Данте Алигьери - Божественная комедия. Ад

• Название: Божественная комедия. Ад
• Автор: Данте Алигьери
• Жанр: Проза

«Божественная комедия. Ад» – первая часть шедевральной поэмы великого итальянского поэта эпохи Возрождения Данте Алигьери (итал. Dante Alighieri, 1265 – 1321).*** Заблудившись в дремучем лесу, Данте встречает поэта Вергилия и отправляется с ним в путешествие по загробному миру. И начинается оно с девяти кругов Ада, где поэты встречают всевозможных грешников – обманщиков, воров, насильников, убийц и самоубийц, еретиков, скупцов, чревоугодников и прочих – среди которых узнают многих исторических фигур. Все они страдают от разных мук в зависимости от грехов, но самые страшные – в последнем, девятом кругу, где находятся предатели… Две другие части этого гениального произведения – «Чистилище» и «Рай». Данте Алигьери заслуженно называют «отцом итальянской литературы». Данное издание содержит уникальный редкий перевод Дмитрия Мина, выполненный в 1855 году.

---

Песнь XIV

Содержание. При имени Флоренции, Данте, растроганный любовью к отечеству, подбирает разбросанные листья флорентинца и складывает их вокруг его куста. За тем поэты приходят к границе, отделяющей второй отдел седьмого круга от третьего, где казнится насилие против Бога. Пред глазами Данта открывается необозримая и бесплодная степь, горячие пески которой вечно раскаляются огнем, падающим на них длинными полосами. Грешники образуют из себя три стада: одни лежат навзничь: кто богохулители; другие сидят, скорчившись: кто ростовщики; третья, самая большая толпа содомитов находится в вечном бегстве. – Потом, все более и более удаляясь от леса и миновав первую толпу богохулителей, поэты приходят к клокочущему потоку Флегетону, на который Виргилий обращает особенное внимание Данта и при этом случае объясняет ему происхождение адских рек. Все воды адских рек происходят от слез статуи Времени, в образе старца стоящей на г. Иде и литой из золота, серебра, меди, железа и глины. За исключением головы, литой из золота, все части ее тела прорезаны морщинами от слез, которые, сливаясь в ад, образуют Стикс, Ахерон, Флегетон и Коцит. Данте спрашивает о Лете и узнает, что река забвения помещена в чистилище. – За тем путники пересекают песчаную степь, идя мощеным берегом Флегетона, над которым гаснет огонь.

1. К отечеству подвигнутый любовью,
Я, подобрав листы, их возвратил
Тому, который смолк, облитый кровью. —

4. Тут мы пришли туда, где смежен был
С вторым отделом третий круг, где строже[298]
Гнев праведный свой ужас проявил.

7. Чтоб возвестить Твои пути, о Боже!
Скажу, что в степь пришли мы накониц, —
Бесплодное пустынь песчаных ложе.

10. Ту степь обвил лес скорби как венец,
Как и его объемлет ров жестокий:[299]
Здесь, на меже, со мною стал певец.

13. Песок сухой, горячий и глубокий
Лежал в степи, подобный тем пескам,
По коим шел Катон в поход далекий.[300]

16. О гнев Господень, как ты грозен там!
Так пусть же каждый с ужасом читает
О том, что мне представилось очам!

19. Там взор стада нагих теней встречает:
Все горько плачут в бешеной тоске;
Но, мнится, суд неравный их карает.

22. Одни лежат там навзничь на песке,[301]
Сидят другие, корчась, в страшном поле,
А третьи вечно мчатся вдалеке.

25. Теней, блуждающих кругом, всех боле;
Лежащих же под мукой меньше всех,
За то сильней скорбят о лютой доле.

28. Дождь огненный, карая гнусный грех,
Там сходит тихо длинными клоками,[302]
Как падает в затишье в Альпах снег.

