Стивен Вулф - История Кометы. Как собака спасла мне жизнь

• Название: История Кометы. Как собака спасла мне жизнь
• Автор: Стивен Вулф
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-082746-6

Повороты судьбы непредсказуемы. Сегодня она бьет наотмашь – и из преуспевающего состоятельного адвоката Стивен Вулф превращается в беспомощного человека. А завтра судьба преподносит удивительный сюрприз – и в жизни Стивена появляется английская борзая Комета.

Когда-то она была чемпионкой собачьих бегов, потом ее поместили в приют и забыли о ней. Но теперь английская борзая, поселившись у Стивена, стала ему лучшим другом. Комета помогла ему помириться с женой, познакомиться с многими людьми и даже восстановить утраченное здоровье.

Читайте трогательную и светлую историю о силе воли, мужестве, борьбе с обстоятельствами, но прежде всего – о верной дружбе собаки и ее хозяина!

---

Дочери были в смятении. Фредди тревожилась и расстраивалась. Каждый день я боролся с унынием, грозившим поглотить меня.

Но, к счастью, обрел собственного телохранителя. Когда Комета опускала голову мне на грудь, казалось, будто я лежу на ковре из мягкой травы в сосновом лесу. Всякий день для нее был хорош. И благодаря тому, что была довольна она, я, обретая покой, находил в себе силы держаться все лето.

Часть вторая

6

Сентябрь 2000 года. Аризона

Наступил сентябрь с его очарованием отлета грифов. Темные облака рассыпали промозглую влагу, над грудами гниющих листьев витал запах плесени. Для меня наступило время возвращаться в Седону. Фредди, выруливая с подъездной дорожки, попросила:

– Вулфи, ты должен обещать мне кое-что. Если тебе станет хуже, ты заручишься чьей-нибудь помощью. Ты не должен пытаться все делать сам.

Дорога в Аризону вызывала во мне такие чувства, словно после затянувшегося пляжного бейсбола, не позволив отдохнуть, меня отправили в палаточный лагерь. Не спорю, наверное, жизнь на озере была для меня полезна, но совсем не такая, на какую я рассчитывал. Даже в своей идиотской хандре я дал себе слово облегчить Фредди жизнь, подыскав помощников, чтобы покупать еду, убираться и следить за здоровьем.

Жена пробыла в Седоне несколько дней – помогала мне устроиться. По мере приближения дня отъезда на север, улыбка Фредди становилась все более натянутой. В отличие от прошлого года процедура расставания была нам известна лучше, но мое здоровье настолько стремительно превращалось в черную дыру, что об это разбивались все попытки Фредди казаться спокойной. Я старался подбодрить ее, неустанно повторяя:

– Я стану лучше, чем раньше, о себе заботиться. Не буду просто терпеть. Обещаю.

В конце сентября чистый сухой воздух в Седоне открывал взору новые яркие и живые картины окрестных красноватых вершин. Ласковое дневное тепло было тем более приятно, что по ночам землю уже окутывало легкое покрывало прохлады. Жемчужные рассветы растворялись в бездонной, ничем не замутненной голубизне сапфировых небес. А ночи стояли такие ясные, что невооруженный глаз различал отражение лунного света от солнечных батарей пролетающей космической станции. Увидев это впервые, утром схватился за газету, чтобы проверить, не потеряла ли станция высоту.

Вернувшись в Седону, Комета вспомнила свой прежний дневной ритм, но после летнего прожаривания на солнце в ней проснулась новая уверенность в себе и щенячье любопытство. Ее настроение было заразительным, и я начал подумывать о регулярных прогулках по окрестностям. Вскоре я понял, что люди подмечают в борзой нечто новое, чего не было раньше.

– Привет, Вулф, как здоровье? – спросил мой сосед, облокачиваясь о низкую оштукатуренную стенку, отделяющую его огород от моего участка.

– Привет, ребята, как дела? – отозвался я, увиливая от ответа. Яна где-то поливала цветы, но услышав мой голос, тут же возникла рядом с мужем.

– Как хорошо, что вы вернулись!

С намотанным на запястье правой руки поводком, стуча по плиткам палками, я вразвалку поковылял в их сторону.

– Как поживаешь, Комета? – поинтересовался Билл.

Энергичные взмахи хвостом – не в духе борзых, для них это непростительная трата энергии. Собака стояла рядом со мной как вкопанная, но ее длинный хвост пару раз все же описал в знак приветствия дугу.

– Мы поняли, что вы вернулись, когда увидели вас вдвоем на прогулке, – сообщила Яна. – Почему не заглянули? – Ее вопрос, посчитав риторическим, я тоже оставил без ответа. – Нам бросилось в глаза, какой счастливой выглядит Комета, – продолжила Яна. – Шерсть сияет. Похоже, ее хандра и раздражительность исчезли.

Человек понимает, насколько тесно связан со своей собакой, если подобные простые замечания вызывают в нем приступ родительской гордости.

– Ведь правда, она намного лучше? И физически, и в поведении.

Яна кивнула.

– Я только вчера вечером сказала Биллу, что никогда бы не поверила, что такая собака ее породы может вести себя настолько терпеливо.

Я насторожился.

