Пауль Кёниг - На "Дейчланде" через Атлантический океан

• Название: На "Дейчланде" через Атлантический океан
• Автор: Пауль Кёниг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1995

В самый разгар первой мировой войны в Германии произошло событие, которое оставило заметный след в истории подводного судостроения и мореплавания. 23 июня 1916 г. Кильскую гавань покинула впервые созданная для транспортных целей подводная лодка "Дейчланд". Командовал лодкой один из опытнейших капитанов германского торгового флота Пауль Кениг.

Имея не борту груз и дипломатическую почту, "Дейчланд'' взяла курс в Северное море, чтобы пересечь Атлантический океан и прибыть в Северо-Американские Соединенные Штаты.

Так Германия попыталась доказать всему миру и в первую очередь Англии о неэффективности осуществленной ею блокады. Не раз побывав в сильнейших штормах, преодолевая все трудности, "Дейчланд'' пересекла океан и рено утром 9 июля 1916 г. вошла в американский порт Балтимора.

---

Но что мне оставалось делать? Миноносец мог уже заметить нас… Мы должны уйти под воду и при этом возможно скорее.

Внизу подо мной, в центральном посту, при полном молчании кипит работа. Вентиляторы открыты, сжатый воздух со свистом вырывается из резервуаров, моторы поют на все лады… Я стою со стиснутыми зубами, смотрю сквозь иллюминатор на беснующееся вокруг море и жду первого признака к погружению.

Мы не можем терять ни минуты, и я приказываю еще раз переложить горизонтальный руль на погружение и дать машинам полный вперед!

Лодка всем своим корпусом содрогается под усилившимся давлением машин и делает несколько настоящих скачков. Она прямо танцует в этом диком морском хаосе. Но почему она все еще медлит погружаться? Вдруг, порывисто поддавшись вперед, она все с большим наклоном начинает быстро уходить под воду. Начинавшийся рассвет исчез в иллюминаторе, манометр показывает 2, 3,6, 10 метров… Но одновременно и крен лодки быстро увеличивается.

Мы, инстинктивно откидываясь назад, теряем всякую устойчивость, так как палуба опускается под нами отвесно. Я едва держусь за перископ, а внизу, в централе, люди уцепились за колесо горизонтального руля… так проходит несколько ужасных секунд.

Не успели мы отдать себе отчет в происходящем, как вдруг – сильнейший толчок; мы падаем и все, что не закреплено, разбрасывается в диком беспорядке. Застаем мы себя в самых удивительных позах, смотрим друг на друга, и несколько секунд проходит в подавленном молчании. Наконец первый штурман Краполь сухо проговорил:

– Ну вот, мы и у цели.

При этом спало наше ужасное напряженное состояние.

Что же произошло? Откуда этот неестественный дифферент? И почему машины над нами производят такой невероятный шум, заставляя содрогаться всю лодку?

Пока мы окончательно приходим в себя, наш механик Клее вскочил из своего согнутого положения и с быстротой молнии заставил машинный телеграф передать приказание "застопорить".

Тотчас же настала глубокая тишина, и мы стали раздумывать о случившемся.

Лодка имела дифферент на нос почти под 36° и стояла, так сказать, на голове, и надо полагать, что носом мы зарылись в дно, между тем как корма довольно быстро раскачивалась, подобно маятнику, вверх и вниз, а манометр показывал глубину приблизительно в 15 метров.

Я быстро выяснил наше положение, оно было не из веселых. Согласно карте мы находились на глубине приблизительно тридцати одного метра; принимая во внимание отвесное положение лодки, наша корма должна сильно выдаваться над водой, изображая при этом хорошую мишень для неприятельского миноносца. Кроме того, пока машины работали, прибавилось еще одно обстоятельство. В промежутках между окатывающими нас волнами винты, видимо,работал и частью в воздухе, поднимая целые фонтаны и пенящиеся водовороты. Поняв это по бешеному стуку машин, Клее, благодаря присутствию духа, устранил по крайней мере эту наибольшую опасность.

Между тем мы обозначили место нашей стоянки оригинальным буйком и с минуту на минуту ожидали услышать взрыв от попавшего в корму снаряда.

Секунды шли в невероятном напряжении. Но все было тихо. Винты уже не могли выдать нас; к тому же там наверху было еще слишком темно, да и миноносцу, очевидно, и так доставалось при таком ужасном волнении.

Несмотря на это, мы, естественно, очень спешили выбраться из такого идиотского положения. Благодаря тому, что лодка не получила течи и выдержала ужасный толчок без всяких последствий, все дальнейшее шло нормально. Кормовые цистерны, не вполне продутые, быстро наполнились водой, и таким образом мы выравняли лодку.

Правда, ее положение далеко еще не было горизонтальным, и лодка слишком энергично загнала нос в ил, но, по крайней мере, теперь мы находились полностью под водой и спокойно могли приняться за другие работы. Носовые балластные цистерны частью продули, а затем, нос лодки освободился из ила. Начав уже всплывать, мы вынуждены были опять взяться за урегулирование отяжелевшей кормы. Однако, немного погодя, "Дейчланд" снова находилась в моих руках.