31. Как в Индии, под знойными лучами,
Зрел Александр над сонмами дружин
Огонь, сходивший до земли волнами;

34 Тогда войскам велел он средь равнин
Топтать песок затем, чтоб пламень ярый
Скорее гас, пока горел один:[303]

37. Так вечные нисходят там пожары,
Чтоб зажигать, как под огнивом трут,
Пески степей для удвоенья кары.

40. Без отдыха, как в пляске (тщетный труд!)[304]
С себя стрясая пламень вечно-новый,
Вкруг мечутся их руки, там и тут.

43. «О вождь!» я рек: «о ты, на все готовый
И все смиривший, кроме адских орд,
Представших нам у врат толпой суровой,[305]

46. Кто сей гигант, который столько горд,
Что, кажется, к нему и не касался
Дождь огненный, под коим он простерт?»

49. Но грешник сам, как скоро догадался,
Что я об нем расспрашивал певца,
Вскричал: «Как жил, таким я и остался!

52. Пусть утомит Юпитер кузнеца,
У коего взял в гневе остры стрелы
Пронзить мне грудь в день моего конца;

55. Пусть утомит и в безднах Монджибеллы,[306]
При черном горне, всю его семью,
Крича: Вулкан, спаси, спаси, о смелый!

58. Как восклицал в флегрийском он бою,
И пусть громит меня он всею силой,
Все ж не вполне смирит он грудь мою![307]»

61. Тогда вскричал мой вождь с такою силой,
Как никогда он не взывал громчей:
«О Капаней, за то, что и могилой

64. Не укрощен, наказан ты сильнее!
И злость твоя, жесточе всякой казни,
Терзает ярость гордости твоей!»

67. И мне потом сказал он, полн приязни:
«Он был в числе семи царей у Фив:[308]
Неистовый, не ведал он боязни,

70. И, как сперва, доныне нечестив;
Но, как я рек ему, клеймом достойным
Ему послужит гордых дум порыв.

73. Теперь иди за мною; но по знойным
Пескам степей не направляй следа:
Вблизи лесов пойдем путем спокойным.

76. В молчании достигли мы туда,
Где из лесу бежал источник малый,[309]
Его же цвет мне страшен навсегда.

79. Как Буликаме бьет ключом в провалы
Где грешницам лечиться суждено:[310]
Так по песку кипел источник алый.

82. Окраины, его бока и дно —
Гранитные, и здесь-то, мне казалось,
Был путь, которым проходить должно. —

85. «Среди всего, что здесь тебе являлось,
С тех пор, как мы вошли за адский праг,[311]
Доступный всем, мой сын, не представлялось

88. Нам ничего столь важного в кругах,
Как этот ключ достойный замечанья;
Взгляни: в нем гаснет пламя на волнах.»

91. Так мне сказал мой вождь и, полн вниманья,
Я отвечал: «Дай пищи мне, пиит,
Уж если к ней ты пробудил желанья.»

94. И он: «Есть в море дикий остров, Крит;
Там жил Сатурн, в век коего обида
И брань смущать не смели юный быт.

97. Гора там есть: она, прозваньем Ида,
Красуясь древле зеленью лесов,
Теперь грозна угрюмостью вида.

100. Нашла там Рея сыну верный кров;
Там от отца лишь тем был Зевс избавлен,
Что плач его сливался в крик жрецов.

103. Гигантский старец в той горе поставлен:
Обращены к Дамьетти рамена,
Но лик, как в зеркало, на Рим направлен,

106. Глава его из злата создана,
Из чистого сребра и грудь и длани
И медь потом до самых бедр видна.

