Валерий Каменев - Крутой вираж…

• Название: Крутой вираж…
• Автор: Валерий Каменев
• Жанр: Современная проза

Завязка сюжета основана на реальных событиях начала 60-х годов. С военного аэродрома Бессарабии происходит несанкционированный взлет реактивного истребителя, который уходит в сторону Турции. Случай уникален тем, что угон самолета был произведён не профессиональным пилотом.

Что это? Попытка эффектного самоубийства человека с нездоровой психикой? Предательство? Чем еще может руководствоваться человек, решаясь на поступок с шансом на выживание почти нулевым?

Собственно, сюжет повести как раз и отвечает на поставленные вопросы. Говорят: «Человек родом из детства». Наверное. Но с годами в нем все в большей степени отражаются пережитые события и чувства.

Несмотря на ничтожно малый шанс успеха, перелёт удаётся. Для спецслужб США Виктор не представляет особого интереса, и ему не препятствуют в поиске отца, который пропал без вести в корейской войне.

Так о чем повесть? О перелете советского офицера за рубеж? Не только. О жизни пилотов и рядовых (техников, механиков) авиации? И об этом. О приключениях, выпавших на долю «героя» повести, оказавшегося в Америке? Безусловно. Но главное — о жизни. О жизни человека в конкретно сложившихся не простых обстоятельствах. О дружбе и предательстве. О несбывшихся мечтах и разочарованиях.

---

— Вот, разошелся с утра! К чему бы это? Бабу вспомнил в суе. Сто лет уже без бабы. Скоро забудешь, что она не только для того, чтобы суп варить. Все ваши еб**е полеты. Да вот еще тревогу затеяли — нечего вам делать больше, — ворчит Федя — технарь — дед (деду еще сорока нет).

Самолет — он с вечера готов. Чехлы еще до нашего приезда механики сняли. Слить отстой топлива, проверить давление воздуха и уровень масла — две минуты. Так, что за нами проблем нет. Привезли парашюты — уложили. Все. Готово! Летчиков пока нет. Подлетает инженер, снова мать вспоминает:

— Мать твою…! Где этот раз…бай Мансуров (Костя Мансуров — технарь соседнего самолета)?

— Твой готов? Готовь Мансурова. Инженер помчался дальше. У него такой вид, что можно подумать — только на нем все и держится. На самом деле все идет само собой. Сто раз все отработано. Даже на этот раз за «воздушкой» (заправщик сжатым воздухом) не нужно бегать. Вот она сама подъехала и стоит в готовности.

Виктор замечает Мансурова. Тот появляется на тропинке, ведущей от городка к стоянке. Проспал, ясное дело. Быстро, однако, пришлёпал. Идет только он как-то странно — подчеркнуто прямо. И не к своему самолету. Куда же он? Сейчас прямо на инженера напорется. Виктор быстро его перехватывает:

— Эй, Костя, стой! Куда же ты? — Когда Костя поворачивает голову в сторону Виктора, тот понимает, что он его не видит — остекленевшие глаза смотрят сквозь собеседника и направлены в одну какую-то далекую точку. Такое бывает — временная потеря зрения. После плохого спирта. В последнее время для антиобледенительной системы стали поставлять гидролизный спирт. Хотя это тот же этиловый спирт — ректификат, но производят его из древесного сырья. После него во рту остается привкус резины.

— Это ты, Витя?

— Костя, твой самолёт я приготовил. Так, что ты…в общем, не светись.

— Ты только покажи, где мой самолёт. — Виктор подвел его к самолёту, усадил на чехлы возле инструментального ящика. Издали его и не видать.

Подруливает автобус с лётным составом. Красивые весёлые ребята в голубых летных куртках. Румяные. Видно, уже приняли легкий завтрак. К самолету направляется Генка П., простой парень, с нашим братом дружить не чурается. Но у начальства не в большом почете. Все потому, что помалу пить не умеет. Не зная этого, часто попадается на глаза тех, перед кем бы показываться не следовало. Не стесняется рассказывать о своих похождениях.

Сам он из глубинки и в отпуск всегда ездит в форме. Он там один на всю округу настоящий боевой лётчик, лётчик-истребитель. Ас! Вся родня этим гордится, друзья гордятся, сам Гена гордится. И уж угощают его! С радостью. И сам он угощает и угощается! С радостью и гордостью. И расстается с малой родиной, чаще всего, в беспамятстве. Так было и в тот раз.

Провожали его земляки и погрузили в самолет. Самолет местных региональных линий. Типа Ан-2 или Ил-14. После посадки самолет подрулил к стоянке — прямо напротив встречающих. Гену растолкали: мол, пора на выход. Гена фуражку с летной кокардой напялил и пошел. Он даже понял, что он в самолете и что нужно идти на выход — вон он выход, там, где двери открыты. Вот только не знал он, что это не Ту-104 — большой и высокий лайнер, к которому трап подгоняют, и, выйдя на которого, можно приветственно помахать встречающим. А на этом самолетике — трап свой. И, не трап даже, а скромная лесенка. Короче, Гена делает решительный шаг вперед — из двери на трап. Он думал, что на трап. И плюхается вниз. С высоты, правда, небольшой — чуть более метра. Но на бетон, и плашмя. И в фуражке с летной кокардой боевого летчика, которая в процессе падения слетает с его головы и катится по бетонке. Хорошо, что хмель еще не сошел. Трезвый не выжил бы. Эту историю он сам в компании рассказывал:

— Представляете: вылетаю из самолета при всех регалиях и перед встречающими — плюх. Руки, ноги в сторону. Прилетел, припоцаный ас! Хорошо, что меня никто не встречал. И еще скажу я вам: люди у нас хорошие. Душевные. Какие люди! Никто не засмеялся. Наоборот, я слышал, как прокатился вздох ужаса и люди бросились мне на помощь. И уже через минуту меня отпаивали…Водкой.

