Кристоф Оно-ди-Био - Бездна

• Название: Бездна
• Автор: Кристоф Оно-ди-Био
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-86471-699-1

За этот роман Кристоф Оно-ди-Био, французский писатель и журналист родом из Нормандии, получил две престижнейшие французские премии по литературе – Гран-при Французской академии и премию Ренодо. «Бездна» – это и детектив, и любовная история, и философская притча, настолько роман многослоен и глубок. Но прежде всего это классический французский экзистенциальный роман – о смысле бытия, о пограничности человеческого существования и человеческой сути.

В качестве журналиста Сезар объездил весь мир, видел страшные разрушения, смотрел в глаза смерти, наблюдал блеск и тщету светского общества. Он устал от мира и от его гибельной суетности. Но однажды он встретил Пас – загадочную, страстную и неукротимую испанку, задыхающуюся в старой Европе, обратившуюся в один большой музей. И жизнь его вновь наполнилась смыслом. До тех пор, пока ему не сообщили, что на пустынном аравийском берегу найдено тело женщины, похожей на его Пас. Почему она оказалась там? Что или кого искала там, где нет людей? Почему бежала от цивилизации? Пытаясь постичь загадку своей жены, Сезар распутывает историю их отношений, заглядывает в бездну, на краю которой стояла Пас, надеясь увидеть там ответы.

«Бездна» – роман о закате европейской цивилизации, о жажде свежего ветра, о стремлении человека слиться с вечностью.

---

Она вздохнула:

– Да все или почти все с точностью до наоборот. Ты выискал удовольствие там, где у меня одно только неудовольствие, сходство – там, где одно сплошное несходство. Вот ты написал «пляж жизни», а я вижу в нем пляж отсутствия жизни.

Я пристально смотрел на Пас. Ее глаза были мрачны, как грозовые облака. Помолчав, она припечатала меня словами:

– В твоей статье есть лишь одно верное выражение: «раскрывает суть». – И отпила мохито. – Вкусно, – сказала она, и ее глаза блеснули от удовольствия.

– Весьма сожалею, – ответил я, чувствуя внезапную меланхолию. А интересно, меланхолию можно назвать чувством? Можно ли сказать: «Я чувствую к тебе меланхолию»?

Но Пас прервала мои раздумья жестким вопросом:

– Ты находишь их счастливыми – людей, которых видишь на моих фото?

– Да, такими они мне и кажутся…

– Тогда больше не о чем говорить.

Она произнесла «не о тшем». Наступило молчание, которое, впрочем, она скоро нарушила:

– Тебе не становится душно, когда ты смотришь на эти фото? На эту людскую массу, заполонившую пространство…

– Нет. Хочу тебе напомнить, что я купил одну из твоих работ.

– Это как раз единственная, от которой не задыхаешься. И где море – живое. Где оно дышит. Где оно рассказывает о себе.

Я был не уверен, что до конца понимаю смысл ее слов. Конечно, сегодня они звучат для меня совсем по-другому. Девушка, чьи глаза неотрывно созерцали берег, неизбежно должна была когда-нибудь с ним расстаться. Отчалить.

– Значит, название «Счастье жить в этом мире» – это ирония?

– Ну слава богу, до тебя дошло. Жаль, что так поздно – твоя статья уже написана.

– Я же сказал, что сожалею.

– Будь я знаменитостью, ты бы опозорился на весь свет.

– Будь ты знаменитостью, я бы не допустил такого промаха, – отбрил я со смехом.

Черные глаза Пас просветлели.

– Это первая статья о моих работах. Она послужит мне визитной карточкой, – сказала она, мешая соломинкой лед в своем бокале.

– Ты мне льстишь, – ответил я. – И потом, так ли уж это плохо – любить род человеческий? Или хотя бы делать вид, будто любишь?

– И вдобавок они после этого распродали все остальные фото…

Я улыбнулся:

– Значит, ты должна быть довольна.

– И все они будут уверены, что купили кусочек человеческого счастья. «Пляж жизни»… – Пас грустно улыбнулась и добавила, пристально глядя на меня: – Но все-таки твоя статья написана красиво.

Я растрогался. Но тут она взглянула на часы и меня охватил страх. Я не хотел ее отпускать.

– Спасибо, но это твой талант меня вдохновил на такую статью. В твоих фотографиях есть душа. Они говорят… Они много чего рассказали мне.

Разумеется, все это было чудовищной банальностью. Я подумал об Антоне, который первым почуял, что в этих пляжах что-то кроется. Он назвал ее снимок «интересным», а в его устах это всегда было высшей похвалой.

Пас сжала губами конец соломинки. Я следил, как жидкость поднимается по тоненькой пластмассовой трубочке. Смесь рома и мяты.

– Теперь я смогу поехать в Испанию, повидаться с родными, – сказала она.

– И когда ты уезжаешь?

– В понедельник.

Я подхватил, наконец-то вернувшись к реальности:

– Вот забавно, и я тоже!

Это звучало глупо. Ну что такого «забавного» в том, что двое людей едут в одну и ту же страну? В лучшем случае обыкновенное совпадение. А если драматизировать ситуацию, то можно сказать «вот странно». Но «забавно»… Какой же я идиот…

– Ты едешь в Хихон?

Она расхохоталась, и это меня уязвило. Несмотря на красоту ее лица. И на прелесть этого смеха, звучного, как ее голос.

– Да, я еду в Смехихон, – ответил я, подражая ее интонации.

