Ольга Михайлова - Оборотни Митрофаньевского погоста (СИ)

• Название: Оборотни Митрофаньевского погоста (СИ)
• Автор: Ольга Михайлова
• Жанр: Прочие приключения

1878 год. Порфирий Бартенев, собираясь в Лиговку на ночную рыбалку, видит у Митрофаньевского кладбища встречу инфернальных существ. Ему и в голову не приходит, что то, что он счёл пустым сном, окажется совсем не видением...

---

   Но Порфирий Бартенев потёр лицо рукой и тихо попросил:

   -Пошли отсюда.

   Арсения не надо было уговаривать. Они вышли, Корвин-Коссаковский захлопнул дверь и дважды провернул ключ в замке, они спустились и сдали ключ консьержке.

   -Не подошла господам квартира? - любезно, чуть кокетничая, осведомилась она.

   Господа не очень-то вежливо что-то промычали и торопливо покинули парадное. На душе у обоих помутнело, Бартенев пожаловался на легкую тошноту, Корвин-Коссаковского тоже чуть мутило. Арсений повез Порфирия в академию, почти всю дорогу оба молчали, но, уже выходя из экипажа, Бартенев остановился на подножке.

   -Слушай, а ты можешь племянниц-то своих не везти к графине в пятницу?

   Корвин-Коссаковский смерил друга печальным взглядом. Он не хотел посвящать его в свои семейные проблемы, но коротко обронил, что спрятать можно только от непогоды, но не от нечисти...

   Порфирий, казалось, понял больше, чем хотел сказать Арсений.

   -Стало быть, девиц не особо и вразумишь?

   -Увы, да, - поморщился Арсений, - они... родители дурью маялись, бранились да лаялись, не до девчонок им было. А если Ваню, пока поперек лавки лежит, не выучишь, - все пропало, Ивана уже не научишь, сам же понимаешь. Поздно теперь вразумлять. Все, что можно - опознать этих людей в свете. Но даже и тут - боюсь, я не смогу скомпрометировать их в глазах племянниц. Мне никогда не удавалось ничего им внушить. Молодежь...

   -Ясно, - Бартенев со вздохом кивнул, - но как их опознать? Не с крыльями же нетопыриными они на бал явятся?

   -Не с крыльями, - вяло согласился Арсений. - Беда и в том, что там около двухсот человек будет, Порфиша.

   -Сколько? - ахнул Бартенев.

   -Около двухсот, - вдумчиво повторил Корвин-Коссаковский, но тут же и успокоил друга, - но половина - женщины, а из ста мужчин, надеюсь, пятьдесят будут старики да отцы семейств. Еще человек двадцать пять - люди всем известные, депутаты, высокопоставленные чиновники, приближенные градоначальника и сыновья всем известных семейств. В чистом остатке - две дюжины человек. Это молодые люди, танцоры и женихи. Я велел найти мне полный список этих молодцов и надеюсь вечером или завтра утром получить его. Но всё равно, искать придётся иголку в стоге сена. Да и времени мало.

   -Две дюжины... Боже мой...

   -Я надеюсь отсеять сыновей известных мне людей, тех, о ком хоть что-то знаю... Завтра четверг, один день у нас ещё есть. Списки я возьму с собой домой, всё, что можно, проверю.

   -Господи, может, мне это все-таки приснилось... - жалобно проронил Бартенев, и Корвин-Коссаковский понял, что минуты малодушия бывают не только у него. - Да ведь даже и догадайся ты - кто они, что делать? Кто тебе поверит, что некий франт - на самом деле мертвец, а другой - упырь? А кстати, - вспомнил Бартенев, - что такое инкуб-то? Ты сказал, что это не бессмыслица.

   -Блудный демон это, Порфирий.

   -О, Господи...

   ...Корвин-Коссаковский и вправду получил на следующий день списки приглашенных, забрал их домой и после ужина принялся за изучение. Задача оказалась не столь и сложна, он довольно легко ещё до полуночи отсеял всех знакомых ему мужчин, составил список тех, о ком ничего не знал, их оказалось чуть больше тридцати, и пошёл спать - голова гудела, ноги уже не держали его.

   Последний из отпущенных ему дней, пятницу, он посвятил изучению тех гостей, кого мог загодя проверить. Бедняге Полевому тоже досталось: пришлось наводить кучу справок. Но работа окупила себя, и в итоге перед Корвин-Коссаковским к трем часам дня в пятницу уже лежала бумага с именами.

   В ней был всего семь фамилий."Князь Макс Мещерский, Герман Грейг, Аристарх Сабуров, Даниил Энгельгардт, граф Михаил Протасов-Бахметьев, князь Всеволод Ратиев, Александр Критский". У Арсения Вениаминовича рябило в глазах, нужно было уменьшить список, по меньшей мере, ещё вдвое, но времени уже не оставалось, и в итоге, как ни усердствовал Полевой, как ни старался Корвин-Коссаковский, - это были тёмные лошадки. Только об одном - Германе Грейге - стало известно, что это незаконный сын великого князя.

   На большее времени просто не хватило.

