Ольга Михайлова - Оборотни Митрофаньевского погоста (СИ)

• Название: Оборотни Митрофаньевского погоста (СИ)
• Автор: Ольга Михайлова
• Жанр: Прочие приключения

1878 год. Порфирий Бартенев, собираясь в Лиговку на ночную рыбалку, видит у Митрофаньевского кладбища встречу инфернальных существ. Ему и в голову не приходит, что то, что он счёл пустым сном, окажется совсем не видением...

---

   Он велел ехать к себе на Лиговский. После ужина долго сидел в гостиной, не зажигая огня, глядя, как в свете фонаря на углу шевелятся ветви старого клена, образуя на стене причудливые узоры. Мысли в голове кружились странные, темные и пугающие, на стене рисовались очертания черепов и скелетов, летучих мышей и змей.

   Арсений покачал головой и пошел в спальню, молясь, чтобы дурные видения не помешали выспаться.

   И сон его был черен и пуст, он спал, точно засыпанный пудом душистого сена.

   На следующий день помощник появился в кабинете Корвин-Коссаковского около полудня. Как ни странно, жильцы доходного дома Крупенникова отличались постоянством: пять человек квартировало там два десятилетия, и двое - в том самом парадном, где жила старуха. Корвин-Коссаковский не поверил глазам, когда увидел в списке имя Генриха Брандта, чиновника Министерства путей сообщения, их с Порфирием Бартеневым бывшего одноклассника.

   Невероятно. Ему выпала еще одна удача, а удача, она как женщина: если не искать с ней встреч, она обидится и придёт сама. Впрочем, Арсений Вениаминович тут же и скрестил пальцы. Не стоит радоваться заранее - мужчина едва ли будет помнить гадалку, на это нелепо было и рассчитывать, но Генрих все же мог бы порекомендовать его другим жильцам, и самой перспективной Корвин-Коссаковский счёл Софью Одинцову, семидесятилетнюю матрону, вдову действительного статского советника, проживавшую на третьем этаже под квартирой покойной провидицы.

   Полевой же получил новое задание - раздобыть полный список приглашенных в дом графини Нирод в пятницу.

   Сам Корвин-Коссаковский нарочито задержался на службе, чтобы застать Генриха дома. Близки они никогда не были, но никогда и не враждовали. Арсений при этом хорошо помнил пунктуального и спокойного флегматика Брандта и, хоть прошло почти тридцать лет, как они виделись в последний раз, не верил, что такие люди меняются.

   И он не ошибся. Брандт узнал его, удивился визиту, но улыбнулся и с невозмутимой сдержанностью спросил, чем обязан счастью видеть бывшего однокашника? Да, от этой натуры романтики было не дождаться. Понимая, что задерживает ужин Генриха Карловича, Арсений торопливо спросил:

   -Я узнал, что ты живёшь в этом доме двадцать лет. Меня интересует Татьяна Перфильева, гадалка, умершая лет десять назад. Она жила в твоём парадном на четвертом этаже.

   Когда перед тобой умный человек - это тоже удача. Брандт внимательно посмотрел на Корвин-Коссаковского и кивнул. Он не счёл нужным задавать пустые вопросы и спокойно подтвердил:

   -Жила. За ней часто присылали из Мариинского, из Мраморного да и из Николаевского дворца, - он с иронией посмотрел на Корвин-Коссаковского, предлагая ему самому оценить этот странный факт.

   -Как выглядела?

   -Как ведьма из старой немецкой сказки, что Гензеля и Гретель съесть хотела. Горбата, глаза, кстати, - он усмехнулся, - на твои похожи. Вы не родня? - Корвин-Коссаковский с усмешкой покачал головой. - Она порой так глянуть могла, клянусь, язык к гортани прилипал. Но не шарлатанка, я не слышал, чтобы не сбылось у неё что-то. Клиентуры ходило, о! - он завёл глаза под потолок, - жене моей предсказала, представь, что двойня будет. И угадала. Мне напророчила как-то походя, что к Рождеству, я асессором тогда был, меня чином обойдут. И опять - в точку. Я еще десяток рассказов по городу про ее предсказания слышал. Старуха явно с чёртом зналась- всё сбывалось точка в точку.

   - А племянника её ты знал? Красивый молодой человек.

   Брандт удивлённо покачал головой.

   -Да кто его знает, кто у неё в племянниках-то был? К ней народ косяками ходил, и купцы, и преподаватели университетские, и офицеры. Да что там, генералы бывали, а когда из Николаевского дворца за ней посылали, так караул полицейский снаряжали. Странно, что ты этого не знаешь...

   Корвин-Коссаковский спокойно заметил, что полицейский департамент - не маленький, одно отделение редко знает, что делают в другом...

   -Хотя постой, - резко оборвал себя Брандт, - племянник... Не племянник - племянницы у нее были! И брат был, в карете приезжал пару раз, и две девочки с ним. Она его братом называла.

   -А звать его как, не припомнишь?

   Брандт покачал головой.

