Лопе де Вега - Валенсианская вдова

• Название: Валенсианская вдова
• Автор: Лопе де Вега
• Жанр: Драматургия
• ISBN: 978-5-4467-1294-6

Молодая вдова Леонарда проводит дни в молитвах и чтении благочестивых книг, не допуская к себе никого из воздыхателей и искателей её руки. Среди наиболее верных и настойчивых поклонников – Огон, Валерьо и Лисандро, каждый из которых знатен, богат и хорош собой. И они не ищут ничего, кроме любви молодой женщины. Леонарда решительно отвергает их всех. Но однажды встречает в церкви незнакомого прекрасного юношу, в которого сразу влюбляется.

---

Камило

(в сторону)

Не покидает ли иной
Для стран авзонских или галльских[23]
Свою семью и край родной
И к далям Индий португальских
Плывет над водной глубиной?
Бросают же родимый дом,
Чтоб воевать за рубежом?
Стоят же тысячи народа
В жаре и в давке, в куче сброда,
Любуясь пышным торжеством?
Иной среди пустынной нивы
Часами в зной и холод ждет,
Мелькнет ли кролик боязливый;
Простую рыбу стережет
Всю ночь удильщик терпеливый.
А я, который юн и смел,
Собравшись в путь, я оробел,
Когда, быть может, он прекрасен?

(Урбану.)

Идите с миром; я согласен.

Урбан

Поверьте, счастлив ваш удел!

Камило

Я принимаю приглашенье,
И в три я буду у моста.

Урбан

Вас ожидают наслажденье
И ангельская красота.

Камило

Или хотя бы приключенье.

Урбан

Прощайте же. Вас будут ждать.
Иду.

Камило

Прошу не опоздать.

Урбан

Не бойтесь, я не опоздаю.

Камило

(в сторону)

Что это значит, я узнаю,
Хотя бы жизнь пришлось отдать.

Действие второе

Поле у въезда на мост. Ночь

Явление первое

Камило один.

Камило

Я буду стоек и спокоен,
Не отступлю перед судьбой.
Я вышел в дерзновенный бой
И должен одержать, как воин,
Победу над самим собой.
Томимый тяжким колебаньем
Между боязнью и желаньем,
Я движусь, как во власти сна,
И воля словно сражена
Каким-то злым очарованьем.
Ведь, может быть, завистник жалкий,
Какой-нибудь безвестный враг
Придумал этот ловкий шаг,
И ждут меня удары палки,
А то еще удары шпаг.
А я? Склонил покорно шею,
И головы поднять не смею,
И жду кровавого конца,
Как бессловесная овца,
Идущая под нож злодею!
Но я вовек не возбуждал
Ничьей вражды; со мной все дружны.
Все эти страхи – вздор ненужный:
Кто никого не обижал,
Шагает смело безоружный.
И тот, кто мне принес поклон,
Ведь сам же мне позволил он,
Чтоб я кой-чем вооружился!
Не для того ль, чтоб я страшился?
Ведь страх всегда вооружен,
И вряд ли юного гонца
Мое оружье беспокоит:
Глаза он сразу мне прикроет,
А зрячему связать слепца,
Конечно, ничего не стоит.
Кто слыхивал такое диво?
Ведь если женщина красива
И ей желанен кто-нибудь,
Он вправе на нее взглянуть!
Как эта красота стыдлива!
Что если, ангела лаская
И сладостно прильнув к нему,
Я черту шею обниму,
Который, гнусный вид скрывая,
Нарочно прячется во тьму?
Что если лысая старуха,
Оглохшая на оба уха,
Давно отвыкшая жевать,
Решила мной повелевать,
Призвав на помощь злого духа?
А вдруг она – одна из тех,
Кого недуг французский гложет,
И на меня ярмо наложит,
Чтоб я потом, за час утех,
Пять лет ходил, как труп, быть может?
Но, кажется, сюда идут.

Явление второе

Камило, Урбан в маске, с байковым клобуком в руке.

Урбан

Какой-то человек… Кто тут?

Камило

Не вы ли новый мой приятель?

Урбан

Явился ваш доброжелатель.

Камило

Безумцы так себя ведут!

Урбан

Никто не видит нас, Камило?

Камило

Нас видят звезды и луна.

Урбан

Хотя б угасла и она,
Вас ждет небесное светило,
Вам ночь блаженства суждена.

Камило

Она, быть может, ангел Божий,
Быть может, ведьма с мерзкой рожей,
Внушающей не страсть, а страх;
Но раз я буду с ней впотьмах,
Ведь это же одно и то же.

