Энтони Бивор - Сталинград

• Название: Сталинград
• Автор: Энтони Бивор
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-09983-8

Сталинградская битва стала переломным моментом во Второй мировой – самой грандиозной и кровопролитной войне в истории человечества. От исхода жестокого сражения, продолжавшегося 200 дней (17 июля 1942 – 2 февраля 1943), зависели судьбы всего мира. Отчаянное упорство, которое проявили в нем обе стороны, поистине невероятно, а потери безмерны. Победа досталась нам немыслимо высокой ценой, и тем важнее и дороже память о ней.

Известный британский историк и писатель, лауреат исторических и литературных премий Энтони Бивор воссоздал всеобъемлющую картину битвы на Волге, используя огромный массив архивных материалов, многочисленные свидетельства участников событий, личные письма военнослужащих, воспоминания современников. Его повествование строго документально и подчеркнуто беспристрастно, и тем сильнее оно захватывает и впечатляет читателя. «Сталинград» Энтони Бивора – бестселлер № 1 в Великобритании. Книга переведена на два десятка языков.

---

Через пять дней состав, в котором ехал Балош, оказался на местах прошлогодних боев. «Повсюду до сих пор можно видеть ржавые русские танки. Глядя на них, мы со страхом представляли себе, как этот “красный ад” вторгается в Венгрию. Слава богу, его остановили. Мы твердо убеждены в том, что сможем отвратить от Европы красную угрозу». 1 июля в Ивановке венгерские солдаты впервые в жизни услышали артиллерийскую канонаду. «Повсюду вокруг виднелись остовы сожженных германских машин. Неужели военное счастье начинает отворачиваться от немцев? Молю Господа о том, чтобы удача оставалась с нами, несмотря на отдельные поражения», – писал Балош.

Подавляющее большинство солдат союзных армий составляли призывники, из которых по крайней мере половина не знала грамоты, а не то что технического прогресса. Они впадали в панику от танковых атак и воздушных налетов. Ежедневного денежного довольствия, как признался на допросе один румынский офицер-кавалерист, попавший в плен, хватало только на то, чтобы купить литр молока.[151]

Боевой дух венгерских солдат отнюдь не поднимало то, как обращались с ними их офицеры. Обоснованность наказания за проступки в союзных армиях являлась спорной. Подчас это был полный произвол. «Один солдат отправился повидаться со своим другом, не спросив разрешения у командира отделения, – записал в своем дневнике 3 июля Балош. – Его собирались повесить, но затем наказание заменили на восемь часов ночного дежурства, а потом и об этом забыли. Однако троих других солдат, уж не знаю за что, повесили. Боже, в каком веке мы живем?»[152] Что касается офицеров румынских армий, они имели право приговаривать своих солдат к телесным наказаниям и даже смерти. Во время осады Одессы в конце лета 1941 года румынские части понесли тяжелые потери,[153] и дисциплина в войсках заметно ухудшилась. Меры воздействия на солдат ужесточились, но мало кто из них понимал, зачем им двигаться дальше, за Днестр, ведь Бессарабия уже была освобождена от большевиков.

Многие солдаты выражали свое недовольство тем, что в России нечем поживиться, хотя офицеры обещали им совсем другое. «У немцев и мадьяр привычка грабить в крови»,[154] – пожимал плечами на допросе в НКВД один из попавших в плен выходцев с Балкан.

В 1942 году у немцев уже не было иллюзий относительно боевого духа их союзников. Гитлер все понял, хотя и не признал вслух свою ошибку, но было уже слишком поздно. Конечно, фюрер никогда не читал назидательный рассказ Льва Толстого «Много ли человеку земли нужно», написанный в 1886 году. Его герой – зажиточный крестьянин Пахом, одержимый страстью к стяжательству, узнал от заезжего купца о плодородных башкирских землях за Волгой. Башкиры – народ простодушный, у них можно купить столько земли, сколько хочется. Пахом отправился туда и сторговался за тысячу рублей получить столько земли, сколько сможет обойти за день. С первым лучом солнца жадный крестьянин кинулся бежать по берегу. Он был уверен в том, что сможет получить огромный участок земли. Она действительно была хороша – там луг с сочной травой, тут отлично уродится лен. Как не включить все это в свой надел? Солнце обошло небосвод и стало клониться к закату. Пахом бежал все быстрее и быстрее, чтобы успеть вернуться вовремя. «Ах, позарился я, – говорит он себе, – и все погубил». Он успел добежать до вершины холма, откуда начал свой путь, и рухнул замертво. Там его и похоронили. Могилу вырыли ровно настолько, сколько Пахом от ног до головы захватил, – на три сажени.

Меньше чем через 60 лет свою могилу в степи за Волгой найдет не один человек, а сотни тысяч.

Глава 7 «Ни шагу назад!»

28 июля 1942 года, пока Гитлер еще продолжал праздновать взятие Ростова, Сталин почувствовал, что наступил критический момент. Советским войскам, отступавшим под натиском 6-й армии Паулюса, угрожало полное уничтожение на правом берегу Дона. Если немцам удастся выйти к Волге, до которой оставалось всего 60 километров, страна окажется рассечена надвое. Как раз в это время в Баренцевом море был разгромлен конвой PQ-17, а теперь еще нависла угроза над новым путем поставок помощи от союзников через Иран.