Теперь появилась возможность спокойно обсудить, что за причина заставила нашу прекрасную лодку так сильно закапризничать. Надо полагать, что это был целый ряд однородных причин. Помимо того, что большую лодку вообще очень редко удается заставить погрузиться во время сильной волны, и, по всей вероятности, в той поспешности, к которой нас принудил неприятельский миноносец, балластные цистерны не были достаточно продуты. Но, кроме того, к этому присоединилось, главным образом, внезапное динамическое действие руля, что в соединении с действием машин и давлением необыкновенно сильного волнения слишком быстро заставило лодку принять этот злополучный дифферент. Мы очутились в таком же положении, как и дирижабль, который незадолго до спуска перекладывает руль глубины и, вследствие неожиданной бури, двойной силой падает к земле и разбивается. Разница только та, что прочный материал нашего стального корпуса выдержал этот сильный толчок без каких-либо последствий. Зато дно Северного моря под Х°- северной широты и Х° восточной долготы немного пострадало.

По поводу этого случая я нахожу нужным упомянуть еще об одном обстоятельстве. Впоследствии перебирая в памяти все то, что я передумал в те минуты, когда мы полным ходом под углом в 36° летели в глубину, я должен сознаться, что моей первой мыслью было – достаточно ли хорошо уложен груз и не может ли он сдвинуться? Мысль эта появилась совершенно инстинктивно, как ни странно это может показаться. Хотя и командуешь подводной лодкой, но старые привычки и прежний опыт капитана "купца" не забываются.

На простор

Северное море нам порядочно надоело, но зато еще немного, и мы окажемся на океанском "просторе".

Путь лежал перед нами, слава богу, знакомый, и мы все-таки отделались меньшими неприятностями, чем можно было ожидать.

Впрочем, ведь недаром командуешь подводной лодкой, на которой имеешь возможность с надеждой на успех уйти от разных сюрпризов. Ведь уже и до нас не одна военная лодка выходила, как говорится, сухой из воды.

Притом в их обязанности входило еще выполнение целого ряда крайне опасных задач, между тем как мы должны были только пройти незамеченными. Главное даже заключалось не в том, чтобы нас не заметили, а в том, чтобы не открылся торговый характер похода нашей подводной лодки.

Если бы нас опознали как торговую подводную лодку, то помимо прямой опасности, наше прибытие в американский порт назначения было бы очень затруднительно. В лучшем же случае, бесспорно, пропал бы весь эффект нашего неожиданного появления в Америке или то, к чему стремилось все наше честолюбие. Приблизительно в таком духе размышлял я, когда мы приближались к "критическим" местам.

Мы "пробирались" вперед осторожнее, при этом сами многое не замечали, но и нас редко кто обнаруживал. Днем мы избегали встреч с пароходами, меняя курс, ночью шли с потушенными огнями и по мере надобности погружались.

Погода благоприятствовала нам. Однажды на довольно значительном расстоянии от нас мы заметили английский вспомогательный крейсер, шедший зигзагообразным курсом. Некоторое время мы с ним шли параллельно, не спуская, однако, с него глаз. Благодаря сильному волнению, доставлявшему, по-видимому, и ему мало удовольствия, мы прошли незамеченными.

Затем, как-то в вечерних сумерках, вынырнуло поблизости от нас охранное судно. Заметив нас, оно с невинным видом выкинуло английский торговый флаг, видимо, желая этим соблазнить нас к атаке. Увидя, что мы продолжаем спокойно идти своим курсом, оно в досаде удалилось. Наверно, и для него волнение было слишком чувствительным для атаки. Некоторым, более быстрым› охранным судам мы вовремя уступали дорогу.

Вскоре ветер начал стихать, но поднялся сильный туман. Мы ныряем и ложимся на дно. Нам некуда спешить и почему бы нам хоть раз не дать себе отдыха?

Правда, в этом месте было глубоко, но безопаснее и спокойнее, чем наверху. При этом мы ведь надеялись на нашу прекрасную способность к погружению и на основательность нашей "Дейчланд".

Проведя ночь на морском дне, мы в полном смысле слова освежились. Наконец-то мы как следует отдохнули, не боясь ежеминутно быть спугнутыми звонком тревоги. Предварительно мы пообедали по всем правилам хорошего тона. Под звуки граммофонов раздавался звон бокалов, наполненных французским шампанским. Наш верный Стукке-одновременно стюард, кухонный мальчик и горничная, – прислуживал нам с такой серьезной торжественностью, точно он все еще был в ресторане на "Кронпринцесс Цецилии". В уютной кают-компании нашей "Дейчланд" на Х-метровой глубине он хозяйничал с необыкновенным искусством, показывая самые разнообразные ухищрения. В своем миниатюрном буфете и нескольких ящиках Стукке ухитрился поместить большой запас скатертей и других хозяйственных принадлежностей.