Хаим Граде - Цемах Атлас (ешива). Том первый

• Название: Цемах Атлас (ешива). Том первый
• Автор: Хаим Граде
• Издательство: Текст, Книжники
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-7516-1219-1, 978-5-9953-0310-7

В этом романе Хаима Граде, одного из крупнейших еврейских писателей XX века, рассказана история духовных поисков мусарника Цемаха Атласа, основавшего ешиву в маленьком еврейском местечке в довоенной Литве и мучимого противоречием между непреклонностью учения и компромиссами, пойти на которые требует от него реальная, в том числе семейная, жизнь.

---

Глава 4

Азриэл Вайншток, младший зять резника, приехал домой на Пейсах и оставался после праздника дольше обычного из-за денежного конфликта с той ешивой, за средствами для которой он и разъезжал. Каждый день директор валкеникской ешивы видел в синагоге широкоплечего зятя резника с жирным складчатым затылком. С тех пор как Цемах поселился у портного реб Исроэла, он не заходил на свою прежнюю квартиру. Однако он не забыл женщины, которая там так хлопотала ради него и чью преданность он так грубо оттолкнул. Именно потому, что он больше не видел Роню, дочь резника, она стала в его воображении еще нежнее и деликатнее. Он хотел ее помнить скромной, а доходил в своих мыслях до того, что он был для нее испытанием в ее постоянном одиночестве. Он должен что-то сделать, чтобы она снова не осталась одна и не тосковала бы по кому-то, о ком можно было бы заботиться.

Утром после молитвы, когда Азриэл Вайншток сдвинул с головы на плечи талес с золотым воротником, к нему подошел директор и глава валкеникской ешивы, тоже еще с талесом на плечах, и шепнул, что ему надо переговорить с ним по одному делу. Усыпанное веснушками и блестящее от жира лицо Азриэла Вайнштока сразу же застыло. Этот новый обитатель Валкеников, конечно, хочет расспросить его, на какую ешиву он работает, сколько процентов получает. Поэтому он был поражен, услышав, что вместо того, чтобы расспрашивать его, Цемах Атлас предлагает ему вести урок для учеников среднего класса валкеникской начальной ешивы.

Азриэлу Вайнштоку пришлось сдерживаться, чтобы не рассмеяться и не вспылить. Его белая, холеная шея покраснела, а щетина на подбородке встала дыбом и торчала, как проволока. Чтобы он остался в местечке и проводил урок для ешиботников? Это казалось ему издевательством. Тем не менее он не рассмеялся. Он задрал голову к потолку и пощупал колючие волоски у себя на шее.

— Ну а содержание? Откуда я буду получать на хлеб для жены и деток? — сделал он озабоченное выражение лица, как будто разъезжать по заграницам было для него чистым мучением.

— Местные обыватели платят содержание мне и реб Менахем-Мендлу. Вы, конечно, слышали от вашего тестя о его квартиранте, о нашем главе ешивы реб Менахем-Мендле Сегале? Он поехал домой на праздник еще прежде вас. Я уверен, что и он обрадуется третьему главе ешивы. Мы попросим местных обывателей добавить денег на содержание, а я к тому же съезжу в Вильну потребовать от Комитета ешив[182], чтобы нам выделили финансовую помощь.

— Очень сомневаюсь, что валкеникские обыватели дадут взнос на третьего главу ешивы. Комитет в Вильне опять же поддерживает только большие ешивы, где учатся взрослые ешиботники, а не начальные ешивы в маленьких местечках. — Азриэл Вайншток вынул из левого кармана своего жилета жесткую щеточку и расчесал свои усы. — Сколько вы получаете в неделю?

— Содержание глав ешивы еще не установилось как следует, — ответил Цемах, раздраженный тем, что зять резника расспрашивает прежде всего о заработке. — Я и реб Менахем-Мендл получаем иной раз по пятнадцать, иной раз по двадцать злотых в неделю.

— Этого мне не хватило бы даже на воду для варки каши, — сказал через плечо Азриэл Вайншток, пряча в уголке рта презрительную скуку. — Даже мой свояк Юдл-резник получает больше.

Вороной, как смоль, и бледный, как черно-белый талес, директор ешивы из маленького местечка смотрел на разъезжающего по всему миру сборщика пожертвований с подстриженной бородой, медно-желтоватыми белками глаз и жирными вывороченными губами. Цемаха поразила внезапная мысль, что Роня не слишком привязана к своему мужу. Может быть, даже и совсем его не любит. Она, конечно, не должна оставаться одна на все лето.

— К еженедельному содержанию от местных обывателей и от Комитета ешив, которое я рассчитываю получить, я готов доплачивать вам половину своих доходов.

— Правда? А для чего вы это делаете? — зевнув, спросил Вайншток.

Директор ешивы ответил, что прошлой зимой в ешиве было достаточно учеников, чтобы открыть четыре отдельных класса, но он и реб Менахем-Мендл не успевали бы проводить так много уроков. Его младшие и старшие ученики сидели вместе и не имели надлежащих условий для учебы. На летний семестр следует ожидать еще большее число сынов Торы. Ученики, разъехавшиеся на праздник по домам, привезут с собой своих друзей. Ешива стала более известной среди евреев в окрестных местечках, и они теперь будут посылать в нее своих сыновей. Нужен третий глава ешивы так же, как еврею нужна пара филактерий.

