Лев Успенский - За семью печатями

• Название: За семью печатями
• Автор: Лев Успенский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 1958

В начале XVIII века на берегу Дона был найден громадный слоновый зуб. Откуда он тут взялся?

Древнегреческие писатели и историки сообщают, что в землях скифов на вершинах гор жили «стерегущие золото грифы», таинственные полуптицы-полулюди. Что это? Только сказка? А если нет, то какими они были, эти древние жители гор?

На скалах, на месте будущего Братского моря, в самое последнее время обнаружены очень своеобразные рисунки, выполненные тысячи и тысячи лет назад. И один из них очень похож на топографическую карту Ангары. Что, если это действительно так? Значит, существовали географы во времена неолита?

Сколько вопросов, загадок, дел встает перед археологами — людьми, изучающими скрытые за семью печатями следы давно ушедшей жизни! Сколько неожиданностей приносит их трудная, порою кропотливая работа, помогающая правильно осветить историю всех народов и времен!

Писатели Л.В. Успенский и К.Н. Шнейдер, увлеченные замечательной наукой, живо и ярко рассказали на страницах своей книги о ряде интересных археологических открытий, результаты которых они видели своими глазами.

Большое место в книге уделено показу своеобразного мира археологических экспедиций, работы «в поле», приемов реставрации, сохранения, обработки и анализа собранного материала, то есть той стороны деятельности ученых, которая остается скрытой от любознательного взгляда при посещении археологических музеев.

---

Высокий мыс лежит между двумя оврагами. На его лысом горбу или на покатых склонах вырыты в земле неглубокие котлованы. Над ними поднимаются сооруженные из подручного материала, реже из жердей (которых мало вблизи ледника), чаще из мамонтовых клыков и костей (их всегда хватает) кровли землянок.

Иногда такая землянка одна; иногда несколько их сливаются вместе, образовав большое, до десятка метров в длину, полуподземное помещение. Это и есть искусственная пещера палеолита. Ее внутренность раскрывается перед археологом как бы в плане: здесь пылал очаг, вот в этом месте находилась «мастерская» — тут люди оббивали и обтачивали свои кремневые ножи, топоры, заостряли наконечники копий; в этот угол они сбрасывали золу; а в той «комнате» какой-нибудь специалист разукрашивал тела своих сородичей рыжей охрой.

Все истлевает, все рассыпается в прах, но уголь, зола и охра, погребенные в земле, переживают тысячелетия. Под толщей новых наслоений они спрессовываются, сжимаются, от них остаются только пятна, порой только цвет, окрасивший землю. И вот, ничего не добавляя, ничего не примысливая, археолог восстанавливает и внутренний и внешний вид сооружения, от которого не осталось решительно ничего. А ведь это не просто сооружение, это жилье человека, которое он сам себе построил, в котором он долго, так бесконечно долго жил.

Что может сказать о человеке больше и яснее, чем его жилище?!

ДРЕВНЕЙШАЯ ГЛИПТОТЕКА МИРА

В пещерах Западной Европы, в самых глубоких гротах, куда тысячелетиями не проникал любопытный и невежественный разрушитель прошлого — человек, хранятся изумительные произведения искусства. На стенах подземелий скупыми, необыкновенно выразительными штрихами изобразили здесь кроманьонцы хорошо знакомых им зверей той поры — гороподобного мамонта, стремительного, страшного носорога, ветвисторогого лося или бизона, тонущего в лохматой шерсти.

Поразительны энергия и сила выражения этих рисунков на камне, восхищает острота глаза и точная твердость руки охотников-рисовальщиков. Видно, что этому делу они отдавали немало сил и времени. Ради чего? Делалось это, конечно, не на досуге, не для того, чтобы убить время. В некоторых пещерах обстоятельства сохранили на тонком песке у подножия «картин» следы многочисленных ступней. То носились в неистовой пляске-заклинании наши предки. Есть изображения, яростно истыканные сотнями брошенных в упор копий и стрел. Можно думать — так люди старались обеспечить себе удачную охоту.

Но для чего бы ни служили замечательные изображения, они там существуют, в этих пустотах земли, и если бы о них знали сто лет назад, вопроса, был ли человек современником мамонта, не возникло бы.

У нас, на плоской равнине Европейской части СССР, негде искать подобных пинакотек — картинных галерей древности. Зато у нас есть не менее замечательные глиптотеки — хранилища изваяний, скульптур. И больше всего их, и самые интересные (свыше полусотни статуэток) найдены в Костенках.

Что же это за статуэтки? Какая «тематика» волновала ваятелей палеолита? Что заставило их заняться этим делом, еще более трудоемким, чем рисование на стенах пещер?

Прежде всего интересно вот что: если рисовальщики кроманьонского и близкого к нему времени изображали чаще всего зверя-добычу, пищу (может быть, обожествляя его), а человека гораздо реже, то кроманьонцы-скульпторы вдохновлялись и человеческими образами.

