Стивен Вулф - История Кометы. Как собака спасла мне жизнь

• Название: История Кометы. Как собака спасла мне жизнь
• Автор: Стивен Вулф
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-082746-6

Повороты судьбы непредсказуемы. Сегодня она бьет наотмашь – и из преуспевающего состоятельного адвоката Стивен Вулф превращается в беспомощного человека. А завтра судьба преподносит удивительный сюрприз – и в жизни Стивена появляется английская борзая Комета.

Когда-то она была чемпионкой собачьих бегов, потом ее поместили в приют и забыли о ней. Но теперь английская борзая, поселившись у Стивена, стала ему лучшим другом. Комета помогла ему помириться с женой, познакомиться с многими людьми и даже восстановить утраченное здоровье.

Читайте трогательную и светлую историю о силе воли, мужестве, борьбе с обстоятельствами, но прежде всего – о верной дружбе собаки и ее хозяина!

---

– Да ладно тебе, Фредди! Все целы, никто не пострадал. – Я обрадовался, что ретриверы по-прежнему считают меня кем-то вроде Уайти Форда в начале его карьеры, когда тот мог очень далеко отбить бейсбольный мяч.

– Стив, это не шутка! Ты должен научить их останавливаться за десять футов перед собой. Мы не для того проделали долгий путь, чтобы тебя сбили с ног и покалечили собственные собаки. – По моему сигналу жена открыла внедорожник, чтобы выпустить Комет.

Борзая наблюдала безумное приветствие через стекла автомобиля. И теперь застыла в стойке, не решаясь покинуть безопасное убежище. Уши она прижала к голове, взгляд широко открытых глаз метался, словно Комета пыталась уследить за отскакивавшей то от меня, то от Фредди, то от ретриверов резиновой пулей.

Наша жизнь в Седоне складывалась из спокойных, безмятежных дней. Все события были связаны с нами двоими и соседями, которых мы встречали во время повседневных прогулок. В этой неспешной атмосфере первоначальная робость Кометы и нежелание общаться с посторонними перешла в застенчивое любопытство, перемежаемое вспышками беспечной оживленности. В ней проснулась уверенность в себе, потому что она познавала новый мир мелкими порциями, которые могла легко переварить. Но благородно-неторопливый аллюр нашей жизни нисколько не походил на нынешнюю бешеную встречу. Глаза борзой умоляли помочь ей, вызволить из этого термоядерного реактора.

Фредди повернулась ко все еще неподвижным Коди и Сандоз.

– Ребята, идите-ка лучше поиграйте в мячик. – Ретриверы не сдвинулись с места. – Давайте живо, – подгоняла их жена.

Собаки склонили головы набок, языки свесились из пастей. И вдруг, словно по зову Посейдона, отец и дочь побежали к озеру. Я присел на задний бампер и почесал Комете брюшко.

– Готов поспорить, тебе не терпится познакомиться с остальными моими родными.

Мы с Фредди поженились, когда нашим дочерям было десять лет, семь и четыре года и следующие десять лет старались подстроиться под меняющиеся настроения, союзы и капризы очень непохожих девчушек. Старшую дочь, Кили, природа наградила светлыми волосами и голубыми глазами, которые передались ей от матери, моей бывшей жены. Не только ненаглядный первенец, но и первая внучка в семье, Кили стала в нашем клане изнеженной принцессой. В качестве старшей она взяла на себя роль той, кто привносит смысл (зачастую вовсе не нужный) в беспорядочную деятельность сестер.

Линдси на три года моложе, тоже блондинка с голубыми глазами, хотя ее коротко остриженные волосы на тон светлее. Благодаря своим длинным ногам она на пять дюймов возвышалась над Кили. Мы с Линдси были настолько близки, что, когда остальным щебечущим членам нашего потомства хотелось что-нибудь получить, они обращались к ней: «Попроси папу. Тебе он не откажет». Ей было три года, когда мы развелись с ее матерью. Наш разрыв не прошел для нее даром – у меня сложилось ощущение, что с тех пор она стала в себе сомневаться.

Джеки, дочь Фредди, когда мы вступили в брак, еще не ходила в школу. Ее щенячьим глазам и длинным ресницам завидовали все создания женского пола, а круглые лечебные очки, прописанные для коррекции амблиопии, только подчеркивали детскую миловидность. Взрослея, девочка с удовольствием играла футбольным мячом, гонялась за собаками или барахталась в озере.

Процесс слияния семей шел непросто. В основном Кили и Линдси жили с матерью в Омахе, но много времени проводили и со мной. Естественно, им не понравилось, что отца приходится делить с решившей поселиться в их доме посторонней женщиной, и она к тому же иногда говорит на чужом языке. Джеки, которую Фредди растила одна, привыкла, что в семье распоряжается только мать, и поначалу возмущалась попытками чужого взрослого дяди воспитывать ее. Тем более что бывший муж Фредди почти не участвовал в их жизни. Учитывая юный возраст дочерей, нам не так-то просто было убедить наших знакомых, что объединить семьи – удачная затея.