Тем временем Гена уже в кабине. Докладывает о готовности. Уложились в требуемые 30 минут. Хоть бы в воздух не поднимали:

— Гена, а ты что, не знал, что тревога будет?

— Почему не знал? Знал.

— А зачем пил?

— Так я и не пил. Что, запах? Так это после вчерашнего. То есть, после позавчерашнего.

Временный отбой. Перерыв. Должны завтрак подвезти. Время-то уже почти семь. Алик:

— Пора бы перехватить чего-нибудь этакого — изысканного и вкусного. К примеру, бутербродик с семгой и кофе по-турецки. Нет, лучше со сливками. Ты как, Витек?

— Кофе, согласен. Заказывай два. А закусить…Да я бы просто яичницу откушал, глазунью — три яйца, с беконом.

— Будет исполнено, господин подпоручик!

Наш разговор как бы служит сигналом. Пошла авиационная «травля»: «А помнишь, как на тревоге в прошлом году поднимали первую эскадрилью в воздух? А замполит в это время…» Почему-то больше всего вспоминают разные казусы, случающиеся с замполитами. Федя:

А знаете, как у нас замполит погиб? Он считал, по-глупости своей, конечно, что место замполита всегда на передовой. А где в авиации передовая? Ясное дело — полеты. А до нашего полка служил он на поршневых самолетах. Говорят, даже летал когда-то. Ну, а у нас сразу стал знакомиться с реактивной авиацией. Первое знакомство состоялось, когда вздумал он пройти сзади самолета, выполняющего прогазовку двигателя. Ему не повезло. Если бы не было сзади самолета отбойного щита (металлического толщиной 5 миллиметров), то его бы просто прокатило по земле метров десять и все. А тут, техник как раз форсаж врубил, и струя, приложив беднягу об щит, довела его до бессознательного состояния. А потом еще стала поджаривать. Механик заметил, подбежал к кабине и техник двигатель выключил.

Спасли замполита. Пострадавшего отвезли в санчасть, откачали спиртом. Кости оказались целы, лишь лицо подрумянилось, словно загар принял. И что вы думаете? Через день зачитывают нам приказ о нарушении мер безопасности и о наказании виновных, не обеспечивших замполиту прохода через опасную зону. Оба спасителя — техник самолета и механик получили по выговору.

Так, что вы думаете, наш замполит-то поумнел? То есть слегка поумнел — перестал позади самолетов бродить. А, вот, что нужно держаться подальше от входного устройства самолета при снятой заглушке — никто бедняге не объяснил, что если заглушка снята — двигатель готов к запуску или уже запускается.

Кончилось все это печально. Были ночные полеты. Замполит бродил по стоянке и оказался вблизи входного устройства самолета за секунду до его выруливания (летчик дал полный газ). Никто его после этого не видел. Интересно, что летчик на этом самолете сумел взлететь, после чего докладывает, что двигатель слабо тянет. После посадки и осмотра самолета, поняли, что замполита засосал двигатель.

— А вот у нас смешная история была: самолет взлетел вместе с водилом (водило — устройство для буксировки, металлическая штанга около рех метров длины).

— Ладно трепаться — скажи еще вместе с чехлами.

— Нет, по натуре. Тоже на ночных. Летчик взлетел и докладывает: «шасси не убирается». А технарь засек злополучное водило еще на разбеге самолета. Он, когда самолет тягачом притащил на старт, чего-то заспешил и забыл водило отцепить. Сделал ручкой самолету и понесся в кузове тягача на позицию. Техник свой самолет, идущий на взлет, всегда провожает взглядом. Так и наш: глянул, а в свете прожекторов так хорошо видно — торчит впереди самолета ялда какая-то знакомая.

Смекнул он мгновенно. Быстро гонит тягач в зону посадки. Пока летчик фонарь открывал, да ремни снимал, он водило отцепил и стоит с ним, как будто приготовился его прицеплять к самолету для буксировки.

Самолет поставили на козелки и стали проверять уборку шасси. Уборка, выпуск — все работает, как часы. Так никто ничего и не понял. Летчика пожурили — мол, что-то он там не так делал.

— Ребята, кончай трепаться — завтрак привезли. Да, ни тебе глазуньи с беконом, ни тебе кофе с «какавой», — картошка со свининой. Чай в термосе, похоже, вечерний. Не успели поесть, вопль инженера:

— Отбой тревоги! На построение. Традиционное: «быстренько отдохнуть и в четырнадцать ноль-ноль колеса крутятся», — отъезд на полеты во вторую смену, с переходом на ночь.

Гл. 7. Гарнизонное ЧП

В выходной день в поселке случилось ЧП. Подростки забили до смерти молодого лейтенанта. Ни за что. Он, проходя с девушкой мимо группы балдеющих подростков, сделал им замечание по поводу их громкого мата. Представители «Нашего будущего» ответили, опять же с матом в том духе, что «иди, ты… и твоя… пока мы ее…». Не оприходовали. Лейтенант не сумел стерпеть издевательства. Зря. В нашей стране борцы за свою честь и правду, как правило, долго не живут. Вернулся.