В тот день Сталин, слушавший в своем кабинете в Кремле доклад генерала Василевского, вдруг перестал расхаживать вперед и назад. «Они забыли мой приказ!» – гневно воскликнул он. Речь шла о приказе, изданном в августе 1941 года. Он гласил, что всех, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, надлежит считать злостными дезертирами.[155]

«Приказ в войсках забыли. Забыли! – снова воскликнул Сталин. – Особенно в штабах! Подготовьте новую директиву войскам. Ее основная идея должна состоять в том, что отступление без приказа – преступление, которое будет караться по всей строгости военного времени». – «Когда доложить об исполнении?» – спросил Василевский. «Сегодня же. Как только документ будет готов».[156]

Вечером Василевский представил проект приказа № 227, больше известного как директива «Ни шагу назад!». Сталин, прежде чем подписать, внес в него много изменений. Приказ должен был быть зачитан всем частям Красной армии. «Паникеры и трусы должны истребляться на месте… безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках… снимать с постов командиров и комиссаров… допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа… и направлять их… для предания военному суду».[157] Тот, кто сдавался в плен, считался предателем Родины.[158] Во всех армиях предписывалось создать по 3–5 хорошо вооруженных заградительных отрядов до 200 человек в каждом, которые должны были находиться в непосредственном тылу частей, ведущих боевые действия, и стрелять в каждого, кто попытается выйти из боя и обратиться в бегство. Жуков воплотил этот приказ в жизнь на Западном фронте уже через 10 дней, использовав танки с экипажами из специально отобранных офицеров. Они следовали за первой волной наступления, готовые «истреблять трусость», открывая огонь по тем, кто дрогнул.

Кроме того, были созданы три лагеря, в которых содержались и допрашивались те, кому удалось выйти из окружения или бежать из плена. Командиров, отдавших приказ об отступлении, тут же разжаловали в рядовые и отправляли в штрафные роты и батальоны. Первая такая рота была создана на Сталинградском фронте через три недели после выхода приказа, 22 августа, в день, когда немцы вышли к Волге.

Перед штрафными ротами ставили поистине самоубийственные задачи, в частности преодоление минных заграждений во время наступления. Всего «искупить кровью свои преступления перед Родиной»[159] предстояло приблизительно 422 700 бойцам и командирам Красной армии.[160] Идея показалась советскому руководству исключительно плодотворной, и гражданских заключенных ГУЛАГа стали переводить в штрафбаты. По некоторым данным, таких было больше миллиона, но эта цифра, скорее всего, завышена. Солдатам штрафбатов обещали прощение, если они проявят храбрость и в прямом смысле слова смоют свой позор кровью, однако на самом деле это происходило редко, в основном из-за безразличия к судьбе людей. Многие, попав в штрафбат, оставались в нем до самой смерти. 51-й армии Сталинградского фронта было приказано собрать всех офицеров, вышедших из окружения. Первой группе – их было 58 человек – сказали, что они предстанут перед специальной комиссией, которая затем отправит их в новые части, но до допроса дело не дошло. Вместо этого всех командиров без каких-либо объяснений отправили в штрафные роты. Почти через два месяца эта ошибка всплыла, но все 58 офицеров к тому времени уже были ранены или убиты.[161]

Система особых отделов НКВД, воссозданных в предыдущем году для того, чтобы разбираться с «изменниками, дезертирами и трусами», была значительно укреплена. Впервые особые отделы появились в 1919 году, когда Ленин и Дзержинский, глава ВЧК, решили, что над вооруженными силами нужно установить полный контроль. В апреле 1943 года, меньше чем через два месяца после завершения Сталинградской битвы, особые отделы, которыми руководил Виктор Абакумов, были преобразованы в военную контрразведку Смерш (за сей аббревиатурой кроется призыв «Смерть шпионам!»).

В стрелковой дивизии особый отдел насчитывал до 20 офицеров НКВД, по одному особо уполномоченному на каждый батальон. Наряду с этим был комендантский взвод из 30–40 человек, в обязанности которого входили конвоирование и охрана пленных, а также расстрел «трусов и изменников». У всех особистов имелись свои информаторы. По словам одного из таких бывших осведомителей Смерша, лица у всех в особом отделе были серыми. Наверное, потому что работать им приходилось в основном ночью. Во время общих построений офицеры особых отделов пристально смотрели всем в глаза, словно им о каждом было известно что-то плохое.[162]

Особые отделы НКВД рьяно взялись за работу по искоренению шпионов и предателей. Офицер, подписавшийся фамилией Брунный, в письме писателю и публицисту Илье Эренбургу пожаловался на то, что в газетах мало хвалебных отзывав о работе его товарищей. «Очень непросто раскрыть опытного фашистского шпиона. Для этого требуются острый ум и зоркий глаз. Сотрудник НКВД должен быть очень бдительным и знать особые правила игры. В газетах много печатается про страшные злодеяния немцев, и это необходимо. Но также крайне важно внушать нашим бойцам ненависть к изменникам».[163]