодный!
Буря ночи — голос твой громовый,
Буйный ветер — твой полет свободный!
И еще у сердца слез свинцовых
Взял бы я, тяжелых слез, горючих…
Много песен я сложил бы новых,
Песен страстных, сумрачных и жгучих!

<1892>

455. «Есть много прелести в дыханьи ранних гроз…»

Есть много прелести в дыханьи ранних гроз,
В весеннем лепете природы обновленной,
В лазури девственной, в расцвете первых роз
                   И в песнях юности влюбленной.

Но дни осенние, но мертвый цвет листвы,
И ночи хмурые, и смутный блеск рассвета,—
Так много высказать способны только вы
                   Душе тоскующей поэта!

О, эти бледные, увядшие цветы,
Такие юные и пышные вначале!
В них столько призрачной и нежной красоты,
В них столько девственной, чарующей печали!

<1893>

456. «Смотри кругом: печален наш рассвет…»