   -Я и не знал того никогда.

   -А кто сейчас там живёт?

   - А никто. В квартире её до сих пор никто дольше месяца-двух жить не может. Хозяин всех гадалок проклял.

   -Что так?

   Брандт пожал плечами.

   -Не знаю, кто на что жалуется. Последним там банкир жил, Нейман, въехал в сентябре, а в начале октября съехал. Он сказал, что у него тошнота там невесть с чего начиналась - в столовой и в гостиной, а в спальне - колотило, под двумя одеялами согреться не мог. А вот года четыре назад там месяц жила вдова одна, имени, прости уж, не помню. Та жене моей говорила, что ей в квартире этой постоянно казалось, что кровь начинает появляться отовсюду, на обоях, на постели, страх невозможный сковывал, ни пошевелиться, ни крикнуть. С остальными жильцами я не разговаривал. Но там никто не задерживается. - Брандт бросил быстрый взгляд на однокашника, и добавил, - ключи у истопника нашего, Ефрема Корпелова. Я же понимаю, что полицейский не утерпит, чтобы нос в чёртово гнездо не сунуть. Но снимать квартирку не советую.

   Запахи из столовой свидетельствовали о гусе с яблоками и сдобном пироге, оттуда доносились детские голоса, и Корвин-Коссаковский понял, что не стоит больше злоупотреблять временем Брандта, тем более, что он узнал всё, что хотел. Арсений распрощался, но, после того, как оказался в парадном, задумался. Он вообще-то не собирался посещать квартиру Перфильевой, однако теперь подумал, что вполне может и заглянуть туда, хоть и не понимал, зачем. Старуха отдала душу Богу - или чёрту, - десяток лет назад, что он там найдёт? Но вспомнив, что хотел потолковать с Софьей Одинцовой, Арсений Вениаминович и вправду спустился вниз, сообщил истопнику о желании посмотреть свободную квартиру на четвертом этаже, взял ключ и поднялся по лестнице к двери с латунной табличкой "8".

   Войдя, изумленно осмотрелся. Из прихожей с роскошным комодом на маленьких ножках и изящной вешалкой арочный проход вел в квартиру. Комнаты были обставлены ампирной мебелью наполеоновских времен, мелькало темное дерево с бронзовыми фигурами, лирами, львиными головами и сфинксами, венки, лавры, щиты и мечи. Обивочной тканью служил тяжелый роскошный шелк, затканный геральдическими узорами, портьеры сшили из той же помпезной ткани с бордовыми полосами и геральдическими символами - и это сугубо удивило Корвин-Коссаковского: стало быть, обставлялась квартира на заказ. Он обратил внимание, что шелк портьер и обивки старый, но не потертый, сделанный не во Франции, а в России, ибо мебель была карельской березы. В комнате стоял несколько затхлый дух, как обычно в нежилом помещении. Интересно, комнаты были меблированы хозяином? Когда?

   Корвин-Коссаковский прошел в соседнюю залу и замер. На столе в центре комнаты лежали карты и фишки для покера, тут же рядом валялись золотые монеты и ассигнации. Стулья были расставлены вокруг стола, некоторые отодвинуты. Арсений почувствовал, что его сковывает липкий страх, ему показалось, что стол был оставлен игроками только что, ибо никто не бросил бы на столе несколько тысяч рублей. "Господи Иисусе, сыне Божий, спаси и помилуй меня, грешного", прошептал, весь трепеща, Корвин-Коссаковский, осенил себя крестным знамением и торопливо вышел в прихожую.

   Здесь снова вздрогнул: на бюро лежали часы изящной ювелирной работы с крышкой из белого золота, украшенные фигуркой скорпиона, инкрустированного бриллиантами. На конце хвоста скорпиона алело драгоценное жало с рубином насыщенного красного цвета огранки "кабошон". Это была вещь баснословной цены.

   Арсений почувствовал, как по вискам его заструился холодный пот: он, войдя, бросил взгляд на комод. Там ничего не было. Часы появились, пока он был в гостиной. Несколько секунд Корвин-Коссаковский неподвижно стоял в дверях, продолжая, как заклинание, повторять Иисусову молитву.

   Наконец открыл двери на лестницу и снова остановился на пороге.

   В квартире стояла пугающая, мертвая тишина. Арсений решился. Он сделал шаг к часам, методично перекрестил их и нажал кнопку сбоку на корпусе. Крышка щелкнула и распахнулась, а через мгновение вдруг раздались аккорды жуткой чумной песенки.

   Jeder Tag war ein Fest,

   Und was jetzt? Pest, die Pest!

   Nur ein groß' Leichenfest,

   Das ist der Rest.

   Augustin, Augustin,

   Leg' nur ins Grab dich hin!

   Oh, du lieber Augustin,

   Alles ist hin!

   Не закрыв крышку часов, напрочь забыв об Одинцовой, Арсений Вениаминович нервно рванулся к выходу, захлопнул дверь, дважды провернул ключ в замке и побежал вниз по лестнице, перескакивая через две ступени.