Игорь Красавин - Techne. Сборка сообщества

• Название: Techne. Сборка сообщества
• Автор: Игорь Красавин
• Жанр: Философия
• ISBN: 978-5-4474-0330-0

Книга посвящена социально-философскому и политико-экономическому анализу эволюции общества. Исследование основывается на представлении о гетерархии как фрактальной структуре социальности. Показано, что любые формы социальной жизни фундаментально едины между собой в качестве коммуникации и различаются композицией множественных отношений. Динамика процессов самоорганизации представлена на примере иерархических институциализированных сообществ, где власть и капитал являются средствами социальной организации. Показана институциональная динамика исторических сообществ и условия формирования традиционного и капиталистического типов организации. Анализируется повторяющееся сходство и условия дифференциации в организации политико-экономических институтов. Объясняется роль частных лиц как источника социальной сложности и развития.

Издание второе, исправленное и дополненное

---

Двойная структура отношений более тонка и сложна, чем одинарная форма традиционной иерархии власти. Она позволяет как стабилизировать общее пространство отношений, так и осуществлять политическую манипуляцию отдельными экономическими процессами путем провоцирования нужного поведения сообществ. Такой результат достигается путем управления отношениями государств и деловых предприятий, а параллельно – управлением поведением индивидов и групп. Отличие гегемона от остальных сообществ заключается в его возможности институционально центрировать самые крупные скопления этих двойных отношений и пользоваться ими в целях поддержания своего влияния и власти.

В Нидерландах в XVI—XVII вв. зависимость сообщества от внешней торговли и слабость аристократии привели к союзу буржуазии и аристократии. Эта олигархия воспользовалась близостью к источникам капитала и организовала торгово-промышленное обслуживание остальной Европы, сделав нидерландское сообщество одним из самых богатых и развитых в мире. Усложнение деятельности вызвало появление новых практик управления, а контроль экономических процессов позволил защитить себя практически от всех конкурентов, извлекая прибыль и политическое влияние из отношений с каждым из них. Нидерланды возвышались, посредничая между развитыми сообществами Азии и развивающейся Европой. Британское сообщество XVIII—XIX вв. отличалось от предыдущего лишь размерами и политическим патом, зафиксированным парламентским правлением еще до прихода значительного капитала. Организационные возможности Британии и накопленный голландцами капитал позволили подчинить прямой или опосредованной власти британской олигархии практически все развитые сообщества. Так же как и Нидерланды, Британия, опираясь на экономическое превосходство, манипулировала политическими процессами в Европе, подчинив при этом Индию, навязав Китаю фактически даннические отношения, а Латинской Америке и Ближнему Востоку – посредничество во всех вопросах производства и торговли.

Рост урбанизации и мирового рынка, на котором доминировала Британия, обусловили социальные изменения европейских сообществ, потребовавших демократизации управления и создавших олигархические режимы. Их развитие привело последовательно к экономическому буму капитализма и территориальной экспансии империализма, результатом которых стали массовое общество, мировые войны, становление американских, азиатских, африканских сообществ и государств по европейскому образцу. США в XX—XXI вв. оказались самым крупным капиталистическим сообществом, где олигархия и средний класс создали наиболее значительные производственные, финансовые, торговые возможности, которые после Второй мировой войны позволили получить политическую власть и силы военного принуждения почти по всему миру. Высокий уровень потребления и эффективность управления американского сообщества сделали их копирование инструментом политико-экономического развития всех остальных, а риторику демократии повсеместной официальной идеологией. США последовательно выступали в защиту ценностей демократии, прав человека и частной собственности и так же последовательно поддерживали олигархические диктатуры, уничтожавшие права и свободы среднего класса. Поставив во главу угла доминирование в вопросах извлечения прибыли из мировой экономики, они способствовали развитию Европы и Азии, оставив Латинскую Америку, Ближний Восток в зависимом, а Африку в полуразрушенном состоянии.

