Збигнев Херберт - Натюрморт с удилами

• Название: Натюрморт с удилами
• Автор: Збигнев Херберт
• Издательство: Издательство Ивана Лимбаха
• Жанр: Публицистика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-89059-194-4

Збигнев Херберт (1924–1988) — один из крупнейших польских поэтов XX века, эссеист и драматург.

Книга посвящена голландской живописи XVII века, увиденной глазами заинтересованного зрителя, «руководимого симпатией, антипатией, застенчивым обожанием, неистовой неприязнью».

По эстетической и культурологической значимости эта книга является вершиной эссеистики Херберта. Она переведена на многие европейские языки. На русском языке публикуется впервые.

(12+)

---

Широким эхом отозвалось в Европе дело о карательной экспедиции против островов Амбон и Банда. В течение военного похода среди пятнадцати тысяч жителей этих островов четырнадцать тысяч были лишены жизни, а из оставшихся в живых — семьсот проданы в рабство. Некоторые утверждают, что фактическим виновником избиения был местный губернатор Сонк, а Коэн только отдал приказ об эвакуации туземцев. Слово «эвакуация» было понято как окончательная ликвидация, то есть переселение на тот свет. Подобные семантические недоразумения случаются лишь в странах, управляемых железной рукой.

Одиночество сильных людей. Друзей у Коэна не было. Точнее, был только один. И эта дружба глубоко скрывалась, представляя его постыдную тайну.

Великий губернатор выходил из дому по ночам и без всякой охраны пробирался по узким улочкам Батавии, построенной по образцу Амстердама: остроконечные крыши домов, каналы, мостики, никчемные мельницы, перемалывающие тропическую жару. Его путь заканчивался у довольно-таки неприглядного домика, в котором жил китаец Соу Бинг Конг, бывший капитан корабля, а ныне банкир или, выражаясь более точно, ростовщик.

О чем они говорили? О бухгалтерии, которая была тайной страстью, более того, любовью губернатора. Бинг Конг открывал ему секреты китайского способа ведения торговых записей, а Коэн воздавал хвалу итальянской бухгалтерии. После тяжелых трудовых дней правитель голландской колонии испытывал облегчение, отраду и почти физическое удовольствие, когда думал о белых листах бумаги и о двух колонках цифр под рубриками «должен» — «имеет», потому что они упорядочивали темный и запутанный мир наподобие этических понятий добра и зла. Бухгалтерия была для Коэна высшей формой поэзии — она открывала скрытую гармонию вещей.

Он умер в зрелом возрасте, сваленный тропической лихорадкой. Конец наступил так внезапно, что Коэн даже не успел составить завещания, а также отдать последние приказы и распоряжения. Можно сказать, что он захлебнулся смертью, но так и не выпил ее до конца. Видимо, поэтому в течение долгих веков он перевоплощался в других хищников, вплоть до тех, которых я встречал в барах, кофейнях, на скамейках парка, — последних представителей этой породы людей.

Ад насекомых

Ян Сваммердам от рождения был хилым и болезненным. Лишь благодаря искусству двух выдающихся лекарей удалось сохранить ему жизнь, однако все усилия, направленные на пробуждение его несколько вялого темперамента, не приносили результатов. В школе Ян учился хорошо, но без воодушевления. Он не проявлял никаких особых интересов, и его отец, хозяин вполне процветающей аптеки «Под лебедем», расположенной вблизи старой Ратуши в Амстердаме, быстро, хотя и не без сожаления, свыкся с мыслью, что после его смерти это чудесное заведение, наполненное запахами ботаники и химии, с крокодилом, подвешенным к потолку, с кабинетом чудес природы внутри, — перейдет в чужие руки.

После долгих колебаний Ян решил наконец начать изучение медицины в Лейденском университете. Семья одобрила это намерение и пообещала соответствующую материальную помощь, питая тихую надежду, что смена окружения и учебная дисциплина окажут положительное влияние на укрепление неустойчивого характера единственного потомка.

Ян поддался прелестям науки, причем с избытком — он изучал всё. Посещал лекции по математике, теологии и астрономии, не пропускал занятий иностранными языками, на которых читались тексты древних авторов, интересовали его также и восточные языки. Наименьшее внимание он уделял избранной им области — медицине.

«Бог послал тяжкое испытание твоему отцу, — писала Яну его мать, — добавив к невзгодам старости еще и заботу о судьбе сына. Ты транжиришь бесценные молодые годы, блуждая как волк в лесу, вместо того чтобы идти прямой дорогой к цели. Если в течение двух лет ты не получишь диплома врача, отец перестанет посылать тебе деньги. Такова его воля».

Ян, хотя и окончил медицинский факультет, за всю жизнь не перевязал ни одной раны. Новой страстью, которая не оставляла его уже до самого конца, стало исследование мира насекомых. Энтомология еще не существовала тогда как особая научная дисциплина. Ян Сваммердам закладывал ее основы.

