Энтони Бивор - Сталинград

• Название: Сталинград
• Автор: Энтони Бивор
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-09983-8

Сталинградская битва стала переломным моментом во Второй мировой – самой грандиозной и кровопролитной войне в истории человечества. От исхода жестокого сражения, продолжавшегося 200 дней (17 июля 1942 – 2 февраля 1943), зависели судьбы всего мира. Отчаянное упорство, которое проявили в нем обе стороны, поистине невероятно, а потери безмерны. Победа досталась нам немыслимо высокой ценой, и тем важнее и дороже память о ней.

Известный британский историк и писатель, лауреат исторических и литературных премий Энтони Бивор воссоздал всеобъемлющую картину битвы на Волге, используя огромный массив архивных материалов, многочисленные свидетельства участников событий, личные письма военнослужащих, воспоминания современников. Его повествование строго документально и подчеркнуто беспристрастно, и тем сильнее оно захватывает и впечатляет читателя. «Сталинград» Энтони Бивора – бестселлер № 1 в Великобритании. Книга переведена на два десятка языков.

---

И снова судьба советских солдат, попавших в окружение, была страшной. Степан Игнатьевич Одиникцев, писарь штаба 60-й кавалерийской дивизии, был одним из тех, кто 17 июля попал в плен под Миллеровом. Вместе с тысячами других красноармейцев его загнали в лагерь, наскоро устроенный в Морозовске рядом с железной дорогой, ведущей на восток – в Сталинград и на запад – на Украину. В следующие недели часть пленных перевели в другие, тоже спешно возведенные лагеря. Одиникцев оказался на обнесенном колючей проволокой клочке земли рядом с деревней Голубая. «Мы умирали от голода, – рассказал он, когда три месяца спустя этот лагерь освободили части Красной армии. – В хорошие дни нам давали немного зерна, брошенного в кипящую воду. Мясо дохлых лошадей считалось деликатесом. Нас постоянно били прикладами, часто без каких-либо причин. Ежедневно десятки человек умирали от голода и побоев».[145] Хотя сотрудники НКВД крайне подозрительно относились к тем, кто побывал в немецком плену, следователь, допрашивавший Одиникцева, поверил ему. «Этот человек, – приписал он карандашом внизу отпечатанного на машинке протокола допроса, – похож на обтянутый кожей скелет».

Немецкое наступление развивалось настолько стремительно, что 19 июля Сталин лично приказал Сталинградскому комитету обороны незамедлительно начать подготовку города к схватке с противником. Ставка опасалась, что Ростов долго не продержится. 17-я немецкая армия была готова переправиться через Дон со стороны Азовского моря, 1-я танковая наступала на город с севера. Части 4-й танковой армии тоже должны были переправиться через Дон и ударить с востока. 23 июля 13-я и 22-я танковые дивизии при поддержке моторизованных частей дивизии СС «Викинг» нанесли удар в самое сердце Ростова в направлении главного моста через Дон. Защитники города сражались отчаянно, особенно войска НКВД, окруженные в своем здании, однако уже к исходу следующего дня последние очаги сопротивления были подавлены. Немцы занимали дом за домом, улицу за улицей. Фюрер ликовал. Повторное взятие Ростова полностью стерло из памяти кошмарные события предыдущей зимы.

16 июля Гитлер прибыл в свою новую ставку, передвинутую в глубь Украины, в Винницу. Ее назвали «Вервольф» (оборотень, принимающий обличье волка) по аналогии со ставкой «Вольфшанце» (волчье логово) в Растенбурге. Похоже, слово «вольф» (волк), на старогерманском соответствовавшее имени Адольф, приводило Гитлера в мистический трепет. Несомненно, фюреру было известно, что Винница является Judenrein, то есть очищена от евреев. Предыдущей осенью карательные батальоны провели здесь массовые расправы с представителями «неполноценных рас».

Комплекс «Вервольф», состоящий из просторных и очень удобных бревенчатых зданий, был возведен в сосновом лесу к северу от Винницы. Внешне обманчиво простой «дом фюрера» находился в самом центре ставки. Гитлер, которому на вражеской территории повсюду мерещились враги, приказал соорудить и бетонный бункер. Вскоре после окончания войны начальник личной охраны Гитлера группенфюрер СС Ганс Раттенхубер на допросе в Смерше рассказал о беспрецедентных мерах предосторожности в Виннице. Глава Смерша Абакумов отправил доклад об этом Сталину, одержимому стремлением узнать мельчайшие подробности личной жизни фюрера.[146]

