Макс Кратер - Последний еврей Багдада

• Название: Последний еврей Багдада
• Автор: Макс Кратер
• Жанр: Исторический детектив

Торговый дом семейства Эгиби — первое и крупнейшее в истории человечества частное финансовое учреждение. Его штаб-квартира размещалась в Вавилоне, а филиалы — во всех уголках бескрайней Персидской империи. Должниками Эгиби были сатрапы и цари. С ними предпочитали дружить и их опасались. О богатстве, накопленном ими, ходили легенды.

Летом 331 года до нашей эры Александр Великий готовился к решающей схватке с Дарием III за господство над миром. Греческие шпионы наводнили Месопотамию. К этому времени относится последнее упоминание о Торговом доме. Он перестал существовать. Сокровища бесследно исчезли.

На протяжении столетий невероятные события того времени были покрыты мраком. Завесу тайны удалось приоткрыть совсем недавно. А началось все 9 апреля 2003 года. В этот день первые американские танки вошли в Багдад. В городе на короткий период установилось безвластие, и толпа мародеров ворвалась в крупнейший на Ближнем Востоке музей…

---

— На рассвете, — Дэвид покраснел. Страшное подозрение заставило его сердце сжаться, — с ним что-то случилось?

— А вы не знали? Найден мертвым несколько часов назад. Смерть как раз наступила незадолго до рассвета.

Майор швырнул на столик, где уже стоял пустой бокал и лежала потухшая сигара, несколько фотографий. Дорон Дарвиш сидел за столом в своем кабинете. Его глаза были открыты, а голова задрана к потолку. Из тела в районе солнечного сплетения торчал тонкий, круглый в сечении и сужающийся к концу предмет из светлого материала. На другой фотографии — орудие убийства крупным планом.

— 97 сантиметров, — прокомментировал Забровски, — прошло насквозь и пробило спинку кресла. Эксперты говорят, что это костная ткань. Чья, пока непонятно. Спиральный рог с левой закруткой. Впервые вижу подобное.

— Или бивень.

Репортер потер пальцами виски.

— Либо мы имеем дело с человеком помешанным, — произнес он, — либо, но в это невозможно поверить, с мифическим существом. Я знаю, от чего погибнет следующая жертва, если мы его не остановим.

— Остановим обязательно. И сделаем это прямо сейчас. Вы арестованы.

Дэвид посмотрел на Забровски. Глаза майора были абсолютно трезвыми.

Это трюк, — сделал вывод репортер, — полицейская уловка. Вальяжная неповоротливость, истома полупьяного человека — все только ради того, чтобы усыпить допрашиваемого — вдруг сболтнет лишнее. Знал ведь, что я откажусь от коньяка. Что у него там? Холодный чай?

— Вы не можете это сделать. Это не в вашей компетенции.

— Отчего же? Я начальник военной полиции в зоне вооруженного конфликта. Пока не созданы новые механизмы надзора за соблюдением законности из числа местных мартышек, закон здесь представляю я. У меня четыре трупа и только один подозреваемый. Сами наденете браслеты?

Забровски достал наручники и завертел ими вокруг указательного пальца.

— Майор, вы идиот! — Дэвид вскочил со стула. — Настоящий преступник разгуливает на свободе. Элиз у него. Я просто обязан ее спасти. Если вы не хотите этим заниматься — черт с вами! Но хотя бы не мешайте. День-два и я сам приведу к вам убийцу.

— Хитро придумано. Через два дня заработает аэропорт. Вы ведь этого ждете? Думаете улизнуть? Чем придумывать сказки, лучше скажите, где ваша подружка. Симпатичная девочка. Жаль будет, если… Вы, надеюсь, не расправились еще и с ней? Иначе к чему эта записка, якобы от похитителей. Рассказывайте, не тяните.

Дэвид схватился за голову, сделал несколько шагов по площадке, якобы обдумывая что-то, затем остановился ровно между жаровней барбекю и медной лампой, повернулся к следователю и спокойно заговорил:

— Ваши парни, Забровски, плохо знают местные обычаи. Джинны — не домовые, они не охраняют жилье. Арабы верят, что они живут повсюду, но больше всего любят селиться в сосудах с маслом. Есть даже традиция, согласно которой после заката их можно открывать, лишь произнося определенные заклинания. Если джинн злой, то он не выйдет наружу, он останется сидеть внутри. Вот посмотрите.

Дэвид откинул крышку с лампы и резко толкнул огромный сосуд. Он с грохотом полетел на плиты. Густая маслянистая жидкость растеклась по полу.

— Какого черта вы делаете, Дункан! — закричал майор.

Он вскочил с кресла и потянулся к кобуре.

— Надо же, пусто, — глядя прямо в перекошенную физиономию полицейского улыбнулся репортер, — ах да, Забровски, я забыл еще одну деталь. Местные жители верят, что ангелы рождаются из света, люди — из глины, а джинны — из палящего пламени.

Дэвид ногой поддел жаровню. Решетка взметнулась вверх, массивная чугунная черная чаща последовала за ней. Тлевшие угли вспыхнули с новой силой. Десятки раскаленных головешек прочертили в воздухе дымящиеся дуги. Едва они коснулись маслянистого пятна, как вверх взвилось огненное облако.