Из мягкого камня или из кости они вырезывали фигурки иногда до полуметра высотой, а чаще в пять-десять сантиметров. И почти всегда это было изображение женщины, зрелой, сильной матери, с могучим животом, огромной, тяжелой грудью, иногда явно беременной. Нам эти женщины не кажутся красивыми; нам не нравятся жировые складки на их боках, непропорционально тонкие, недоразвитые руки, сложенные на груди, бесформенная головка без лица. Но именно за их некрасивость какой-нибудь западный коллекционер древностей заплатил бы огромные деньги и был бы счастлив, заполучив такую статуэтку. Однако ни за какие деньги он ее не приобретет: она принадлежит науке, ее изучают, по ней судят о многом.

Вряд ли и сам художник воплощал в этих образах свое понятие о красоте. Вероятно, у него были другие, более важные задачи.

Эти могучие женские торсы вернее всего служили символом таинственной силы материнства, были образами зрелой мощи, важного и сытого спокойствия, на которое весь род взирал с благоговением, как на источник своей жизни, на непременное условие продолжения рода.

Есть много оснований предполагать, что первобытный человек плохо отдавал себе отчет в родстве, в зависимости между ребенком и отцом. Ведь связь между ними не непосредственна, дитя не отделяется прямо от тела отца. Другое дело — мать: и для нее самой и для окружающих вопроса о том, ее ли это ребенок, не возникает. Вполне естественно поэтому, что смутные представления об обновляющей силе жизни, о родственной связи между младшим и старшим поколением воплощались в образе женщины-матери. А отсюда один шаг к обожествлению этого образа.

Фигуры эти встречаются не в одних Костенках. Такие же или подобные им находили и в Гагарине на Дону, и в Бурети на Лене, и во Франции в пещере Мас-д'Азиль, и в Виллендорфе в Австрии...

Наверное, они играли какую-то важную роль в жизни первобытного человека, но какую именно, пока еще с уверенностью сказать нельзя. Поиски новых фигурок и изучение их продолжаются.

КАК ЭТО МОГЛО СЛУЧИТЬСЯ?

Два года назад, роя в Костенках новый колхозный пруд, рабочие наткнулись на палеолитическую могилу — погребение ребенка лет четырех-пяти.

Маленький скелетик за десяток тысяч лет превратился в груду костей. Вся небольшая яма была заполнена однородной массой земли. В ней в беспорядке попадались самые разнообразные предметы, множество уложенных в могилу вещей: просверленные зубы песца (две сотни!), рукоять и конец лезвия костяного кинжала, иголка с ушком и лощильце — лопаточка для заглаживания швов на шкурах, — десяток кремневых скребков и много пластинок, похожих на ножики. Странно, что кости были найдены в одном конце овальной могилы, а череп — в другом. Как это случилось, почему? Казалось бы, ответа нет и быть не может. А вот что теперь, изучив этот хаос вещей, говорят археологи.

Умершего похоронили необычно, на наш взгляд. Могилу вырыли не снаружи, а в полу жилого строения, не забросали сразу землей, а накрыли прочным сводом из костей мамонта. В этом маленьком склепе тело не уложили, скорченное, на боку, как всегда бывало, а посадили на своеобразную подушку из красной охры и зеленоватого «сеноманского»[34] песка, привязав за спину красивый костяной кинжал. Неизвестно, сколько времени просидел маленький мертвый человечек в темной и безмолвной пустоте подземной полости. Может быть, несколько дет, а возможно, много больше. Но однажды часть кровли внезапно обрушилась. Истлевший костяк распался; череп покатился по пустому днищу и лег в противоположном конце склепа. И кинжал разломился надвое; он тоже упал в этот миг. A после этого (именно после, никак не до) пустота могилы понемногу заполнилась землей. Ее намыли просачивающиеся сюда воды, сделав склеп обыкновенной могилой.

Ученые утверждают, что это так. Но кто сказал им об этом? А если не было никакого склепа? Может быть, умерший с самого начала не сидел, а лежал на своем ложе? Как разглядеть, что происходило тысячелетия назад, да еще глубоко под землей?

Следите за рассуждениями археологов.

Череп без нижней челюсти лежит поодаль от скелета. Может быть, голова была отделена зачем-либо еще до погребения? Нет: тогда первый позвонок, атлант, отделился бы вместе с ней, а его нашли на обычном для него месте. Нашли и челюсть — под бедром скелета, у его таза. Значит, они отпали сами и уже в могиле, когда тление освободило их.

Да, но как же попала голова в противоположную часть могилы? Просверленные песцовые зубы-бусинки были найдены не в одном, а в трех местах: кучка — возле колен скелета, несколько дорожкой по всей длине могилки и горсточка — вокруг самого черепа. Значит, на голове мертвого в день похорон был головной убор, обшитый бусами из таких зубов. Нитки-жилки истлевали постепенно. Пока труп сидел, наклонясь вперед, они как бы капали с него в колени. Потом сильный толчок отбросил голову; она покатилась по пустому дну, уронив на пути еще несколько бусин-зубов. Наконец она надолго остановилась в конце пустого пространства, и тут за десятки веков рассыпалось в прах само убранство; последние бусинки с него упали венчиком на землю. Будь могила полна земли с самого начала, этого не произошло бы. Будь покойник зарыт в лежачем положении, картина тоже была бы другой.

Что же потревожило покой подземелья? Кто осквернил могилу в Городцовской стоянке? Еще раз внимательно исследовав все, ученые узнали и это.