Незадолго до состоявшейся в феврале свадьбы Фредди и Джеки переехали в дом у озера. К счастью, моих дочерей заинтересовало изобретательное, подчас сумасбродное отношение к жизни моей новой жены, и это помогло растопить лед их недоверия к нашему браку. Прошло несколько недель, и Фредди предложила превратить наши воскресные вечерние трапезы в грандиозные гастрономические путешествия.

– Как вы, девочки, смотрите, если мы объездим за едой весь свет?

– Что значит «объездим весь свет»? – наморщила лоб Кили.

– Каждое воскресенье будем пробовать еду, которая представляет какую-нибудь одну страну. Например, в Ирландии любят солонину, во Франции – суп из омаров, в Японии – суши. Вы станете выбирать страну и помогать мне готовить. Согласны?

За сотню выходных Фредди несколько раз прожарила, пропарила, провялила и проварила нас вокруг света.

Пока формировалась новая семья, случались ссоры, возникали обиды, тлело недопонимание, но девочки освоились друг с другом гораздо быстрее, чем мы с Фредди привыкли к нашим новым обязанностям родителей. Сколько раз по вечерам, оставшись наедине за опустевшим обеденным столом, мы устало смотрели друг на друга и задавали один и тот же вопрос: «Кто я – родитель, приятель или просто присутствующий?» Но со временем мы добились нужного равновесия. Очень помогло, что Фредди оказалась прирожденной хозяйкой.

– Разумеется, – всегда соглашалась она, – если хотите, приглашайте по выходным своих друзей.

И если мимо проплывали знакомые и приглашали ее к себе в суденышко, она не раздумывая запрыгивала на борт, давая пищу слухам, которые распускали другие лодочники. Суждения жены иногда поражали меня бесшабашностью. Когда я посоветовал ей, прежде чем вставать на водные лыжи, научиться плавать, она, расхохотавшись, ответила:

– А на что спасательный жилет?

Но в целом инстинкты никогда ее не подводили. Девочки подросли, пожелали самостоятельно плавать по озеру, и Фредди исключила меня из состава команды.

– Ты научил их управлять лодкой, и теперь им не нужен папаша, который будет постоянно твердить, чтобы они были осторожны, и кричать на парней, чтобы те отвалили. Расслабься, Вулфи. Жизнь прекрасна.

Я понял, что семья из одних дочерей – скромное благо моей жизни, надежное противоядие от таких недугов, как спесь, шовинизм и безвкусица, не говоря уже о пристрастии к сигарам. Если болезнь не лечить (а ее симптомы способны сохраняться десятилетиями), она может перехлестнуть через край. Но время шло, и я не мог не заметить, что признанные стереотипы полов зиждутся лишь на толике правды. Например, я считал, что самки, особенно если перемещаются стаей, проявляют больше суровости к себе подобным, чем к самцам. Комета была явно не в курсе данной закономерности.

В день, когда мы с Фредди приехали на озеро, примерно в одно и то же время там появились все наши три дочери. Кили и Линдси вернулись из Омахи, а Джеки – с очередной вечеринки с ночевкой. Хотя был только май, было жарко, и старшие дочери волочили за собой сумки с пляжными вещами. Мы целовались и обнимались у двери, когда состоялся выход Кометы. Может, дело было в собачьих феромонах. Или в чем-нибудь ином. Но Комета внезапно превратилась в наживку, плавающую в спокойной воде океана.

– Разве чистопородные борзые бывают серыми?

– Нос очень длинный!

– Такая тощая! Совсем не похожа на наших собак.

– Если борзые умеют только бегать, как она станет играть с Коди и Сандоз?

– И вообще, на что она годится, если не будет приносить теннисный мячик?

Это был один из немногих случаев, когда стая набросилась на того, кто был дорог Фредди. Я не в счет.

– Я вас понимаю, – прервала дочерей жена. – Когда я приехала в Седону и увидела ее, она показалась мне нервной костлявой животиной, которую я бы отправила обратно на ранчо в питомник. Но Комета настоящее чудо и я влюбилась в нее. Разве она не красавица?

Комета, не спуская глаз с этих трех акул, смущенно стояла в гостиной. Ситуацию спасло то, что ретриверы начисто лишены какой-либо тактичности и деликатности обхождения. Появление любой из сестер вызывало в них безудержный восторг. А если вернулись все три, то лучше не становиться у них на пути. Два одинаковых меховых кома ворвались в гостиную, словно нелепая команда полицейских из немой комедии кинокомпании «Кинстоун». Когти скребли пол, когда вихляющие псы неслись вперед. Сандоз по дороге смахнула длинным, покрытым волнистой шерстью хвостом кружку, которую я оставил на журнальном столике, и та со стуком упала на пол. Коди уже крутился вокруг Линдси, а Сандоз, шлепнувшись у ног Джеки, громко и пронзительно надрывалась: «Просто зашибись! Вы только посмотрите, кто к нам приехал!» Словно угри, извивающиеся в брачном танце вокруг верхушки коралловой пирамиды, ретриверы не отставали от уже измученных их приставаниями дочерей, пока те поднимались из гостиной по лестнице.