Способность гегемона воздействовать на экономические и политические процессы самовозрастания и самоорганизации мировой системы коммуникации делают его посредником в главных вопросах, которые могут стоять перед сообществами: войны и мира, бедности и богатства. С помощью деловых организаций он обладает развернутой логистической связью территорий, финансов, товаров и услуг, получает большую часть доходов с общего рынка, а также распределяет доходы между зависимыми участниками. С помощью политических организаций гегемон контролирует нормы и политическое взаимодействие остальных сообществ. Главная политическая задача гегемона как tertius gaudens137 заключается в поддержании status quo отношений и наказании несогласных. Эмбарго и санкции гегемон налагает лишь затем, чтобы остаться единственным, кто будет держать в руках внешнюю торговлю и финансы провинившегося участника. То же касается войн, задача которых не в сокрушении противника, а во взаимном ослаблении участников к выгоде гегемона, и военных интервенций для выбивания долгов из государств-должников.

Современные гегемонистские (и близкие им) сообщества обладают более сложной структурой отношений, нежели зависимые и бедные, и понятие развития указывает именно на уровень социальной сложности взаимодействия. Двойственные отношения частного лица и организации, фиксируемые отношениями капитала и власти, позволяют участвовать в более вариативном наборе внутренних и внешних отношений, и гегемон способен использовать свою сложность для целенаправленного воздействия на другие сообщества, поощряя или тормозя их развитие. Отрицательной стороной капиталистической гегемонии стала институциональная неравноправная зависимость сообществ друг от друга. Положительной – стремительный рост изменений, усложнение системы социальной коммуникации и, несмотря на издержки, рост активов и организационных возможностей для трансформации и взаимного включения сообществ.

Большая часть сообществ оказалась экономически и политически зависимой либо превратилась в колонии гегемона и его ближайших союзников. Включение таких сообществ в международную систему коммуникации определялось не их потребностями социально-экономической организации, а потребностями мировой экономики, управляемой институтами гегемона. Во внутренней жизни это обрекло сообщества на недостаточную урбанизацию, дефицит капитала, неравенство, экономическую олигархию и политическую диктатуру. Попытки вырваться из этого порочного круга путем рыночного развития и социальной революции, за некоторым исключением, были обречены на неудачу именно вследствие целенаправленной гегемонистской политики.

Несмотря на претензии к гегемону, остальные участники либо поддерживают его, либо стараются избежать конфликта с ним. Статус государства – это переменный эффект участия в мировой политико-экономической системе отношений. Исключение из этой системы взаимодействия, добровольно или принудительно, перекрывает пути роста и развития даже самым богатым и многочисленным сообществам, не говоря уже об остальных. Отсюда следует неуязвимость гегемона, которая связана не с какой-то особой проницательностью и коварством, но с нахождением в центре наибольшего скопления отношений зависимости окружающих сообществ и последовательным институциональным поддержанием этого положения.

Одним из основных инструментов данной политики явилась Вестфальская система международных отношений (и сама она могла быть реализована только в пределах гегемонистской структуры отношений). Принцип равновесия, который исторически был характерен для областей, состоящих из малых государств, не имевших большой политической мощи, но обладавших способностью к концентрации финансового богатства (Юго-Восточная Азия XII—XVI вв., Италия XIV—XVI вв.), был использован в ходе освобождения Северной Европы от влияния Южной. Однако если еще в XVII—XVIII вв. гегемон (Нидерланды) опасался ближайших конкурентов (Францию) и сколачивал антифранцузские коалиции, исходя из соображений общей безопасности, то в последующие времена гегемон (Британия, США) уже кратно превосходил своих противников почти во всех отношениях.

В этой ситуации «баланс сил», не дающий подняться возможным конкурентам и неустанно поддерживаемый, приобрел совсем другие свойства, нежели соображения взаимной безопасности. Политическое выравнивание конкурентного поля поддерживает экономические преимущества гегемона, лишая конкурентов всех способов воздействия на ситуацию, – это и составляет основу могущества гегемона. Реальный баланс сил достигается за счет войн без победителя и равноправной динамичной конкуренции, политически и экономически, в ходе которой доминирование переходит от одного сообщества к другому. Гегемония изымает из этих условий равноправие, так как контролирует покупательную и кредитную способность сообществ, а через них – политическую власть. Поэтому лишь переполнение капитала (или политическая зависимость) заставляет гегемонию способствовать развитию и росту окружающих сообществ, тогда как сама она больше заинтересована в максимальном агрегировании активов и отношений зависимости.