Но все же исследование усиков жука-навозника, пищевода осы или ног комара анофелеса не приносило Яну ни доходов, ни слишком громкой славы. В довершение несчастий он сам оставался в убеждении, что губит свою жизнь, предаваясь занятиям тщетным и не приносящим пользы. Религиозный, питающий склонность к мистицизму Сваммердам страдал оттого, что предметом его изучения были твари, расположенные на низшей ступени лестницы видов, на мусорной свалке природы, в близком соседстве с жарким преддверием ада. Кто бы мог усмотреть перст Божий в анатомии вши? Разве стрекоза-однодневка не является скорее осколком ничтожества, нежели неизменным кирпичиком бытия? И он завидовал астрономам, которые исследовали движение планет, познавая архитектуру Вселенной, волю Всевышнего и законы гармонии.

Ночами его навещали посланники небес. Мягко уговаривали, чтобы он оставил бесполезные занятия. Сваммердам не защищался, а лишь просил прощения. Он обещал исправиться, но хорошо знал, что не решится уничтожить свои рукописи, свои прекрасные и точные рисунки и заметки. Ангелы, знающие тайны сердец, покидали его, и тогда он попадал в пандемониум{102} маленьких существ, летающих низко над землей или ползающих по ней, — существ с пастями дьяволов. С дьявольской неумолимостью стаскивали они измученную душу Сваммердама вниз, в прах и забвение.

Судьба улыбнулась ему лишь раз, и то двусмысленно. Принц Тоскании предложил ему двенадцать тысяч флоринов за его коллекцию насекомых при условии, что Сваммердам поселится во Флоренции, что было заманчивым вариантом, и обратится в католицизм. Последнее условие было для нашего ученого, измученного угрызениями совести, неприемлемым. И он отверг великодушное предложение принца.

За несколько лет до кончины (наступившей в возрасте сорока трех лет) он выглядел словно древний старец. Хилое тело Сваммердама сопротивлялось смерти удивительно долго, как будто бы та пренебрегала этой жалкой добычей, обрекая его на долгую агонию.

И внезапно ученый почувствовал, что мир, исследованием которого он занимался, вступил в него, угнездился в нем и опустошает его изнутри. По коридорам его жил маршировали длинные хороводы муравьев; рои пчел пили горький нектар его сердца; на его веках засыпали большие ночные бабочки, серые и коричневые. Душа, которая обычно отлетает в пространство в момент смерти, досрочно покинула измученное тело Сваммердама. Она не смогла вынести шелеста трущихся друг о друга хитиновых панцирей насекомых и их бессмысленного жужжания, нарушавшего тихую музыку вселенной.

Perpetuum mobile

Корнелиус Дреббель был славным ученым и изобретателем, хотя коллеги и относились к нему сдержанно, подозревая его в недостаточной серьезности. Действительно, он всегда был более склонен к эффектной демонстрации своих достижений, нежели к систематической исследовательской работе. Видимо, поэтому ни один из университетов не предложил ему кафедры.

В 1604 году он появился в Англии. За короткий срок сумел завоевать симпатию высших сфер и самого монарха, доказательством чего явился годичный пенсион, выплачиваемый из королевской казны, и проживание во дворце Элтам{103}. Теперь Дреббель сделался, так сказать, штатным постановщиком необыкновенных явлений и зрелищ, поставщиком чудес, виновником головокружения и ошеломления многих зрителей.

По свидетельствам современников, два события (среди множества иных) вызвали настоящую сенсацию и надолго остались в памяти: первым была демонстрация погружения подводной лодки, сконструированной ученым, которая, не подымаясь на поверхность Темзы, проплыла от Вестминстера до Гринвича. Вторым был большой метеорологический фестиваль, состоявшийся в Вестминстерском зале приемов в присутствии короля, его двора и приглашенных гостей. На этом фестивале машины Дреббеля испускали громы и молнии; потом вдруг среди лета сделалось так холодно, что стены покрылись инеем, а присутствующих охватила дрожь; ну а в конце пролился обильный теплый ливень, — тут все просто зашлись от восторга. Не было конца овациям в честь того, кто мощью своего гения сумел подчинить себе природные силы.

Голова Дреббеля была переполнена замыслами — большими и малыми, серьезными и смешными, мудрыми и очевидно завиральными. Он сконструировал специальную лесенку, которая должна была помочь людям, обладавшим излишним весом, садиться на коня; разработал новую систему осушения болотистой местности; строил летательные машины (злые языки называли их падательными машинами); изобрел молоточек для уничтожения паразитов на голове, соединенный со щипчиками для вытаскивания жертв из прически; придумал небывалый технологический процесс окрашивания тканей, а также скульптуру, которая на ветру издавала пронзительные крики и стоны. И это только небольшая часть того, что создал этот чрезвычайно изобретательный человек Кем он, собственно, был — шарлатаном или ученым? Поскольку мы не можем заглянуть вглубь его души, давно уже пребывающей на том свете, нам придется сосредоточить внимание на том, что осталось на земле. В особенности библиотека Дреббеля — поистине странная — могла бы дать ценные указания тем, кто пожелал бы исследовать природу его интеллекта, плодовитого, с проблесками гениальности, хотя в то же время и недостаточно дисциплинированного.