Олесь Донченко - Карафуто

• Название: Карафуто
• Автор: Олесь Донченко
• Издательство: Дитвидав
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1957

Семнадцатилетний Володя Дорошук отправляется со своим отцом, известным советским ученым, в морское путешествие. Но неожиданно обрушился тайфун, и корабль погибает. Володи с отцом удается спастись. Они оказываются на Карафуто — южной части Сахалина, которая тогда принадлежала японцам.

Японские обладатели угрозами и издевательством пытаются выведать у профессора его новый секретный изобретение.

Между тем Володя, проявив большие мужество и находчивость, бежит из-под стражи. Но как ему добиться в своих сквозь дремучую тайгу?

Читатели узнают о множестве чрезвычайных, порой страшных приключений, которые пережил Володя, пробираясь к пограничникам, чтобы вместе с ними избавить отца из лап преступников.

---

— Что это? — спросил он.

— Вы видите — кремни.

— Но зачем ты их носишь с собой?

— Как талисман. Эти камешки найдены в желудке барсука. Они приносят счастье.

— Встретиться с барсуком — это к беде. Так говорит простой народ.

— Но камешки, найденные в желудке барсука, — другое дело. Я сам слышал, как барсуки бьют себя в живот, и услышать это — к несчастью. Но кремни, говорю, совсем другое.

— Ты плохо говоришь по-японски. Ты приехал из России?

Офицер раскрыл найденные в карманах у Володи удостоверения.

— Ты — сын Хабарова? — спросил он другим тоном. — Почему раньше молчал об этом?

— Вы меня не спрашивали.

И здесь случилось чудо. Офицер вертел в руках медный жетон с выбитой на нем хризантемой. Его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Номер две тысячи восемь, — громко прочитал он. — Почему же ты молчал и об этом?

Володя не знал, что отвечать. Он ведь не понимал, что означает этот жетон. Офицер спросил:

— Ты давно работаешь… ну, в тайной полиции?

И здесь Володе стало все ясно. Это был значок шпиона. Приняв равнодушный вид, юноша промолвил:

— Господин офицер, я не имею права об этом рассказывать. Кроме того, здесь находятся простые солдаты…

Офицер опомнился.

— Не могу возразить, что вы имеете рацию. Вы в самом деле сын Хабарова?

— Сын Хабарова.

— Капитана Хабарова?

— Да.

Офицер что-то обдумывал. Он еще не совсем поверил.

— А почему в таком случае вы работаете дровосеком? Сын капитана, и…

— Я должен был работать среди дровосеков… вы меня понимаете?

— И в конце концов, последний вопрос: где сейчас ваш отец?

— Разве вы этого не знаете, господин офицер?

— Нет, с точностью не знаю. Он сейчас, кажется, в Токио.

— Нет, вы совсем неверно проинформированы, господин офицер. Моего отца уже нет. Его убили советские пограничники.

Офицер шумно встал из-за стола.

— Вы голодны?

— Если можно, я с готовностью б…

— Пожалуйста. А о вашем отце я, конечно, слышал. Он погиб, как герой. Сейчас вас проведут в комнату. Прошу извинить, но придется снова завязать вам глаза. Таков порядок. Инструкция. Еще раз извините. Справки, жетон и деньги остаются пока что у меня. О, не беспокойтесь, ничто не пропадет. Вы хотите что-то сказать? Я слушаю.

— Относительно талисмана… Вы понимаете, что я не придаю ему особого значения. Но… извините, я немного суеверен. Что поделаешь — так воспитан.

— Камешки вы можете получить.

— Нет, нет! Мне просто немного стыдно перед вами. Но, если все время находишься на опасной работе, то невольно сделаешься суеверным.

— Прошу, прошу. Я вас понимаю. Я сам не прохожу мимо храмов Инар[7], хотя верю только в императора.

Часовой завязал Володе глаза и отвел в занавешенную циновками комнату. Здесь не было ни стола, ни стульев, но в уголке лежало несколько подушек с вышитыми на них золотыми фазанами. Тот же дежурный принес в четырехугольной чашке рис и мясо.

Володя хорошо поужинал. Но его не покидала мысль — в самом ли деле офицер поверил? Удостоверения и жетон — вещи красноречивые, но не настолько, чтобы убедить хитрого и подозрительного самурая.

Юноша подошел к двери и легонько толкнул ее. Дверь… отворились! Дверь была не заперта!

Тем не менее, как только Володя высунул голову, возле него возник часовой.

— В коридоре нет ничего интересного, — сказал он. — Кроме того, здесь сквозняк.

— Я не боюсь простуды, — ответил Володя.

— Но я отвечаю за ваше здоровье. Молодым людям вредно поздно ложиться спать.

И он затворил дверь.

«Самурай не поверил», подумал Володя.

Но размышляя дальше над своим положением, пришел к заключению, что дежурный — это еще ничего не значит. Нельзя забывать, что это не ресторан, а концентрационный лагерь. Дежурные здесь стоят, вероятно, на каждом углу.

Володя подошел к окну. Оно было круглое, из цветного стекла. Широкий двор ярко освещали электрические фонари. Двое солдат медленно ходили взад-вперед. Штыки тускло блестели, и в ту минуту Володя почему-то очень остро ощутил их холодный, беспощадный блеск.