Майор выхватил оружие, но воспользоваться им не успел. Стена огня заставила его отшатнуться. Споткнувшись о приземистое кресло, он полетел назад. Дэвид бросился к столику, схватил записку Элиз и побежал к краю террасы. Земли в наступившей темноте уже не было видно. Оставался единственный путь к спасению — по проходу между бассейном и стеной. Дверь, по счастью, не была заперта.

Длинный извилистый коридор вывел спасающегося бегством к винтовой лестнице — точно такой же, по которой они поднимались с капралом. Завыла сирена. Снизу послышался топот ботинок. Репортер рванул наверх. Дверь, ведущая на крышу, была заперта. Когда ударом ноги Дэвид выбил ее, порывом сквозняка его едва не отбросило назад. В черном проеме горели звезды. Плоская крыша была хорошо видна: голое восьмиугольное пространство с четко очерченными краями, за которыми — бездна, лишь в центре — зарешеченная будка с огромными вентиляторами. Журналист подбежал к ней. Подергал за прутья — приварены. Вновь огляделся. Ни одной пожарной лестницы, ни одной бесхозной веревки или оборванного провода, вообще ничего. А как иначе? Здесь жил диктатор, которого тщательно охраняли. Это не дворец, это крепость, бежать из которой также сложно, как и проникнуть в нее.

— Руки поднял и встал на колени. Быстро! Одно движение и стреляю.

Зеленые точки лазерных прицелов на мгновение расчертили зигзагами вентиляционную будку и тут же исчезли.

Взяли на мушку и теперь целят прямо в спину, — сообразил Дэвид, — они понятия не имеют, кого преследуют. Если пошевелиться, будут стрелять. Обидно. Ни одного серьезного доказательства у них нет. Может, к черту все. Через пару дней выйду на свободу.

— На колени, — снова прокричали сзади.

Но что будет с Элиз?..

Дэвид как подкошенный рухнул на крышу. Раздались выстрелы. От будки во все стороны полетели искры. Репортер несколько раз перекатился, приподнялся, перекувыркнулся через голову и оказался под защитой железой конструкции. Преследователи побежали к нему. Шаги приближались и справа, и слева. Медлить было нельзя. Он набрал в легкие воздуха и побежал.

— Стоять!

«А вот болт вам в ствол и песка во фляги», — внутренне прокричал репортер и с силой оттолкнулся от края.

Выстрелов не последовало. От свободного падения в темноте перехватило дыхание. Что там внизу? Бетонные плиты? Асфальт? Земля? Впрочем, совершенно не важно. Если не вода, то — конец. В последний момент перед приземлением ему почему-то вспомнилось, что древние вавилоняне вбивали в водяной ров вокруг города острые колья. Установка подобных конструкций всегда казалась ему довольно глупой затеей. Могли ли они остановить атакующих, пробивавшихся через ров? Конечно, нет. Но тут он все понял: не для врага их ставили, а для своих. Реши дезертир спрыгнуть со стены…

Жаром обдало все тело. Почти обжигающая, нагретая за день вода сомкнулась над головой. Он вынырнул и осмотрелся. По тускло освещенной насыпи по направлению от дворца бежали человек десять.

Торопятся оцепить пруд, — догадался журналист, — значит, там вокруг пока никого нет. Путь свободен. Надо спешить. Хорошо, что у них не работает электроподстанция. На старых, саддамовских времен почтовых карточках дворец, окружавший его пруд и набережные всегда были залиты ярким светом. Так было здесь раньше. Сейчас же все тонуло в темноте.

Дэвид медленно, стараясь производить как можно меньше волн, поплыл к берегу. Зажглись прожекторы. Желтые эллипсоидные пятна стали шарить по водной глади. Как только они приближались, он погружался и плыл какое-то расстояние под водой, затем выныривал, набирал воздух, и все повторялось снова.

Интересно, — подумал репортер, — как часто австралийским кроликам и диким собакам удается проникнуть на огороженную территорию? А выбраться обратно? И что из этого сложнее?

В месте, где Дэвид вышел из воды, колючую проволоку еще не натянули. Впереди темнели верхушки пальмовой рощи. Пригнувшись, он пересек идущую вдоль пруда дорогу и нырнул в растущие за ней кусты. Дальше можно было идти в полный рост, но выпрямиться журналист не успел. Кто-то нанес ему сильнейший удар чем-то тяжелым по затылку.

Глава XXXV. Враг моего врага

Врагов прощает он, но в том беда,

Что не прощал он друга никогда.

Уильям Блейк, «Вильяму Хейли о дружбе», пер. С. Маршака

Первое, что увидел Дэвид, когда открыл глаза, были выщербленные серые стены, на которых плясали нестройные отблески костра. Болел затылок. Вкусно пахло жареной рыбой. Репортер повернул голову налево — туда, откуда исходило тепло. Над разбросанными по железному поддону горящими поленьями запекались три крупных карпа. Разрезанные вдоль позвоночника, пронзенные ивовыми прутьями и вывернутые в одну плоскость рыбины по форме напоминали камбалу. Они пузырились над потрескивавшими углями. Рядом сидели два боевика: те самые, что возили Дэвида по реке. Вскоре появился и сам Хасан.