Урбан

Одно и то же? Вот так раз!
Иль тело в прелести расцвета
Не больше вкуса будит в нас,
Чем осязание скелета,
Каким рисуют смертный час?
Ведь красота – благоуханье;
И мы ее очарованье
Вкушаем, видим, познаем,
Как всякий аромат – чутьем.

Камило

Чем мне поможет обонянье?
Я не аптекарь и не врач.
Влюбленных зренье услаждает,
И только тот в любви вкушает
Весь аромат ее, кто зряч,
Кто, наслаждаясь, созерцает.
Слепец, – каким я скоро буду,
Исполнив дамскую причуду, –
Восторг любовный познает
Не более, чем грубый скот.

Урбан

Готов поспорить здесь и всюду.
Слепец, он создает в уме
Всего лишь смутное виденье,
А вам, сеньор, воображенье,
Хоть вы и будете во тьме,
Не меньше даст, чем ваше зренье.
Ведь пара глаз горит пожаром
В подобный миг, а двум-то парам
Земля и твердь насквозь видны!

Камило

Глаза иных омрачены
В подобный миг слепым угаром.
Ей сколько лет?

Урбан

Взглянув, решите.

Камило

Девица, замужем, вдова?
Иль знает тайны мастерства
Быть, по заказу, чем хотите,
Назло законам естества?

Урбан

Нет, не вдова и не девица,
Не брошенная молодица
И не замужняя она.

Камило

Тогда картина мне ясна:
Старуха, чучело, гробница.
Ну и хозяйка же у вас,
Когда я понял так, как надо!

(В сторону.)

Плут! Видно с первого же взгляда!
Его хозяйка – дикобраз,
Мужеподобная громада.
Посмотрим, всякое бывало…
Я маску с этого нахала
Содрать и бросить так и рвусь!
Конечно, дамы я лишусь,
Но дама стоила мне мало.
Нет, воля все-таки упряма,
И пламенем согрета грудь!

(Урбану.)

Ну что ж, мой друг, пора и в путь.
Где ваша сумрачная дама,
Чтоб на нее слепцу взглянуть?

Урбан

Наденьте этот клобучок.

Камило

Что за безумный я игрок!

Урбан

Так требует моя хозяйка.

Камило

Еще, вдобавок, это байка!
Хоть из камлота быть бы мог.

Урбан надевает на Камило клобук.

Далеко нам?

Урбан

Большой конец.

Камило

Слепца вожатый в воду кинет,
И страстный пыл его остынет.

Урбан

Терпенье, господин слепец!
Час испытанья скоро минет.

Явление третье

Те же и Отон.

Отон

(про себя)

Ночь в ярких звездах, помоги!
Раз ты ведешь мои шаги
И жизнь мою к могиле мрачной,
Стань черной, ночь, стань непрозрачной,
Чтобы не виделось ни зги!
Хотя я вышел в это поле,
Где ласковая тишина
Смирить бы пламень мой должна,
Он разгорается все боле,
И виновата в том она.

Урбан

(к Камило, тихо)

Нам кто-то заступил дорогу.
Возьмитесь-ка за мой ремень.

Отон

Ола! Кто это?

Камило

(в сторону)

Ну и день!
Слепою курицей, ей-богу,
Тащусь, беспомощный, как пень.

Отон

Ответьте!

Камило

(в сторону)

Если грянет гром,
Мне это будет поделом,

Урбан

Я – маска.

Отон

Легонькая шалость?

Урбан

Мы с ним вдвоем хлебнули малость
И потихонечку идем.

(К Камило.)

Вперед, нам светит месяц ясный!

Камило

Святое небо, как темно!

Урбан и Камило уходят.

Явление четвертое

Отон один.

Отон

Лишает разума вино.
Любовь к затворнице прекрасной
Мутит мой разум, как оно.
Возможно ли, чтоб эта дама
Свой дом считала сенью храма
И так блюла смешной обет,
Чтоб стольким рыцарям в ответ
Лишь «нет» да «нет» твердить упрямо?
Нет, невозможно; молвить честно,
Я полагаю, что она
Навряд ли к святости склонна,
Затем что святость, как известно,
Всегда костлява и бледна.
Она здорова, молода
И проедает без труда
Четыре тысячи дохода;
Ужель она в теченье года
Не зябнет ночью иногда?
Пусть на затворе держит дом,
Пусть ей греховный свет не нужен,
И дух ее с молитвой дружен,
Не все ль равно, раз эконом
Приносит индюка на ужин?
Нет, сто ночей не буду спать,
Все ночи буду коротать,
Прикован к милому порогу,
И кто приблизится, ей-богу,
Тому вовек уже не встать!
Пусть я под снегом коченею,
Хотя здесь редко снег идет,
Пусть тяжкий сон меня гнетет,
Я как скала окаменею,
Медуза[24], у твоих ворот.

Комната в доме Леонарды