   В итоге имена и фамилии путались в голове Корвин-Коссаковского, ровным счетом ничего ему не говорили, но он успокоил себя тем, что сделал всё возможное, к тому же его не оставляла надежда, что в залах графини он или Бартенев заметят что-нибудь такое, что поможет опознать хотя бы покойника, а по тому, кто окажется с ним рядом - выйти и на остальных.

   Теперь Арсений решил поехать к сестре. В кармане его был список с неопознанными именами.

   Мария Палецкая все эти дни была занята приготовлениями к балу у Екатерины Нирод, перед зеркалами дочь и племянницы примеряли платья, готовился выезд. Визит брата пришелся как раз на разгар предбальной суеты. Навстречу ему вышла племянница Ирина, его любимица, в новом платье - очень мило выглядевшая. Дочери Анны тоже приветствовали его, похваставшись новыми веерами и платьями. Корвин-Коссаковскому потребовалось не менее десяти минут, чтобы оторвать сестру от женских забот, хотя, на его взгляд, всё существенное было уже сделано: все они были надушены и напудрены, надеты были шёлковые ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками, причёски были почти окончены...

   Арсений Вениаминович увёл Марию в гостиную на первом этаже и там, к её удивлению, затворился с нею: он совсем не хотел, чтобы то, что он собирался рассказать сестре, было подслушано даже ненароком. Мария Вениаминовна не противилась уединению, ибо ещё с порога по сумрачным глазам брата поняла, что её ждут совсем не радужные известия, но то, что услышала в итоге, просто ошеломило. Арсений рассказал ей о видении его друга, генерала Бартенева. Рассказал подробно, ничего не скрывая.

   Сестра некоторое время исподлобья осторожно озирала брата, стараясь придти в себя, потом спросила, медленно и несколько неуверенно:

   -Прости, Арсений, я твоего друга как-то видела. На жулика не похож, верно. То, что ты его с гимназии знаешь, - тоже в его пользу. Но всё же... Почему не сон-то? Ты говоришь - он латыни не знает, и ему латинские слова присниться не могли, да ещё с таким смыслом... Чудно, конечно, но ведь чего не бывает? - Она подняла глаза на брата, поймала его взгляд и снова отвела глаза.

   Арсений не утешил её.

   - Ты не всё знаешь, - и он продолжил рассказ, поведав сестре о том, чем занимался с понедельника до четверга, и что удалось узнать от Полевого и Брандта. Описал Корвин-Коссаковский и два своих визита на квартиру Перфильевой.

   -Господи, - оторопело отозвалась сестра, - Арсик, это... это... - Мария умолкла, но помолчав минуту, всё же продолжила. - Прости, но я не могу поверить! Такая дьявольская круговерть - ради двух пустых девчонок, самодовольных глупышек?

   -Четырех, Машенька.

   -Да чем они этих упырей твоих привлечь-то могли? Не смотри так, я понимаю, мне не хочется верить, но ведь и вправду невероятно...

   - За честность я тебя и уважаю, Мари, - кивнул Корвин-Коссаковский, - не хочется верить, правильно говоришь. От того мы и не верим, что - "не хочется". Я, кстати, нигилистов этих нынешних понимаю. Они не хотят верить ни в праведность, ни в совесть, ни в бессмертие души. Так ведь проще, хоть и пошлее. А я вот неделю назад в одном томе прочёл, что сердце - не щепка, и душа человеческая - вещь не дешевая, она дороже всего мира. Все сокровища земли и вся вселенная не стоят одной души христианской. Знаешь, я почувствовал, что это верно. Потому что не пошло.

   Сестра молча окинула брата взглядом, отметив, как он в последние дни осунулся и побледнел. Последняя фраза Арсения и вовсе заставила ее похолодеть, что-то запредельно высокое и неотмирное проступило в ней, что-то тоскливое и потустороннее промелькнуло и в чёрных глазах брата. Марии стало страшно, и она поспешила спросить, что же теперь делать, ей хотелось перевести разговор на вещи осязаемые и понятные.

   -Не знаю, - Арсений вздохнул и протянул ей список, - постарайся запомнить эти имена, это те, о ком я ничего не смог узнать. Присматривай за девицами, следи за теми, кто рядом крутится. Кто-то из них там будет, сердцем чую.

   Сестра проглядела список и покачала головой.

   -И я никого из них не знаю. Но ты думаешь, что эти трое - будут среди них?

   Брат кивнул.

   -Уверен.

   Мария долго молчала, уставившись в пламя камина, но потом, когда Арсений задумался о своём, неожиданно проговорила отчетливым шепотом:

   -Я всегда боялась... мне ведь ещё с детства казалось, что с Анькой беда будет. Она пророчила вздор всякий, влюбилась в этого кутилу - а я знала... не к добру. Говорила ей, чтобы не выходила за него, чуяло, клянусь тебе, чуяло сердце беду-то неминучую. И эти обе... Чего я себя дурачу? Прав ты. Ведь только увидела их по выходе из пансиона - испугалась. У одной глаза как у девки шалавной, другая - точно тленом каким тронутая... Чего лгать-то? Я ведь всё это время боялась чего-то мерзкого...- Она обернулась к Арсению, и он вздрогнул, увидев её остановившиеся и остекленевшие глаза, - да только, знай, сколько бы там душа их не стоила, хоть все сокровища мира за них отдай, ничего ты у чёрта не выкупишь, и...