109. От бедр до ног все из отборной стали,
Лишь правая из глины: подпертой
Ногою правой, он стоит в печали.[312]

112. На каждой части, кроме золотой,
Прорезаны струями слез морщины,
И слезы те, прорывши грот, рекой

115. Бегут со скал, чрез мрачные пучины,
В Стикс, в Ахерон и Флегетон, потом
Стремятся в круг, вдоль узкой сей лощины,

118. Где более сходить нельзя, и в нем
Падут в Коцит: туда нас путь низводит,[313]
И я молчу об озере льдяном.[314]»

121. И я: «Но если в мире происходить
Источник сей, то почему же он
Пред нас впервые только тут выходит?» —

124. А вождь: «Сей край, ты знаешь, округлен,
И хоть со мной ты в ад проник глубоко,
Все влево в глубь спускаясь чрез наклон;

127. Но все ж не весь обойден круг широкий»
Так не дивись же ты в душе своей,
Коль много нового здесь встретит око.» —

130. «Где ж Флегетон? где Лета? ты об ней
Не говоришь; о первом же заметил,
Что он возник из слез в пучине сей?» —

133. «Хвалю твои вопросы,» он ответил:
«Но ты и сам решишь один из них,
Коль клокотанье красных волн приметил[315]

136. Узришь и Лету, но не в безднах сих,
Я там, куда душа идет омыться,
Покаявшись во всех грехах своих.

139. Но время нам от леса удалиться.[316]
Старайся же идти за мной; взгляни:
Гранит плотин не может раскалиться,

142. За тем, что пар здесь гасит все огни.[317]»

Песнь XV

Содержание. Поэты идут по одной из каменных плотин Флегетона. Вдоль плотины навстречу им бежит толпа содомитов. Один из них узнает Данта: это его учитель, Брунетто Латнни. Он спрашивает ученика о причине замогильного его странствования и, поощрив его к продолжению трудов, предсказывает ему славу, а вместе с тем и изгнание, при чем жестоко порицает флорентинцев, Данте оказывает глубокое уважение своему учителю, уверяет его, что готов на все превратности судьбы, лишь только бы совесть его была покойна, и узнает, что большая часть наказуемых здесь грешников были люди, прославившиеся своей ученостью. За тем, напомнив ученику свое сочинение, Брунетго Латини поспешно убегает.

1. Вот мы идем по каменной твердыне,
Где пар с ручья туманом восстает
И гасит огнь в волнах и на плотине.[318]

4. Как между Бригге и Кадзантских вод,[319]
Страшася с моря грозного набега,
Фламандцы строят против волн оплот;

7. Как Падуанцы защищают с брега,
Вдоль бурной Бренты, виллы и сады,
Пока на Альпах зной не тронул снега:[320]

10. Так здесь плотин устроены ряды,
Хотя не столь громадно и высоко,
Строитель вечный, их воздвигнул Ты.

13. Уж были мы от леса так далеко,
Что усмотреть его не мог бы взор,
Как сильно бы ни напрягалось око.

16. Тут встретили мы грешных душ собор,
Бежавший вдоль плотины; он с испугом
Нас озирал, как делаем обзор,

19. При новолунье, встретившись друг с другом,[321]
И как глядит в ушко иглы портной,
Прищурившись, расслабленный недугом:

22. Так в нас ресницы изощрял их строй.
Тут кто-то вдруг меня за полу платья
Схватил, вскричав: «Не диво ль предо мной!»

25. Пока ко мне он простирал объятья,
Я взор вперил в лице с следами бед,
И обгорелый лик с клеймом проклятья

28. Я вмиг узнал, знакомый с юных лет.
Склонясь лицом к его лицу, с приветом:
«Вы ль это здесь,» вскричал я «сер Брунет?[322]»

31. А он: «Мой сын, не постыдись с Брунетом
Пройти назад хот несколько шагов
И пусть толпа меж тем бежит,» – «Об этом»

34. Был мой ответ: «я сам молить готов,
И, если вам угодно, с вами сяду,
Коль тот дозволит, с кем иду в сей ров.» —

37. «О сын!» сказал он: «всяк, причтенный к стаду,
Лишь миг помедлит, будет осужден
Лежать в огне, сто лет не движась к ряду.[323]

40. Иди, а я, держась за твой хитон,[324]
Пойду вослед; потом сольюсь с отрядом,
Подъемлющим под мукой вечный стон.»