В противоположном конце двора стоял низкий и длинный деревянный барак. Круглые окна его поблескивали строго, как очки.

Вдруг двор наполнился людьми. Они шли поодиночке и небольшими группками по двое, по трое, одни, разговаривая между собой, другие — понуро опустивши голову, будто придавленные тяжелой усталостью. Все они были в белых халатах и белых колпаках, как врачи. У каждого на боку висел противогаз.

Их прошествовало двором человек двадцать. Затем они скрылись в длинном приземистом бараке.

«Что это за люди в халатах? Врачи?»

Володя терялся в догадках. В конце концов, все это совсем не похоже на лагерь для заключенных.

Он быстро отскочил от окна, так как в дверь кто-то постучал. Это был уже знакомый офицер.

— Разрешите войти? Я пришел убедиться, что вам ничего не надо.

Он стукнул каблуками. Его круглое, луноподобное лицо выражало чрезвычайную вежливость и готовность к услугам. Но Володя видел, что самурай пришел по какой-то другой причине. В самом деле, он тут же спросил:

— Я думаю, что вам не известное место, где вы находитесь?

— Я хотел бы услышать это от вас.

Лицо офицера стало непроницаемым.

— Если вы это уже знаете, мне не приходится…

— Нет, я не знаю этого с уверенностью.

Офицер прикладывал большие усилия, чтобы разгадать, знает ли узник, куда попал. Он напряженно ловил каждое слово Володи, каждый оттенок его голоса.

— Вы не знаете наверное, но вы догадываетесь? Не так ли?

«Почему он так добивается от меня ответа?»

— Да, я догадываюсь.

— И о чем?

— Я думаю, что я попал…

Офицер напряг внимание, его глаза застыли. Но улыбка не сходила с губ.

— … в концентрационный лагерь, — закончил Володя.

Офицер, как показалось юноше, облегченно вздохнул.

— О, нет, — покачал он головой. — Не лагерь. Но вы не старайтесь об этом узнать, это для вас может быть не совсем полезно.

— Спасибо за совет. Хотя я не понимаю вас.

— Бывает полезным не понимать.

И он снова элегантно, как перед женщиной, пристукнул каблуками.

ПРОФЕССОР АЮГАВА

Володя проснулся. В комнате было темно, и он решил, что на дворе еще ночь. Но тонкий солнечный луч несмело простирался по полу.

Володя подошел к окну. Оно было закрыто со стороны двора, и луч пробивался сквозь единственную небольшую щель. Итак, ночью, когда юноша спал, окно закрыли. Это, ясное дело, было сделано для того, чтобы он не мог видеть, что делается во дворе.

Юноша снова ощутил себя узником. У него отобрали не только свободу, а даже дневной свет.

Ночь прошла тревожно. Володе виделись кошмарные сны. Но утром, обнаружив заслоненное окно, он снова ощутил, что кровь у него горячая и бушующая и что он имеет достаточно сил, чтобы не стать на колени перед самураями.

Целый день просидел Володя в темной комнате. Дважды дежурный приносил пищу, но юноша почти ничего не ел. Мучила неизвестность. Наверное, самураи узнали, кто он. Что его ждет?

Беспокоили мысли: куда он попал? Можно ли верить офицеру, что это не концентрационный лагерь? Какая, в конце концов, разница! Все равно он схвачен самураями! Удастся ли ему теперь убежать?

Какая досада! Вырваться на свободу и снова попасть в плен!

Были минуты, когда его душили слезы. Потом подкралось отчаяние. И тогда невольно появлялась мысль о том, не лучшее ли все кончить? Очень просто — разбежаться, наклонить голову и с разгону — теменем об стену!

Володя упрекал сам себя, ругал себя.

— Трус! — шептал он. — Ты испугался? Отец надеется на твою помощь, а ты думаешь о самоубийстве!

Он искал самые острые и способные всколыхнуть его слова. Он кусал губы, проклинал свое слабодушие.

И отчаяние отступало. Было хуже, когда он лежал после пыток в самурайской тюрьме, когда так далеко были всякие надежды на спасение. Появлялась уверенность, что все можно преодолеть.

И юноша готов был достойно встретить офицера. Еще в коридоре услышал он его шаги и громкий разговор с дежурными.

Офицер вошел веселый, с не сходящей с лица улыбкой. Тотчас в комнате вспыхнула электрическая лампочка.

— Вам придется извинить нас за некоторые неудобства, которые вы испытывали, — офицер показал на окно. — Я уже отдал приказ убрать завесу…

— Какое вы имеете право издеваться надо мной? — сказал Володя.

Офицер подал юноше папиросу.

— Не курите? Напрасно. Волнуетесь тоже напрасно. Я исполнял соответствующие инструкции. Должен вам сказать, что мы справлялись о вас в главной конторе лесоразработок Фуксимо. Вы самовольно оставили роботу и даже не захотели получить жалованье, которое контора удержала из вас как штраф. Теперь все хорошо, хотя вашу личность проверит еще представитель полиции. Я могу возвратить вам документы.