– Что вы хотите сказать?

– Она медленно идет и не отходит от вас ни на шаг. Я всегда думала, что этим собакам нравится бегать, и считала, что она станет таскать вас за собой по улице. А она не сводит с вас глаз, когда вы останавливаетесь, словно говорит: не торопись, я никуда не спешу.

– А я думаю, она не торопится, потому что подолгу изучает каждую мельчайшую вещь, которая привлекает ее взгляд. Вчера, например, на лужайке перед тем домом на углу устанавливали садовую скульптуру, и Комета потянула меня посмотреть, что происходит.

– А как же с кроликом сегодняшним утром? – рассмеялся Билл. – Я сидел в кухне, пил кофе и наблюдал за вами. И нисколько не сомневался, что придется бежать поднимать вас с дорожки. Но Комета даже не дернула поводок. Она только прыгала и вертелась смешными кругами.

Вечером, обдумывая их замечания, я должен был признать, что сам удивлялся не меньше их. По сравнению с прошлым годом мне требовалось больше времени, чтобы встать с кровати. Комета же, распластав рядом свое худощавое тело, не торопила и ждала. Касаясь ее шеи и ушей, я не чувствовал никакого нетерпения. Иногда проходил час или более – собака не шевелилась, лишь время от времени поднимала с моей груди голову, чтобы переменить позу. Гуляли мы медленнее, но Комета оставалась довольна и не выказывала беспокойства. Я-то считал, что ее любовные тычки носом во время моих остановок просто от скуки, а Билл и Яна заметили нечто иное.

Заметила это и Ринди Джеймс, агент по продаже недвижимости, устроившая нам наш первый участок в Седоне, затем помогавшая его продать и приобрести мое теперешнее пристанище. С Ринди мы подружились, а они с Кометой друг в друге души не чаяли. Вскоре после нашего приезда Ринди заглянула поздравить нас с возвращением. Увидев ее у входа, Кометой, не в силах сдержаться, принялась носиться из комнаты в комнату.

– Какой у нее счастливый, здоровый вид, – улыбнулась Ринди. – Она вполне освоилась с новой жизнью.

Поздоровавшись с подругой, по которой долго скучала, борзая сделала несколько победных кругов вокруг дома, а затем улеглась на ковре возле моих обутых в тапочки ног.

– А та девчушка по-прежнему иногда гуляет с ней?

– Эмили? Да. Несколько раз в неделю увиливает от своих домашних заданий, за что получает на карманные расходы. Все так же иногда забывает закрыть дверь, перед тем как пристегнуть поводок, но Комета только пробежится по улице и через пару минут возвращается.

– Вы не беспокоитесь, что она убежит совсем?

– Сначала беспокоился, особенно наслушавшись рассказов о потерявшихся борзых. Но у Кометы было много возможностей удрать. Она всегда возвращалась. Думаю, мне с собакой повезло. – Глаза борзой во время нашего разговора оставались закрытыми, но уши, словно пара антенн, поворачивались то к одному, то к другому собеседнику.

– Больше, чем повезло, – заметила Ринди. – Собака вас обожает. И как-то странно с вами обходится, будто понимает, что с вами надо обращаться очень осторожно.

– Может, понимает, что мне требуется помощь?

Мои мысли были вовсе не такими легковесными. Большинство живущих полноценной жизнью людей приняли бы, ни на секунду не усомнившись, непонятную природу нашей таинственной связи. Я нет. Неопределенность всегда вызывала у меня дискомфорт, поскольку бросала вызов моему воспитанию и образованию. Для всего имеется число. Каждое явление может быть точно описано. Очевидно, все эти люди, включая меня, погрязли в антропоморфизме, проецируя наши отношения, опыт и чувства на примитивное поведение псовых. Шли недели, я не сдавался, но по мере того как погода становилась холоднее, невозможно было не заметить, насколько заботливее относилась ко мне борзая.

Холод – понятие относительное, особенно если человек вырос на Великих равнинах. Но и в Седоне ночью температура может резко упасть, чтобы на следующий день на вечно сияющем здешнем солнце быстро подняться. В тот год зима пришла до Дня благодарения. Скачки температуры и атмосферного давления безжалостно трепали мои больные суставы. За окном холодало, и мои ноги все больше деревенели. Я увеличил дозу лекарств, которые все сильнее отравляли мозг. Наши утренние дела постепенно переместились к полудню. А взгляд Кометы в эти дни моего противоборства с недугом свидетельствовал о том, что ленивое потягивание в постели – самое лучшее времяпрепровождение. Ночью мой бок согревало ее тепло. Борзая больше не хотела спать на полу на подстилке – предпочитала место на настоящем матрасе, рядом со мной.

В один из особенно тяжелых дней, когда я все еще оставался в постели, к нам пришла Дженни, женщина, которую я нанял, чтобы она раз в неделю убиралась в доме. У Дженни был добрый, дружелюбный взгляд на жизнь, но она не терпела возражений, если речь шла о наведении порядка в моей берлоге. Обозрев с порога сцену, она попросила Комету спрыгнуть с кровати, чтобы помочь мне перейти на диван. Борзая отказалась и, отвернувшись, глядела в стену.