43. Я не дерзал, сойдя с дороги, рядом
С ним проходить, но шел, как человек
Почтительный, с поникшим долу взглядом.

46. «Какой же рок, иль случай,» он мне рек:
«Ведет тебя до срока в край ужасный?
И кто возвел тебя на этот брег?» —

49. «Там, там, вверху,» сказал я: «в жизни ясной,
Еще Преклонных не достигнув лет,
Я потерял в долине путь опасный.[325]

52. Вчера я утром из юдоли бед
Уж вспять бежал, когда его я встретил:[326]
Он сим путем ведет меня на свет.» —

55. «Иди ж вослед звезде», он мне ответил:
«И в пристань славы вступишь ты за ней,
Коль в жизни той все ясно я заметил.[327]

58. Когда б так рано я не кончил дней,
То убедясь, сколь небо благосклонно,
Я б был в трудах опорою твоей.

61. Но твой народ жестокий, беззаконный,
От Фиезолы свой ведущий род
И в твердость скал до ныне облеченный,[328] —

64. Тебе ж во благо, брань с тобой начнет,
И по делом: ведь с горечью рябины
Созреть не может фиги сладкий плод!

67. Слепым был назван встарь не без причины[329]
Надменный род, завистливый, скупой —
О, будь же чист меж ними ты единый!

70. Такую честь тебе даст жребий твой,
Что все начнут алкать в тебе сочлена;[330]
Но – далее от клюва злак такой![331]

73. Пусть скот Фьезолы жрет своих как сено;
Но да не тронит злака, если там
В его помете, из гнилого тлена,

76. Еще возможно вырость семенам
Великих Римлян, живших в граде – в этом
Гнезде злодейств, противных небесам.» —

79. «Когда б Господь внимал моим обетам,[332]
Так рано б рок дней ваших не пресек
И вы б еще не разлучились с светом.

82. Я впечатлел в душе своей на век
Ваш добрый вид, отеческий, бесценный,
Познав от вас, чем может человек

85. Достичь бессмертия в сей жизни тленной,
И, как ценю я вас, пока дышу,
Мои уста поведают вселенной.

88. Все, что вы мне сказали, запишу
И, эту весть, храня в душе с другою,
Им объясненья в небе испрошу.[333]

91. Меж тем и вам я мысль свою открою:
Лишь только б совесть ведала покой,
А я готов идти на брань с судьбою.

94. Уже не нов задаток мне такой;[334]
Так пусть же рок вращает шар заветный,
Как вздумает, а пахарь заступ свой![335]»

97. Тут, обратясь на право, взор приветный
Ко мне склонил и мне вещал поэт;
«Кто замечает, тот внимал не тщетно![336]»

100. Меж тем со мной беседу вел Брунет
И я спросил: «Кто из толпы печальной
Всех более прославлен?» И в ответ

103. Он мне: «Узнать здесь об одних похвально;
Но умолчать приличней о других:
Мне их не счесть, а путь лежит мне дальний.

106. Короче: сонм духовных здесь одних,
Людей ученых, славы громозвучной;[337]
Один и тот же грех пятнает их.

109. Там Прискиан с толпою злополучной;[338]
Франциск д'Аккорсо с ним бежит вокруг,[339]
И, если видеть этот суд не скучно,[340]

112. Взгляни: вот он, кого служитель слуг[341]
Переместил от Арно к Баккильону,[342]
Где сокрушил ему хребет недуг.

115. Но кончим; время уж кладет препону
Беседе вашей: вижу я давно,
Что новый дым клубится там по склону.

118. Уж близок строй, где быть мне не должно!
Я об одном прошу: читай Tesoro[343],
Мой славный труд, где жить мне суждено.» —

121. Тут, повернув, помчался он так скоро,
Как будто бы в Верони он бежал,
И мог его сравнить я с тем, который

124. Сорвал сукно, не с тем, кто проиграл.[344]

Песнь XVI