Голос директора ешивы становился все раздраженнее, а его глаза загорелись, как будто ему хотелось разговаривать совсем другим тоном и сказать что-то совсем иное. Тертый, трезвый сборщик пожертвований решил, что ему не стоит вступать в слишком пространные разговоры с этим новогрудковским мусарником. Он холодно покачал головой: нет, ему бы не хотелось становиться главой ешивы. Из правого кармана жилета он вытащил табакерку с круглой зеленой крышечкой, набил табаку в левую ноздрю и с огромным удовольствием чихнул. Потом набил табаком правую ноздрю и снова чихнул со свистом.

— Апчхи! — При этом его лицо вспотело, как будто он после жаркой бани пил чай с малиной. — У меня насморк, — сказал он, вытирая носовым платком лицо, шею и затылок и пододвигая свою табакерку директору ешивы.

— Спасибо, я не нюхаю табака, — ответил Цемах. Он смотрел на выпуклое брюхо толстяка и тосковал по младшей дочери резника.

Это только казалось, что Азриэл Вайншток разговаривал с директором ешивы спокойно. Когда он пришел домой после молитвы, красное пламя гнева заливало его шею и затылок. Он подозревал, что это старый хрыч, его тесть, подсунул мусарника, чтобы он уговорил его остаться в местечке. Однако, чтобы не испортить завтрака, Азриэл Вайншток сначала поел и только потом рассказал о своем разговоре с директором ешивы.

— Как это получается, что вашему бывшему квартиранту пришла в голову такая дикая мысль? — спросил он, ковыряя деревянной зубочисткой в зубах и вращая своими желтоватыми белками.

— Что ты смотришь на меня? — заорал реб Липа-Йося. — Я не просил этого главу ешивы, чтобы он уговаривал тебя остаться. Я не настолько глуп. Я прекрасно знаю, что если бы тебе даже отдали должность валкеникского раввина, ты бы не остался в местечке.

— Человек предлагает мне в качестве добавки половину своих заработков, лишь бы я остался в местечке и проводил уроки в начальной ешиве. Ума не приложу, как я должен это понимать, — сказал муж Рони, очищая кончиком языка свой рот от остатков трапезы.

Когда преуспевающий Азриэл Вайншток бывал дома, Юдл-резник сидел за столом еще более подавленный, а Хана-Лея ходила рассерженная. Она злилась на своего мужа-неудачника и пылала ненавистью к свояку, который сразу же после праздника снова оставит ее сестру с детьми. Однако от страха, как бы Азриэл Вайншток, этот проходимец и бабник, не догадался бы о чем-нибудь, Хана на этот раз, вопреки своему обыкновению, разговаривала с ним очень дружелюбно: этот Цемах Атлас — богатый зять, и дома у него ни в чем не было бы недостатка, кроме птичьего молока. Тем не менее он скитается в чужих краях. И все ради того, чтобы управлять ешивой. Так что не удивительно, что он готов даже отдать половину своего заработка, чтобы у мальчишек был еще один ребе.

— Он ведь мусарник, — словно подвела черту дочь резника, бросая косые взгляды на Роню, как бы она, Боже упаси, ни словом не отозвалась.

— Удивительно, что в нынешние времена еще нашлась девушка, и притом богатая, которая взяла в мужья такого странного человека, — лениво пробормотал Вайншток уголком рта, и больше мусарник его не интересовал.

Сидя между своими мальчиками по другую сторону стола, Роня смотрела на мужа, сидевшего на том же месте, где зимой сидел Цемах. С тех пор как он переехал от них и никогда больше не появлялся, в сердце Рони все болезненнее и болезненнее врезалась мысль, что он забыл о ней. Теперь она поняла, что Цемах хочет, чтобы ее муж остался в местечке, чтобы она не была одна. Он заботится о ней, но сам даже на Пейсах не поехал домой. Жена портного рассказывает, что он ест мало и всегда сидит погруженный в свои мысли. Роня почувствовала, что готова вскочить и помчаться разузнать, что происходит с директором ешивы, хотя бы взглянуть на него. Однако ради своих мальчиков, сидевших по обе стороны от нее, заставила себя сидеть спокойно. Она посмотрела на своего мужа, как он ковыряется в зубах, как он рыгает и икает, и на ее губах невольно появилась победная улыбка. Ей было приятно обманывать мужа хотя бы в мыслях, хотя бы в сердце, и она была довольна тем, что Цемах не добился, чтобы тот остался дома.

Глава 5

Похожий на клюв хищной птицы, горбатый нос Цемаха все более заострялся на его осунувшемся лице. Борода разрасталась, как мох, густые усы прикрывали его губы, мохнатые брови нависали над глазами. Он уже выглядел как лесной отшельник и все же в глубине души знал, что все еще не видит смысла в том, чтобы возлагать филактерии и носить кисти видения, точно так же, как он не испытывал от этого радости в молодые годы. Ему стало ясно, что все обрушивавшиеся на него испытания происходили из одного корня: ему не хватает веры.