Она затрясла головой:

– Незачем, там нет ровно ничего интересного.

– Я должен сделать репортаж.

– Вот как? И о чем же?

Я был застигнут врасплох. И ляпнул первое, что пришло в голову:

– О сидре.

– О сидре? Tonterias! – И она снова рассмеялась. Вслед за чем опять взглянула на часы, – до чего же меня раздражал этот ее жест!

– Ты по какому адресу там будешь жить? Хорошо бы нам…

– Хорошо бы нам – что? – прервала она, отбросив назад прядь черных волос.

В ухе качалась «креолка»[34]. Я покраснел.

Вот так я и очутился в Астурии. На родине твоей матери. А значит, наполовину и твоей, Эктор.

Пас-Asturiana[35]

Вся суть характера твоей матери воплощена в Хихоне. Значит, это и твой город, мой милый Эктор, и я должен тебе о нем рассказать. Только начну вот с чего: никогда не жди, чтобы судьба первой позаботилась о тебе. Она следит за тобой. Она проявит благосклонность, только если убедится, что ты действуешь самостоятельно, и уж тогда станет тебе доброй подругой и помощницей. Но первый шаг ты обязан сделать сам. Даже если он кажется бессмысленным.

Заметь, что это не всегда так. Например, ясно, что переход через Альпы на слонах – абсолютная бессмыслица, и тем не менее Ганнибалу это удалось. Или вроде бы совершенно бессмысленно искать Индию, плывя через Атлантический океан, и все же Колумб это сделал. Ты скажешь: но ведь он не нашел Индию. Да, верно, но зато он нашел индейцев, а это уже немало.

Я хочу тебе объяснить, малыш, что твой первый шаг зависит только от тебя самого. И обычно люди это чувствуют. У греков есть для этого особое слово «kairos» – благоприятный случай. Нечто вроде открывшейся двери, в которую ты должен войти не раздумывая. Я ждал, когда мне откроют такую дверь. И твоя мать стала моим kairos.

Наше свидание завершилось без ритуального обмена телефонами. Я счел, что просить ее об этом слишком банально.

Итак, Хихон, настоящая столица Астурии, этого региона, зажатого между страной басков и Кантабрией. Я пишу «настоящая», потому что есть еще и официальная – Овьедо, родной город супруги каудильо Франко, оплот Средневековья, с кафедральным собором, где хранятся сокровища христианских королей. Овьедо можно уподобить богатому графу-католику. Он может вызвать восхищение. Именно может. Зато Хихон просто вызывает восхищение: он – сын народа, город-анархист, которому плевать на законы, который попирает законы и живет своей жизнью. Для меня Хихон – это твоя мать, он так же волнует, будоражит, бушует, он открыт самому беспокойному из морей – Кантабрийскому, ветреному, горько-соленому, буйному, хоть сейчас на почтовую открытку. Старый город, чьи улицы насквозь пропахли сидром, защищен от моря трехкилометровой стеной разностильных, ветхих фасадов, относящихся к 60-м и 70-м годам прошлого века, что уподобляет его атлантической Копакабане[36]. С серферами, взлетающими на гребни волн, с красивыми блондинками и брюнетками, которые любуются этими героями в кипящей пене, с мальчишками, щлепающими по мелководью. Овьедо вас лениво очаровывает, а Хихон вызывает желание заняться любовью.

Я остановился в четырехзвездном отеле «Принц Астурии». Это титул сына короля Испании. И самая престижная литературная премия страны носит то же имя. Я выбрал номер на верхнем этаже этого длинного, уже несколько устаревшего, «винтажного» здания. Из широких окон была видна как на ладони бухта Сан-Лоренцо с пляжем, пестревшим разноцветными тентами, где сидели за шитьем бабули, болтая на местном диалекте – bable – и бросая время от времени покровительственные взгляды на внуков, которые смело шли на приступ высоченных волн. Хихонский серфер не похож на других, тех, что заигрывают с морем, подставляя ветру выцветшие на солнце шевелюры и кокетничая своими татуировками. Он суров и бесстрашен, он одет в гидрокостюм, так как море здесь ледяное. Астурийцы – потомки кельтов. Их предки – астуры – были непокорным народом, который первым поднялся на борьбу с маврами, изгнав их в VIII веке из Испании. А потомки тех воителей первыми восстали против генерала Франко. Знаменитые астурийские dinamiteros – бойцы-взрывники, запечатленные в 1937 году Робертом Капой, Кимом и Гердой Таро[37], стали дедами нынешних серферов, да и твоей матери тоже. Я смотрел, как дюжина мальчишек, не старше десяти лет, по команде инструктора падала на песок и мгновенно вскакивала, запрыгивая на свои серфы. Сегодня, вспоминая об этом, я думаю, Эктор, что тебе понравится серфинг, когда ты откроешь для себя страну твоей матери. А я стану оберегать тебя взглядом с пляжа. У тебя будет детский гидрокостюм и черные блестящие волосы, как у твоей мамы. И ты полюбишь эту страну, этот край и этот город, которые приводят меня в восторг с тех пор, как я узнал, что она родилась здесь.

В отеле был приятный обычай преподносить каждому новому постояльцу бутылку «риохи», красиво запеленатую в золотистую сеточку с многообещающей надписью «Victoria» на этикетке.

«Наконец-то я в Испании», – подумал я, смакуя первый глоток «риохи». Приключение началось. Я был счастлив. Я хотел увидеть ее снова. И я увижу ее снова.