В своей старательности и внимании к деталям во всем, что относилось к привычкам и безопасности Гитлера, его окружение напоминало двор византийских императоров. Непосредственно перед приездом фюрера отряд гестапо обследовал все помещения в поисках микрофонов и взрывчатки. Чтобы обеспечить ставку продуктами, германская сельскохозяйственная фирма «Цильденшпинер» разбила около Винницы большой огород, в котором работали сотрудники военизированной правительственной организации «Тодт». Личный повар Гитлера гауптштурмфюрер Фатер собственноручно отбирал овощи для стола фюрера. Все остальные овощи, предназначавшиеся для общей кухни, выкапывали под присмотром специального курьера, который затем доставлял их на место. Перед приготовлением продукты обязательно проходили химический анализ, а готовые блюда пробовал дегустатор. Питьевую воду проверяли несколько раз в день. Минеральную воду разливали в присутствии курьера и подавали на стол в закрытых пробками бутылках. Даже грязное белье и другие предметы одежды в прачечной просвечивали рентгеновскими лучами, чтобы убедиться в отсутствии в них взрывчатки. В бункере для аварийной очистки воздуха всегда находились баллоны со сжатым кислородом: Гитлер очень боялся, что ядовитые испарения железобетона повредят его здоровью. За заправкой этих баллонов наблюдали сотрудники гестапо. Они же регулярно их проверяли.

Во время пребывания фюрера на Украине во второй половине июля стояла сильная жара. Температура поднималась до плюс 40 градусов. Гитлер чувствовал себя дискомфортно, он сильно потел. Все это усиливало его нервозность и нетерпеливое возбуждение, вызванное наступлением на Ростов. Не в силах ждать, фюрер постоянно донимал Гальдера требованиями ускорить операцию. Он настолько убедил себя в том, что Красная армия находится на грани полного разгрома, что 23 июля издал директиву № 45, фактически перечеркивающую план операции «Блау». «В ходе кампании, продолжавшейся немногим больше трех недель, основные задачи, намеченные мною на южном крыле Восточного фронта, в целом выполнены. Только небольшим силам неприятельских войск удалось вырваться из окружения и переправиться на левый берег реки Дон».

Гитлер, проигнорировав стратегическую цель, на которой строился весь план, одним росчерком пера расширил задачи операции. 6-й армии предстояло захватить Сталинград. Фюрер уже не довольствовался первоначальными намерениями просто выйти к Волге и разрушить производственные мощности города. Паулюс должен был направить моторизованные соединения вдоль Волги до Астрахани и Каспийского моря. Армейской группировке А фельдмаршала Листа предписывалось полностью захватить восточное побережье Черного моря и бо́льшую часть Кавказа.

Лист, получив директиву два дня спустя, не мог поверить своим глазам. Ему оставалось только думать, что фюрер располагает какими-то разведывательными данными, свидетельствующими о неминуемом крахе Красной армии, которыми он не поделился со своими генералами. Командующий также узнал, что 11-я армия Манштейна, завершив наконец захват Крыма, перебрасывается на ленинградское направление, а танковые дивизии СС «Великая Германия» и «Лейбштандарт» возвращаются во Францию. «Постоянная недооценка потенциала противника, – записал в своем дневнике Гальдер, – принимает гротескные формы и становится опасной».[147]

Гитлер попытался оправдать этот крайне рискованный шаг тем, что на фронт прибывают армии союзников. Вождь нацистов умел говорить очень восторженно и убедительно, хотя Роммель с усмешкой и назвал эти пропагандистские тирады «лечением солнечными ваннами»,[148] но в данном случае у многих генералов остались сомнения. Слушая то, как он поет дифирамбы 3-й и 4-й румынским армиям, 2-й венгерской и 8-й итальянской, генералы думали, что на самом деле ни одна из них не сравнится даже с немецким корпусом, а уж тем более с армией, в первую очередь вследствие неспособности отражать танковые удары. Немецкие военачальники также разделяли мнение фельдмаршала фон Рундштедта относительно этого «воинства Лиги Наций»,[149] состоящего из румын, чьи офицеры и унтер-офицеры, на его взгляд, не выдерживали никакой критики, итальянцев (эти просто ужасны) и венгров, думающих лишь о том, как бы поскорее вернуться домой. Исключение, по мнению Рундштедта, составляли лишь словацкие и румынские горные части. Большинство немецких генералов тоже считали, что союзники плохо вооружены, плохо обучены и в целом совершенно не готовы к боевым действиям на Восточном фронте.

Риторика Рундштедта, конечно, высокомерна, но его мнение подкрепляется и другими источниками. Это дневники и письма, а также протоколы допросов, проведенных советскими следователями. В них судьба рядового и младшего командного состава союзных армий предстает с мучительной, а порой и трогательной отчетливостью. Капрал Иштван Балош служил в венгерской моторизованной бригаде, которая отбыла из Будапешта 18 июня, «среди всеобщего молчания, под звуки трубы».[150] Они направлялись в залитую кровью Россию… «Матерь Божия, спаси Венгрию! – писал в своем дневнике Балош, три месяца спустя погибший на берегу Дона (дневник был обнаружен на его теле и отправлен в Москву). – Молись за нас и защити от всех напастей! Аминь!» Настроение отправляющихся на фронт солдат было разным: тоска, извечный страх перед бескрайними русскими степями и минутные вспышки лихорадочного оптимизма. «В одних воинских эшелонах звучали бравурные песни, – вспоминал другой венгр. – Солдаты и офицеры пили вино, и все веселились. Никто не представлял себе, что же такое на самом деле представляет собой война».